Яхонтов, Сергей Евгеньевич

Сергей Евгеньевич Яхонтов
Сергей Евгеньевич Яхонтов, Горьковское на Карельском перешейке.
Дата рождения:	13 декабря 1926(1926-12-13) (97 лет)
Место рождения:	Ленинград
Страна:	СССР СССР→Россия Россия
Научная сфера:	китайское и сравнительно-историческое языкознание
Место работы:	СПбГУ
Учёная степень:	кандидат филологических наук
Учёное звание:	доцент
Альма-матер:	СПбГУ

Серге́й Евге́ньевич Я́хонтов (род. 13 декабря 1926, Ленинград) — российский лингвист, специалист по китайскому, сравнительно-историческому и общему языкознанию, лингвистической типологии и теории грамматики.

Биография

Сергей Евгеньевич родился в семье известного астронома Наталии Сергеевны Яхонтовой. В 1950 году окончил Восточный факультет ЛГУ. В 1962—1963 годах стажировался в Пекинском, в 1971—1972 годах — в Наньянском университете (Сингапур). Преподаёт на Восточном факультете СПбГУ.

Научные достижения

С. Е. Яхонтов — ученик А. А. Драгунова, развивший многие идеи своего учителя и по сути дела создавший ленинградскую (петербургскую) школу сино-тибетского языкознания. К этой школе принадлежат такие известные лингвисты-востоковеды, как И. Т. Зограф, И. С. Гуревич, К. Б. Кепинг. Кандидатская диссертация Сергея Евгеньевича «Категория глагола в китайском языке», защищенная в 1954 году, была посвящена важнейшей проблеме китайской грамматики ХХ в. — принципам выделения частей речи. Его работы исчисляются десятками, многие из них переведены на английский, китайский и японский языки.

С. Е. Яхонтов внёс значительный вклад в общую теорию грамматики и лингвистическую типологию. Он - активный участник ряда коллективных проектов Петербургской типологической школы. Характерной чертой грамматической концепции С.Е.Яхонтова является пристальное внимание к материалу нефлективных (изолирующих и агглютинативных) языков как к базе, без учёта которой принципиально невозможно построить универсальные определения основных грамматических терминов: слова, морфемы, частей речи, служебных и знаменательных слов, грамматической категории, падежа, залога, диатезы, результатива и т.п.

Монографии

• Яхонтов С. Е. Категория глагола в китайском языке. Л., ЛГУ, 1957. 187 с. Китайский перевод: 雅洪托夫 С. Е. 汉语动词范畴. 北京 : 中华书局. 1958. 188页. (中国语文丛书).
• Яхонтов С. Е. Древнекитайский язык. М.: Наука, 1965. 116 с. (АН СССР. Институт народов Азии. Языки народов Азии и Африки).
• 谢•叶•雅洪托夫 (С. Е. Яхонтов). 汉语史论集 (Работы по истории китайского языка). 北京 (Пекин): 北京大学出版社 (Издательство Пекинского университета), 1986. 224 页.

Избранные статьи

• С. Е. Яхонтов. Члены предложения в китайском языке // Ученые записки ЛГУ. № 236. Серия востоковедческих наук, выпуск 6, 1958. С.158—183.
• С.Е. Яхонтов. Сочетания согласных в древнекитайском языке // Труды XXV Международного конгресса востоковедов. Т. 5. М., 1961. С. 89–95.
• С. Е. Яхонтов. Классификация диалектов китайского языка // Исследования по филологии стран Азии и Африки. Л., 1966. С. 121—128. Английский перевод: The Countries and the Peoples of the East, Moscow, 1974. P. 317—328.
• С. Е. Яхонтов. Фонетика китайского языка I тысячелетия до н. э. (лабиализованные гласные)// Проблемы востоковедения. М., 1960. С. 113—124.
• С. Е. Яхонтов. Письменный и разговорный язык в VII—XIII вв. н. э. // Жанры и стили литератур Китая и Кореи. М., 1969.
• С. Е. Яхонтов. Грамматика древнекитайских стихов // Теоретические проблемы изучения литератур Дальнего Востока. М.: Наука, ГРВЛ, 1974. С. 66-75.
• С. Е. Яхонтов. История языкознания в Китае (I тысячелетие до н. э. — I тысячелетие н. э.) // История лингвистических учений. Древний мир. Л.: Наука, 1980. С. 92-109.
• С. Е. Яхонтов. История языкознания в Китае (XI—XIX вв.) // История лингвистических учений. Средневековый восток. Л.: Наука, 1981, С. 224—247.
• С. Е. Яхонтов. Современное состояние вопроса о генетических связях языков Юго-Восточной Азии // Генетические, ареальные и типологические связи языков Азии. М., 1983.
• С. Е. Яхонтов. Лексическое и грамматическое словообразование // Проблемы типологии и общей лингвистики. СПб., 2006.

Основные работы под редакцией С. Е. Яхонтова

• Зограф И. Т. Официальный вэньянь / Отв. ред. С. Е. Яхонтов. Изд. 2-е. М.: Издательство ЛКИ, 2010. 344 с. (Языки народов мира.)
• Гохман В. И. Историческая фонетика тайских языков / Ответственный редактор С. Е. Яхонтов. М.: Наука, 1992.
• Зограф И. Т. Официальный вэньянь / Ответственный редактор С. Е. Яхонтов. М.: Наука, ГРВЛ, 1990. 342 с.
• Кепинг К. Б. Тангутский язык. Морфология / Ответственный редактор С. Е. Яхонтов. М.: Наука, ГРВЛ, 1985.
• Е.Б. Астрахан, О.И. Завьялова, М.В. Софронов. Диалекты и национальный язык в Китае. М.: ГРВЛ, 1985. 368 с.
• Зограф И. Т. Монгольско-китайская интерференция (язык монгольской канцелярии в Китае) / Ответственный редактор С. Е. Яхонтов. М.: Наука, ГРВЛ, 1984.
• Разыскания по общему и китайскому языкознанию / Сб. статей. Редакционная коллегия: С. Е. Яхонтов (председатель), И. Т. Зограф, Н. В. Солнцева, А. Г. Шпринцин. М.: Наука, ГРВЛ, 1980.
• Зограф И. Т. Среднекитайский язык (становление и тенденции развития) / Ответственный редактор С. Е. Яхонтов. М.: Наука, ГРВЛ, 1979.
• Сунь Цзы в тангутском переводе. Факсимиле ксилографа / Издание текста, перевод, введение, комментарий, грамматический очерк, словарь и приложение К. Б. Кепинг. Ответственный редактор С. Е. Яхонтов. М.: Наука, ГРВЛ, 1979. («Памятники письменности Востока», XLIX).
• Завьялова О. И. Диалекты Ганьсу / Ответственный редактор С. Е. Яхонтов. М.: Наука, ГРВЛ, 1979.
• Гуревич И. С. Очерк грамматики китайского языка III—V вв. (по переводам на китайский язык произведений буддийской литературы) / Ответственный редактор С. Е. Яхонтов. М.: Наука, ГРВЛ, 1974, с. 1-254.
• Зограф И. Т. Очерк грамматики среднекитайского языка (по памятнику «Цзин бэнь тунсу сяошо») / Ответственный редактор С. Е. Яхонтов. М.: ИВЛ, 1962.

Ссылки

• spbu.ru/faces/medal/180-orient/964-yahontov

Отрывок, характеризующий Яхонтов, Сергей Евгеньевич

– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.