Котто, Яфет

Яфет Фредерик Котто
Yaphet Kotto
Профессия:	актёр

Я́фет Фре́дерик Ко́тто (англ. Yaphet Kotto; 15 ноября 1939 года, Нью-Йорк, США) — американский актёр.

Биография

Яфет Котто родился в Нью-Йорке в семье афроамериканцев. Его мать — Глэдис Мэри Котто, медсестра, отец — Авраам Котто, бизнесмен. Авраам Котто эмигрировал в США из Камеруна в 1920-х годах. Его имя при рождении было Njoki Manga Bell. В своей автобиографической книге, Royalty, ссылаясь на своего отца, Яфет Котто утверждает, что его прадед (дед Авраама), Александр Белл, исповедовал иудаизм, и правил областью Дуала в Камеруне в конце XIX века, являясь престолонаследником. Там же он пишет о своём происхождении от королевы Виктории. Эти заявления не подтверждаются другими источниками.

Котто изучал актёрское искусство с 16 лет в Actor's Mobile Theater Studio, и играл в театре с девятнадцати лет. Его дебютом стала роль Отелло. Сниматься в кино начал с 1963 года.

В 1973 году стал главным злодеем (роль мистера Бига) в восьмом фильме о Джеймсе Бонде — «Живи и дай умереть». В 1979 году появился в фантастическом фильме «Чужой».

В телесериале «Убойный отдел» Котто сыграл лейтенанта Эла Джиарделло (Джи), начальника отдела. Джиарделло чем-то похож на самого актёра: он сын итальянца и афроамериканки, рефлексирующий по поводу своего сложного происхождения. В одной из серий он вспоминает о негритянских беспорядках в Балтиморе 1960-х и о выборе, который ему пришлось сделать. Между поддержкой протестующих и службой в полиции он выбрал полицию.

Яфет Котто был трижды женат. Последний раз он женился в 1998 году, сейчас они с женой живут в Балтиморе. Всего у него пять детей. Старший сын Фредрик — полицейский в Сан-Хосе (Калифорния).

Избранная фильмография

• 1963 — Четверо из Техаса / 4 for Texas (в титрах не указан)
• 1964 — Ничего, кроме мужчины / Nothing But a Man
• 1968 — Афера Томаса Крауна / Thomas Crown Affair
• 1968 — Пятикарточный покер / 5 Card Stud
• 1970 — Освобождение Л. Б. Джонса / The Liberation of L.B. Jones
• 1972 — На той стороне 110-й улицы / Across 110th Street
• 1973 — Живи и дай умереть / Live and Let Die — доктор Кананга
• 1975 — Доклад для следователя / Report to the Commissioner
• 1977 — Рейд на Энтеббе / Raid on Entebbe — президент Иди Амин
• 1978 — Конвейер / Blue Collar
• 1979 — Чужой / Alien — Паркер
• 1980 — Брубэйкер / Brubaker
• 1980 — Отелло — Отелло
• 1983 — Звёздная палата / The Star Chamber
• 1985 — Предостережение / Warning Sign
• 1986 — Глаз тигра / Eye of the Tiger
• 1987 — Бегущий человек / The Running Man
• 1988 — Успеть до полуночи / Midnight Run
• 1988 — Последний пункт / Terminal Entry
• 1991 — Фредди мёртв. Последний кошмар / Freddy's Dead: The Final Nightmare — Док
• 1992 — Намерение убить / Intent To Kill — капитан Джэксон
• 1993—1999 — Убойный отдел / Homicide: Life on the Street — лейтенант Эл Джиарделло
• 1994 — Кукловоды / The Puppet Masters
• 1996 — Украденные сердца / Two If by Sea
• 1997 — Закон и порядок / Law & Order — лейтенант Эл Джиарделло
• 2008 — Бестолковая защита / Witless Protection

Ссылки

• [www.kinopoisk.ru/level/4/people/87177/ Яфет Котто на «Кинопоиске»]
• Яфет Котто (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [totfilm.com/akter_film/yafet-kotto/ Биография Яфет Котто»]

Отрывок, характеризующий Котто, Яфет

– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.