Яффе, Филипп

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Яффе Филипп»)
Перейти к: навигация, поиск
Филипп Яффе
Philipp Jaffé
немецкий историк
Дата рождения:

17 февраля 1819(1819-02-17)

Место рождения:

Шверзенц, провинция Позен, Пруссия (ныне — Сважендз, Великопольское воеводство, Польша)

Дата смерти:

3 апреля 1870(1870-04-03) (51 год)

Место смерти:

Виттенберге, Германия

Филипп Яффе (нем. Philipp Jaffé, 17 февраля 1819, Сважендз — 3 апреля 1870, Виттенберге) — немецкий историк.



Биография

Филипп Яффе родился 17 февраля 1819 года в Шверзенце в небогатой еврейской семье.

Написав два исторических сочинения: «Geschichte Lothars von Sachsen» (Берлин, 1843) и «Geschichte des Deutschen Reichs unter Konrad III» (Ганновер, 1845), обратился к изучению источников и после 6-летнего труда издал «Regesta pontificum romanorum ad annum 1198» (Берлин, 1851). Так как религия закрывала ему дорогу к академической деятельности, он стал заниматься медициной и получил степень доктора медицины, но тему для своей диссертации выбрал историческую: «De arte medica XII saeculi».

Медицину он скоро бросил, когда ему удалось сделаться сотрудником «Monumenta Germaniae Historica». Для этого издания Яффе сделал очень много, но, будучи недоволен отношением к нему Г. Г. Пертца, работать в нём перестал и по ходатайству Леопольда фон Ранке в 1862 году был назначен профессором вспомогательных исторических дисциплин в Берлине, где среди его многочисленных слушателей был, в частности, Г. Х. Гильдебранд[1].

Его труды собраны в «Bibliotheca rerum Germanicarum» (Берлин, 1864—1872, 6 т.).

Под влиянием душевного расстройства Филипп Яффе 3 апреля 1870 года покончил жизнь самоубийством[2].

Напишите отзыв о статье "Яффе, Филипп"

Примечания

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Яффе, Филипп

– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.