Яхимов
| Город
Яхимов Jáchymov 
|
Я́химов (чеш. Jáchymov), ранее был известен как Йоахимсталь (нем. Joachimsthal) и Санкт-Йоахимсталь (нем. Sankt Joachimsthal) — чешский город, расположенный в Карловарском крае. Назван в честь святого Иоакима, изображённого на гербе вместе со святой Анной. Известен благодаря серебряным и урановым залежам в городе и его окрестностях.
История
Яхимов впервые упоминается в 1510 году, когда на территории города были обнаружены залежи серебра. По приказу графа Стефана Шлика[it] там начали добычу драгоценного металла. В 1516 году на фундаменте бывшего поселения Конрадсгрюн образовавшийся шахтёрский посёлок с названием Тал (долина) растет до размеров города, что сделало семейство Шликов одним из богатейших в Богемии. Ещё в 1516 году в городе было построено 400 домов. В 1517 году город получает название в честь св. Иоакима, одного из покровителей шахтёров.
1520 год величеством чешского короля Людовика II город получает звание и привилегию свободного горного города. Началась чеканка монет, которые чеканились из яхимовского серебра, и назывались «Йоахимталерами» (нем. Joachimsthaler), позже просто талерами. Название доллара берёт начало здесь, в долине св. Яхима, так как качественные, с большим содержанием чистого серебра, монеты принимали с радостью в разных точках Европы.
В 1547 г. во время Шмалькальденской войны Яхимов был захвачен и разграблен саксонцами. Графское семейство Шлик потеряло из-за участия в этом восстании все имущественные права к городу. В 1621 году, во время Тридцатилетней войны жители бежали из города в Саксонию, спасаясь от контрреформационного преследования. Город на долгое время пришёл в упадок, и только в XIX веке он снова начал развиваться после открытия металлургических фабрик и новых шахт: помимо серебра, там начали добывать никель, висмут и уран. Также в городе действовала табачная фабрика, на которой трудились около тысячи женщин.
31 марта 1873 Яхимов серьёзно пострадал от пожара. Восстановился он только к началу XX века, но именно тогда к нему пришла новая слава: Мария Кюри, исследуя в Париже в лаборатории отходы добытой урановой руды из яхимовской фабрики, производящей краски для стекла и фарфора, обнаружила наличие двух новых элементов — сначала полония, названного в честь её родины Польши, и впоследствии — радия, за открытие которого получила Нобелевскую премию.
Сами шахтеры, годами работающие в подземелье, обнаружили целебные свойства воды, насыщеной радиоактивным газом радоном. При работе с этой водой наблюдалось постепенно облегчение состояния у страдающих болезнями суставов. В 1906 году в городе впервые появились радоновые ванны. Первое курортное место находилось в доме пекаря Кюна. Воду в ванны приносил в деревянной бочке на спине Йосеф Пренниг.
В годы Первой мировой войны город был единственным источником урановых ресурсов. В 1929 году добыча урана была временно приостановлена ввиду участившихся случаев смерти от рака. Несмотря на попытку улучшить условия содержания рабочих, уровень смертности возрастал.
В ходе Второй мировой войны Яхимов был оккупирован немецкими войсками. После войны немецкоязычное население было изгнано из города, а в Яхимов вернулись чехи. В 1948 году в городе и вокруг него появились концентрационные лагеря, заключённые которых вынуждены были добывать урановую руду. Средняя продолжительность их жизни тогда составляла 42 года. Большинство урановой руды было вывезено в Советский Союз, как стратегическое сырье для изготовления ядерного оружия.
Добыча урана прекратилась окончательно в 1964 году.
Известные личности, связанные с городом
- Георгий Агрикола (1494—1555), немецкий учёный, считающийся одним из отцов минералогии
- Мартин Лютер (1483—1546), немецкий реформатор церкви
- Иоанн Матезий (1504—1565), ректор латинской школы, пастор
- Самуэль Фишер (1547—1600), богослов и суперинтендент
- Мария Кюри (1867—1934), химик, дважды лауреат Нобелевской премии.
- Франтишек Бегоунек (1898—1973) учёный-радиолог, физик
Напишите отзыв о статье "Яхимов"
Ссылки
- [www.jachymov.cz/ Сайт города] (чешск.)
- [sechtl-vosecek.ucw.cz/cml/dir/Jachymov.html Исторические фото] (чешск.)
| ||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Яхимов
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..
Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
