Гулямов, Яхъя Гулямович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Яхъя Гулямович Гулямов»)
Перейти к: навигация, поиск
Яхъя Гулямович Гулямов
Дата рождения:

1 мая 1908(1908-05-01)

Место рождения:

Ташкент

Дата смерти:

10 января 1977(1977-01-10) (68 лет)

Место смерти:

Ташкент,
Узбекская ССР, СССР

Страна:

Российская империя, СССР

Научная сфера:

археология

Место работы:

Ташкент

Учёная степень:

доктор исторических наук

  • заведующий отделом древних и средних веков Института истории и археологии АН УзССР (1943—1977)
  • директор Института истории АН УзССР (1956—1959)
Награды и премии:

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Яхъя Гулямович Гулямов (1908—1977) — известный учёный-археолог, доктор исторических наук, профессор, академик Академии наук Узбекской ССР, заслуженный деятель науки Узбекской ССР. Он был первым узбекским археологом-специалистом, активным участником многочисленных научных экспедиций. С течением времени Я. Г. Гулямов приобрел известность и признание своими работами по истории первобытной культуры Узбекистана и истории орошения в Средней Азии. Он сделал многое для организации историко-археологических исследований в республике, охраны и реставрации памятников старины, которыми так богат Узбекистан.



Биография

Яхъя Гулямович Гулямов родился 1 мая 1908 года в Ташкенте в семье учителя медресе. В 1919 г. после смерти отца остался на иждивении матери — учительницы приходской школы для девочек, а с 1921 г. воспитывался в детском доме-интернате. По окончании шестого класса начальной школы (с 1923 по 1926 гг.) Я. Г. Гулямов учился в Узбекском мужском институте просвещения в Ташкенте (Узинпрос). В 1930 г. окончил общественно-экономическое отделение Узбекской государственной педагогической академии в Самарканде.

По завершении образования в Узинпросе Я. Г. Гулямов преподавал в одной из начальных школ Ташкента, в 1928-29 гг. — в Центральной советской школе Самарканда. В последующие три года — ассистент кабинета истории Средней Азии и аспирант Узбекского научно-исследовательского института при Совнаркоме Узбекской ССР, с 1931 г. — преподаватель Педагогического техникума в Ташкенте.

Научная деятельность Я. Г. Гулямова началась с 1933 г.: в 1933—1940 гг. он научный сотрудник и учёный секретарь Узбекистанского комитета охраны памятников старины и искусства (Узкомстариса). С этого времени он приобщается к археологическим исследованиям, участвует в научных экспедициях и разведках. В 1940 г. за активное участие в археологических обследованиях в зоне строительства Большого Ферганского канала награждён значком БФК.

С.1940 г. Я. Г. Гулямов работает в Узбекистанском филиале АН СССР: сначала заведующим отделом археологии Института Истории, языка и литературы, а с 1943 г. до конца своей жизни — заведующим отделом древних и средних веков Института истории и археологии АН УзССР (с 20 ноября 1956 г. по 25 октября 1959 г. исполнял также обязанности директора этого института). Сочетая научную деятельность с педагогической, много лет работал в Ташкентском государственном педагогическом институте им. Низами (Лекционные курсы, занятия по истории Узбекистана и археологии).

Я. Г. Гулямов — первый узбекский археолог-специалист. Его участие в полевых археологических исследованиях восходит к началу 30-х годов. Так, известный археолог М. Е. Массон, описывая археологическую разведку в урочище Айрытама (близ Термеза) в 1933 г., упоминает об участии в экспедиции « молодого начинающего научного сотрудника Узкомстариса, воспитанника Самаркандского педагогического института, Яхъи Гулямова». Самостоятельные археологические изыскания Я. Г. Гулямова относятся к 1936 г.

Общеизвестны имеющие исключительно важное научное значение археологические открытия на территории древнего Хорезма, связанные прежде всего с работой Хорезмской экспедиции АН СССР во главе с С. П. Толстовым. Но, по словам С. П. Толстова, её предшественниками были ташкентские археологи, возглавляемые Я.Гулямовым и Т. Миргиазовым. В 1937 г. Я. Г. Гулямов возобновил свои работы на землях древнего орошения южной Каракалпакии, обследовав средневековые городища Гульдурсун и Нариджан и развалины первых веков н. э. Пилькала близ Шаббаза. С 1938 г. он работал в составе Хорезмейской археолого-этнографической экспедиции Института истории материальной культуры АН СССР под руководством С. П. Толстова.

В 1943 г. успешно защитил кандидатскую диссертацию «Хива и её памятники», а в 1950 г. — докторскую «История орошения Хорезма с древнейших времен до наших дней». В марте 1955 г. утвержден в звании профессора.

В октябре 1956 г. избран членом-корреспондентом АН Узбекской ССР, в феврале 1966 г. — академиком АН Узбекской ССР.

Как отмечал директор Государственного Эрмитажа академик АН СССР Б. Б. Пиотровский, «имя Яхъи Гулямовича Гулямова как археолога и историка Узбекистана широко известно как в нашей стране, так и за рубежом. Его многолетние капитальные исследования в области изучения ирригации — этой основы хозяйственной жизни Средней Азии — справедливо считаются выдающимися. Особенно важной заслугой Я. Г. Гулямова является изучение им культур неолита, энеолита, бронзового века в низовьях Зарафшана, заставившее пересмотреть коренным образом ранее существовавшее представление о древности Мавераннахра». Большой вклад узбекского ученого в изучение истории «ирригации и земледелия в Средней Азии, то есть коренных и важнейших вопросов истории Востока», подчеркивал также академик АН СССР А. П. Окладников, назвавший труды Я. Гулямова в этой области «основополагающими исследованиями, равноценных которым нет в литературе».

18 июня 1958 г. Указом Президиума Верховного Совета Узбекской ССР Я. Г. Гулямову было присвоено почетное звание заслуженного деятеля науки Узбекской ССР.

Научная деятельность

В центре научных интересов Я. Г. Гулямова находились проблемы истории орошения Средней Азии с древнейших времен до наших дней, истории первобытной культуры, а также истории средних веков в Узбекистане. Его первый капитальный труд по истории орошения Хорезма с древнейших времен до наших дней вышел в 1957 г., а в 1959 г. был переиздан на узбекском языке и получил высокую оценку в печати.

«Археологом Я. Г. Гулямовым, — свидетельствует специалисты, — проделана огромная работа по изучению истории орошения Хорезма с древнейших времен до наших дней». Опираясь на идей Д. Д. Букинича, Я. Г. Гулямов пришел к выводу о том, что ирригация на Востоке развивалась в двух основных зонах: «в предгорьях — на выносах ручьев и селевых потоков и на равнине — в лиманных разливах и дельтах рек на затухающих протоках, несущих плодородный ил и живительную влагу». Продолжая работы в этом направлении, Я. Г. Гулямов в соавторстве с А. Р. Мухамеджановым подготовил в 1965 г. к печати фундаментальное исследование по истории орошения низовьев р. Зарафшан. Он возглавил также группу научных сотрудников Института истории и археологии АН УзССР, изучавшую древние орошаемые земли Голодной степи.

На протяжении ряда лет Я. Г. Гулямов руководил археологическим отрядом, обследующим стоянки времени палеолита, неолита, энеолита и эпохи бронзы в низовьях Зарафшана и других районах Узбекистана. С его именем связаны, в частности, первоначальные раскопки ныне широко известного в науке могильника Заман-баба (неолитической культуры степного типа в районе западнее Бухарского оазиса).

По инициативе академика АН УзССР Я. Г. Гулямова в связи с развернувшимися строительными работами после землетрясения 1966 года была основана Ташкентская археологическая экспедиция.

С работой возглавляемого им Ташкентского отряда связано открытие многослойной стоянки мустьерского времени в юго-западных отрогах Тянь-Шаня в 70 км от Ташкента (грот Обирахмат) и обнаружение Ферганским отрядом стоянок эпохи бронзы.

Я. Г. Гулямов — ответственный редактор многих научных изданий: «Некоторые источники к истории взаимоотношений Бухары и Хивы с Россией» А. Р. Мухамеджанова и Т. Нигматова (1957); «История Узбекской ССР», однотомник (1958) «Средняя Азия и Сибирь XVI—XIX вв.» Х. Зияева (1962); «Варахша» В. А. Шишкина (1963); «Из истории крестьянских восстаний в Мавераннахре и Хорасане в VIII — начале IX вв.» Т. Кадыровой (1965); «Средняя Азия и Поволжье. Вторая половина XVI — XIX вв.» Х. Зияева (1965); «Первобытная культура и возникновение орошаемого земледелия в низовьях Зарафшана» Я. Г. Гулямова, У. Исламова, А. Аскарова (1966) «Музейное дело в Узбекистане» Н. С. Садыковой (1975); «Очерки по истории ремесла в Самарканде и Бухаре в XVI в.» Р. Г. Мукминововй (1976) и др.

Один из авторов и член главной редакционной коллегии четырёхтомного (нового и дополненного) издания «Истории Узбекской ССР» (1967—1968), один из инициаторов систематического выпуска сборник «История материальной культуры Узбекистана». Существенный вклад внес Я. Г. Гулямов в дело подготовки научных кадров. Под его руководством свыше 30 ученых и вузовских преподавателей успешно защитили диссертации по археологии и истории Узбекистана.

На протяжении ряда лет Я. Г. Гулямов являлся Председателем Объединенного Ученого совета Отделения истории, языкознания и литературоведения АН УзССР по приему и защите докторских диссертации. Участник многих научных съездов, конференции и совещаний. Активный распространитель знаний, выступавший с лекциями, докладами и беседами перед массовой аудиторией в городах и кишлаках Узбекистана.

Я. Г. Гулямов был награждён медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», юбилейной медалью «За доблестный труд», двумя Почетными грамотами Президиума Верховного Совета УзССР, Почетной грамотой Президиума Верховного Совета КК АССР и др.

Перу Я. Г. Гулямова принадлежит 135 монографий и статей по различным вопросам истории и археологии.

10 января 1977 г. Я. Г. Гулямов скончался в Ташкенте, где и начиналась его научная деятельность.

Напишите отзыв о статье "Гулямов, Яхъя Гулямович"

Литература об Я. Г. Гулямове

  • Касымов Ф. Выдающийся узбекский археолог // Azerbaijan archaeology . — № 1-2 . — 2000 . — С. 94-98.
  • Б. Лунин. Выдающийся учёный-археолог Узбекистана Яхъя Гулямович Гулямов // ozbekiston tarixi № 3 2002
  • Мухамеджанов А. Р. Основные вехи научной деятельности Я. Г. Гулямова // ОНУз . — № 4-5 . — 1998 . — С. 3-6.
  • Ширинов Т. Ш. Пардаев М. Х. Жизненный путь и научное наследие академика Я. Г. Гулямова // ИМКУ . — Вып. 29 . — 1998 . — С. 3-11 .
  • Яхъя Гулямович Гулямов. Составитель д.и.н. Б. В. Лунин Редактор-библиограф В. Н. Ниязова. Тошкент, 1979. 29 с.


Отрывок, характеризующий Гулямов, Яхъя Гулямович

Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.
– Helene, j'ai un mot a vous dire, – говорил он ей, отводя ее в сторону и дергая вниз за руку. – J'ai eu vent de certains projets relatifs a… Vous savez. Eh bien, ma chere enfant, vous savez que mon c?ur de pere se rejouit do vous savoir… Vous avez tant souffert… Mais, chere enfant… ne consultez que votre c?ur. C'est tout ce que je vous dis. [Элен, мне надо тебе кое что сказать. Я прослышал о некоторых видах касательно… ты знаешь. Ну так, милое дитя мое, ты знаешь, что сердце отца твоего радуется тому, что ты… Ты столько терпела… Но, милое дитя… Поступай, как велит тебе сердце. Вот весь мой совет.] – И, скрывая всегда одинаковое волнение, он прижимал свою щеку к щеке дочери и отходил.
Билибин, не утративший репутации умнейшего человека и бывший бескорыстным другом Элен, одним из тех друзей, которые бывают всегда у блестящих женщин, друзей мужчин, никогда не могущих перейти в роль влюбленных, Билибин однажды в petit comite [маленьком интимном кружке] высказал своему другу Элен взгляд свой на все это дело.
– Ecoutez, Bilibine (Элен таких друзей, как Билибин, всегда называла по фамилии), – и она дотронулась своей белой в кольцах рукой до рукава его фрака. – Dites moi comme vous diriez a une s?ur, que dois je faire? Lequel des deux? [Послушайте, Билибин: скажите мне, как бы сказали вы сестре, что мне делать? Которого из двух?]
Билибин собрал кожу над бровями и с улыбкой на губах задумался.
– Vous ne me prenez pas en расплох, vous savez, – сказал он. – Comme veritable ami j'ai pense et repense a votre affaire. Voyez vous. Si vous epousez le prince (это был молодой человек), – он загнул палец, – vous perdez pour toujours la chance d'epouser l'autre, et puis vous mecontentez la Cour. (Comme vous savez, il y a une espece de parente.) Mais si vous epousez le vieux comte, vous faites le bonheur de ses derniers jours, et puis comme veuve du grand… le prince ne fait plus de mesalliance en vous epousant, [Вы меня не захватите врасплох, вы знаете. Как истинный друг, я долго обдумывал ваше дело. Вот видите: если выйти за принца, то вы навсегда лишаетесь возможности быть женою другого, и вдобавок двор будет недоволен. (Вы знаете, ведь тут замешано родство.) А если выйти за старого графа, то вы составите счастие последних дней его, и потом… принцу уже не будет унизительно жениться на вдове вельможи.] – и Билибин распустил кожу.
– Voila un veritable ami! – сказала просиявшая Элен, еще раз дотрогиваясь рукой до рукава Билибипа. – Mais c'est que j'aime l'un et l'autre, je ne voudrais pas leur faire de chagrin. Je donnerais ma vie pour leur bonheur a tous deux, [Вот истинный друг! Но ведь я люблю того и другого и не хотела бы огорчать никого. Для счастия обоих я готова бы пожертвовать жизнию.] – сказала она.
Билибин пожал плечами, выражая, что такому горю даже и он пособить уже не может.
«Une maitresse femme! Voila ce qui s'appelle poser carrement la question. Elle voudrait epouser tous les trois a la fois», [«Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время».] – подумал Билибин.
– Но скажите, как муж ваш посмотрит на это дело? – сказал он, вследствие твердости своей репутации не боясь уронить себя таким наивным вопросом. – Согласится ли он?
– Ah! Il m'aime tant! – сказала Элен, которой почему то казалось, что Пьер тоже ее любил. – Il fera tout pour moi. [Ах! он меня так любит! Он на все для меня готов.]
Билибин подобрал кожу, чтобы обозначить готовящийся mot.
– Meme le divorce, [Даже и на развод.] – сказал он.
Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.