Аубакиров, Яхия Аубакирович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Яхия Аубакирович Аубакиров»)
Перейти к: навигация, поиск
Яхия Аубакирович Аубакиров
Дата рождения:

18 августа 1925(1925-08-18)

Место рождения:

а. Актобе,
Шетский район,
Карагандинская область

Дата смерти:

23 июня 2008(2008-06-23) (82 года)

Место смерти:

Алма-Ата

Научная сфера:

экономика

Учёная степень:

доктор экономических наук

Учёное звание:

академик НАН РК

Альма-матер:

Омский государственный университет им. А.М.Горького

Яхия Аубакирович Аубакиров (18 августа 1925, аул Актобе Шетского района Карагандинской области — 23 июня 2008, Алматы[1]) — казахский учёный, доктор экономических наук, профессор (1973), академик АН Казахстана (1989), заслуженный работник высшей школы.

В 1949 году успешно окончил Омский государственный университет им. А. М. Горького. В 1952 — аспирантуру экономического факультета Казахского государственного университета им. С. М. Кирова (ныне КазНУ им. аль-Фараби).[1]

Основные научные труды посвящены экономике сельского хозяйства Казахстана, социально-экономическим преобразованиям, проблемам государственной собственности и приватизации в РК. Участник конференций и симпозиумов в Англии, России, Болгарии, Венгрии, Мексике.

Дочь: Аубакирова, Жания Яхияевна.



Сочинения

  • Использование экономических законов в сельском хозяйстве Казахстана, А.-А., 1972;
  • Социально-экономические преобразования в сельском хозяйстве Казахстана, А.-А., 1984;
  • Саяси экономика: Оқулық, А, 1992;
  • Экономикалық теория негіздері Оқулық,, А., 1998.

Напишите отзыв о статье "Аубакиров, Яхия Аубакирович"

Примечания

  1. 1 2 [www.nomad.su/?a=20-200806240420 В Алматы скончался академик НАН РК Яхия Аубакиров | Номад | 24.06.2008]

Литература

При написании этой статьи использовался материал из издания «Казахстан. Национальная энциклопедия» (1998—2007), предоставленного редакцией «Қазақ энциклопедиясы» по лицензии Creative Commons [creativecommons.org/licenses/by-sa/3.0/deed.ru BY-SA 3.0 Unported].

Отрывок, характеризующий Аубакиров, Яхия Аубакирович



О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.