Латиф Яхи

Для термина «Латиф» см. также другие значения.

Латиф Яхи' (арабский: يحيى لطیف, Laṭīf Yaḥīa) (род. 20 июня 1964, Багдад) — бывший иракский комбатант Ирано-иракской войны. По словам Яхи и других источников, он был двойником старшего сына Саддама Хусейна, Удея Хусейна. Некоторые журналисты оспаривают эти и другие заявления, сделанные Яхи.

Жизнь

Латиф Яхи родился в семье курдов. Латиф утверждал, что во время своего обучения в школе его одноклассником был Удей Хусейн, и что другие одноклассники отмечали его сходство с Удеем.

Яхи утверждает, что он стал двойником Удея после начала Ирано-иракской войны. Он получил письмо от президента Саддама Хусейна прибыть в его дворец. По прибытии ему сообщили, что он должен стать двойником Удея, чтобы принимать публичные выступления, когда ситуации слишком опасны. Яхи первоначально отказался принять работу, и впоследствии был помещён в одиночную камеру. После этого заключения Латиф согласился стать двойником Удея. Он обучался в течение шести месяцев подражать Удею, его речи, и способам жестикуляции. Он перенес стоматологическую операцию, чтобы сделать свою внешность более похожей на Удея. Во время Иракского вторжения в Кувейт Яхи был использован в качестве морального вдохновителя для иракских войск и отправлен в Басру под видом Удея, чтобы встретиться с войсками.

Позже отношения с Удеем ухудшились. По словам Латифа, последней каплей воды стало то, что женщина Удея стала уделять больше внимания Латифу. Удей в порыве гнева выстрелил в него, ранив Латифа. Ему пришлось бежать. Он направился на север, где был пойман и заключён в тюрьму курдских повстанцев — его ошибочно приняли за Удея. Когда похитители поняли, что он не Удей, Латиф был освобождён и получил убежище в Австрии в 1992 году. Там на него было совершено покушение, после чего Латиф переехал в Лондон в 1995 году.

10 марта 1997 года, после угрозы беженцев в Норвегии, Латиф Яхи появляется в своём кабинете с канистрой бензина, выливая его на пол, угрожая всё сжечь. Латифа удалось успокоить, через полчаса он сбежал. Впоследствии он был арестован полицией. Латиф был освобождён до суда и покинул страну, переехав сначала в Германию, затем в Ирландию.

В интервью программы HARDtalk на BBC News в 2009 году Яхи называет Удея «хуже, чем психопат» и утверждает, что Удей взял «красивую женщину и превратил её в едва дышащий кусок мяса». Он добавил, что женщина была убита и позднее её тело выбросили. Яхи снимался в одной из серии программы «Злоключения за границей» на канале National Geographic Channel в 2012 году.

Сейчас он занимается бизнесом, в том числе и шоу-бизнесом. Последний раз его видели в Ирландии, с женой и двумя дочерьми.

Претензии к Латифу Яхи

Журналист The Irish Times Эоин Батлер и журналист The Sunday Times Эд Цезар ставят под сомнение утверждения Яхи, в том числе, что он был федаем (двойником) Удея Хусейна, и отметили, что многие мероприятия Яхи со времен отъезда из Ирака в 1992 году, в том числе и его образование, не были проверены.

В марте 2007 года Батлер с интервью Яхи подчеркнул несоответствие во многих заявлениях автора. В 2011 году, как раз перед выпуском фильма «Двойник дьявола», Батлер отметил, что истории Яхи о том, что он был двойником Удея были «мягко говоря, придуманы». После интервью в 2007 бывшая жена Яхи связалась с Батлером и сказала ему, что когда она впервые встретилась с Латифом, он использовал другое имя — Халид аль-Кубаиси. После того, как они поженились, она впервые услышала от Латифа утверждение того, что он был двойником Удея, которое она поставила под «сомнение».

В 2011 году Цезар брал интервью у разных людей, знавших Саддама Хусейна. Два из доверенных человека ответили, что Удей Хусейн отрицал, что он использовал двойников. Один из них сказал, что Яхи был арестован за олицетворение Удея в 1990 году, и другие подтвердили инцидент, а также то, что Яхи сделал вид Удея, чтобы забрать его женщин. Частный охранник в президентском дворце Саддама с 1989 по 2003 год также отрицал, что Удей использовал двойников. Бывший врач Саддама Хусейна и пластической хирургии в больнице «Ибн Сина» говорил, что восстановительная хирургия Яхи показала, что никогда ранее не проводилось хирургическое вмешательство. Врач также сказал, что он работал на Удея много раз, и у Удея никогда не было двойника. Бывший сотрудник ЦРУ в Ираке, который утверждал, что в то время были «друзья», которые были близки к сыновьям Хусейна, но они никогда не слышали о Яхи и не слышали от Удея, чтобы он использовал двойника. Яхи оспаривает эти претензии.

Фильм

Фильм «Двойник дьявола», режиссёр – Ли Тамахори. В главной роли Доминик Купер, играющий Латифа Яхи. Премьера состоялась в 2011.

Книги

1. «Я был сыном Саддама», выпущен 1 мая 1991 года Arcade Publishing издания: 250 страниц Соавтор: Карл Вендл.
2. «Двойник дьявола», выпущен 5 июня 1995 года Arrow Books ООО Мягкая обложка: 334 страниц.
3. «Чёрная дыра», выпущен 20 ноября 1996 года издания Arcanum. Мягкая обложка: 224 страниц.

Ссылки

1. [news.google.com/newspapers?id=GxwOAAAAIBAJ&sjid=kX0DAAAAIBAJ&pg=6835,548224&dq=latif+yahia Будучи двойником к сыну Саддама и большой работы] // Ежедневный курьер (Графство Явапаи, Аризона): p. A12. 1995-11-05. проверено 14 января 2012.
2. «[www.an.no/nyheter/article5058804.ece Их жизнь „двойник дьявола“]» (В Норвегии). Ависа Норландия (AN). 7 апреля 2010. Проверено 29 января 2012.
3. Кнут Фолкестад, Сюзанна Люсвольд. (29 января 2012). [www.nrk.no/nyheter/distrikt/nordland/1.7971645 Он угрожал сотрудникам беженцев в Буде на жизнь — теперь поставляется фильм о двойнике дьявола] // (в Норвегии). NRK. Проверено 29 января 2012.
4. [news.bbc.co.uk/2/hi/programmes/hardtalk/8388903.stm Удей Хусейн был хуже, чем психопат] // ARDtalk (BBC News онлайн). 12 января 2012. Проверено 14 января 2012.

Ссылки

• [www.latifyahia.net/ Официальный сайт Латифа Яхи]
• [www.imdb.com/name/nm2205151/ Латиф Яхи] в [en.wikipedia.org/wiki/Internet_Movie_Database Internet Movie Database]

Отрывок, характеризующий Латиф Яхи

Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.