Рекниц, Джек
Поделись знанием:
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!
(перенаправлено с «Яцк Рекниц»)
| Джек Рекниц | |
| Jack Recknitz | |
| Имя при рождении: |
Ханс-Иоахим Рекниц </br>Hans-Joachim Recknitz |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1953—2013 |
| Направление: | |
Джек Рекниц или Яцк Рекниц, Яцек Рекниц (нем. Jack Recknitz, Jackie Recknitz, польск. Jack Recknitz, Jacek Recknitz, наст. имя Ханс-Иоахим Рекниц; 25 мая 1931 — 13 января 2013) — немецкий и польский актёр театра, кино и радио.
Биография
Родился в театральной семье в Баден-Бадене. Актёрское образование он получил на актёрских курсах. В 1953 году сдал актёрский экзамен, а затем был актёром театров в разных городах ГДР (Аннаберг-Буххольц, Пархим, Баутцен, Карл-Маркс-Штадт). Дебютировал в кино в 1964. Он поселился в Польше в 1965 году. В 1966—1968 годах работник Польского радио, а затем в 1967—1980 гг. актёр Еврейского театра в Варшаве. В 1984 году он возвратился в Германию и по-прежнему выступал в польских и немецких фильмах. С 2008 года поселился в семейном Баден-Бадене и там тоже умер.
Избранная фильмография
- 1964 — Минута молчания / Das Lied vom Trompeter — подпоручик с забинтованной головой
- 1969 — Я буду ждать в Монте-Карло / Czekam w Monte-Carlo — Джин Стотхард, водитель из Англии
- 1970 — Ловушка (фильм, 1970) / Pułapka — Вайс
- 1972 — На краю пропасти / Na krawędzi — майор
- 1976 — Последнее трио / Ostatnie takie trio — жених
- 1977 — Смерть президента / Śmierć prezydenta — Делагню, журналист
- 1977 — Кукла / Lalka (только во 2-й серии)
- 1978 — Жизнь, полная риска / Życie na gorąco (только в 6-й серии)
- 1979 — Доктор Мурек / Doktor Murek (только во 2-й серии)
- 1979 — Секрет Энигмы / Sekret Enigmy — Кнокс
- 1979 — Ария для атлета / Aria dla atlety — американский репортёр
- 1980 — Точки соприкосновения / Czułe miejsca — мужчина в кафе
- 1981 — Большой пикник / Wielka majówka — Джерри Лишка
- 1981 — Ва-банк / Vabank — немецкий спортивный комментатор
- 1982 — Отель Полан и его гости / Hotel Polan und seine Gäste — Симон Пельц
- 1996 — Экстрадиция 2 / Ekstradycja (только в 1-й серии)
- 1997 — Охранник для дочери / Sara — человек Юзефа
- 1998 — Алмаз смерти / The White Raven — инспектор Зелинский
- 2003 — Варшава / Warszawa — Карл
- 2010 — Миллион долларов / Milion dolarów — Веслав
Напишите отзыв о статье "Рекниц, Джек"
Ссылки
- [www.filmportal.de/person/jack-recknitz_b6ac636b5465409589c8d820fca65766 Актёр] на сайте filmportal.de (нем.)
- [www.filmpolski.pl/fp/index.php/113759 Актёр] на сайте filmpolski.pl (польск.)
- [www.e-teatr.pl/pl/osoby/13517,karierateatr.html#start Актёр] на сайте e-teatr.pl (польск.)
- [fototeka.fn.org.pl/strona/wyszukiwarka.html?search_type=osoba&key=Recknitz+Jack Фотографии на сайте fototeka.fn.org.pl]
|
Это заготовка статьи об актёре или актрисе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Рекниц, Джек
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!
