Ячмень обыкновенный

Ячмень обыкновенный
Божья коровка на колосе ячменя обыкновенного
Научная классификация
промежуточные ранги Домен:  Эукариоты Царство:  Растения Отдел:  Цветковые Класс:  Однодольные Надпорядок:  Lilianae Порядок:  Злакоцветные Семейство:  Злаки Подсемейство:  Мятликовые Триба:  Пшеницевые Род:  Ячмень Вид:  Ячмень обыкновенный
Международное научное название
Hordeum vulgare L. (1753)
Систематика на Викивидах Изображения на Викискладе </tr> GRIN   [npgsweb.ars-grin.gov/gringlobal/taxonomydetail.aspx?id=317403 t:317403] IPNI   [www.ipni.org/ipni/simplePlantNameSearch.do?find_wholeName=Hordeum+vulgare&output_format=normal&query_type=by_query&back_page=query_ipni.html ???] TPL   [www.theplantlist.org/tpl1.1/search?q=Hordeum+vulgare ???]

Ячме́нь обыкнове́нный (лат. Hordéum vulgáre) — травянистое растение, вид рода Ячмень (Hordeum) семейства Злаки (Poaceae). Важная сельскохозяйственная культура, одно из древнейших культурных растений в истории человечества (растение начали возделывать около 10 тысяч лет назад).

Зерно ячменя широко используют для продовольственных, технических и кормовых целей, в том числе в пивоваренной промышленности, при производстве перловой и ячневой круп. Ячмень относится к ценнейшим концентрированным кормам для животных, так как содержит полноценный белок, богат крахмалом. В России на кормовые цели используют до 70 % ячменя.

Ботаническое описание

Ботаническая иллюстрация из книги О. В. Томе «Flora von Deutschland, Österreich und der Schweiz», 1885

Это однолетнее растение высотой 30—60 см, у культурных сортов — до 90 см. Стебли прямые, голые.

Листья до 30 см длиной и 2—3 см шириной, плоские, гладкие, с ушками при основании пластинки.

Образует колос с остью длиной около 10 см; каждый колосок — одноцветковый. Колосья четырёх- или шестигранные, до 1,5 см шириной, с гибкой осью, не распадающейся на членики. Колоски собраны группами по три; все колоски плодущие, сидячие. Колосковые чешуи линейно-шиловидные, оттянутые в тонкую ость, обычно превышающую их по длине. Нижняя цветковая чешуя яйцевидно-ланцетная. Ячмень обыкновенный — самоопыляющееся растение, но не исключено перекрёстное опыление. Цветёт в июне — июле.

Плод — зерновка. Плодоношение в июле — августе.

Распространение и экология

Дикий ячмень обыкновенный произрастает от Северной Африки до Тибета.

Культурный ячмень зачастую дичает близ мест посевов, нередко встречается как случайно выросшее растение у дорог, на насыпях.

История

Ячмень принадлежит к древнейшим культурным растениям. Как и пшеница, он был окультурен в эпоху неолитической революции на Ближнем Востоке более 10 тысяч лет назад. Дикий ячмень распространён на широком пространстве от острова Крит и Северной Африки на западе до Тибетских гор на востоке.

В Палестине ячмень употребляли в пищу не позднее чем 17 тысяч лет назад. Древние евреи сеяли его в конце осени, жатва ячменя начиналась ранее жатвы пшеницы, во второй день опресночный, то есть в 16-й день месяца нисана. Соседние с евреями народы также занимались обработкой ячменя в значительном количестве. Царь сынов Аммоновых в продолжение трёх лет платил дань Иоафаму, царю Иудейскому, и ежегодно присылал в Иудею по десяти тысяч коров ячменя, то есть более восьми тысяч с половиною четвертей. Мука из ячменя составляла одну из жертвенных принадлежностей. Ячменный хлеб был жёстким и тяжёлым и считался менее питательным, чем пшеничный, но более здоровым, и составлял обыкновенную пищу для простого народа. При царе Соломоне множество ячменя отправляли за границу. Работавшим на постройке храма в Ливане дровосекам царь Соломон посылал в пищу: «…пшеницы двадцать тысяч коров, и ячменю двадцать тысяч коров…». Ячмень употреблялся и на корм лошадям и мулам. Во время нужды ячмень продавался по очень высокой цене.

Древнейшие образцы культурного ячменя найдены в Сирии и относятся к одной из древнейших неолитических культур докерамического периода. Он обнаружен также в древнеегипетских гробницах и в остатках озёрных свайных построек (то есть, в каменном и бронзовом периодах). В Европу ячмень распространился из Малой Азии в IV—III тысячелетиях до н. э. По многим историческим памятникам можно судить о широком распространении ячменя в отдалённое время. В частности, на Корейском полуострове он появился не позднее 1500—850 лет до н. э. Не исключено, что ячмень был введён в культуру в разных местностях независимо. В Центральной Европе культура ячменя уже в Средние века сделалась всеобщей. В странах Америки ячмень является сравнительно новой культурой, которую завезли переселенцы из Европы в XVI—XVIII веках. В Россию ячмень мог проникнуть из Азии через Сибирь или Кавказ и издавна имел большое значение как пищевой продукт для тех местностей, где культивирование других хлебов было невозможно или затруднено.

Годовой сбор ячменя
(крупнейшие страны-производители)
(в млн метрических тонн)

Страна	2009	2010	2011
Россия Россия	17,9	8,4	16,9
Германия Германия	12,3	10,4	8,7
Франция Франция	12,9	10,1	8,8
Украина Украина	11,8	8,5	9,1
Испания Испания	7,4	8,2	8,3
Канада Канада	9,5	7,6	7,8
Австралия Австралия	7,9	7,3	8,0
Турция Турция	7,3	7,2	7,6
Великобритания Великобритания	6,8	5,3	5,5
США США	5,0	3,9	3,4
Мировое производство	151,8	123,7	134,3
Источник: ФАО

Ячмень обыкновенный в культуре

Вегетационный период, в зависимости от сорта, составляет 60—110 дней. В возделывании ячмень менее прихотлив, чем другие злаки. Семена могут прорастать при температуре от +1 до +3 °C, а вызревать при +18 °C. Скороспелые сорта выращиваются далеко на севере и высоко в горах (до 4500 м).

Озимый ячмень — более молодая культура, чем яровой (приблизительно на 2000 лет). Во многих странах отмечается переход к выращиванию озимого ячменя. Практически полностью на осенний сев перешли Румыния и Болгария, больше половины площадей в Германии и Франции, много озимого ячменя сеют в Венгрии и Польше. В целом в мировом растениеводстве на озимый ячмень приходится около 10 %.

В России ячмень издавна имел большое значение как пищевой продукт для тех местностей, где невозможна культура других хлебов. В начале XX века среди всех культивируемых в Российской империи растений ячмень по площади занимал четвёртое место (немного более 4,5 млн десятин, или 7,1 % всей посевной площади), уступая по занимаемому пространству ржи в пять, овсу в три, а пшенице более чем в два раза. В яровом клину он занимал второе (первое — овёс) место, превосходя по площади посева гречиху, просо, кукурузу и другие культурные растения, причём вообще высевался в бо́льших количествах на крестьянских, чем на помещичьих землях. Посевы ячменя, однако, были далеко не равномерны по отдельным местностям России. Наибольшую (10—20 %) площадь по отношению к остальным хлебам он занимал на севере (более 54 % всей засеянной земли), где он вытеснял другие растения и являлся в полном смысле хлебом для населения (он и назывался там, подобно ржи на юге, житом). На северо-западе и особенно на западе получались лучшие пивоваренные сорта. На юге он культивировался на корм для скота и на экспорт. В центральных и восточных губерниях Российской империи ячмень возделывался редко, в частности, менее всего был распространён в губерниях Пензенской и Рязанской (менее 0,1 % площади).

Химический состав зерна

Зрелые зёрна содержат до 15,8 % белков, 76 % углеводов, 3—5 % жиров, 9,6 % клетчатки, ферменты, витамины группы В, D, Е, А.

Хозяйственное значение и применение

Ячмень обыкновенный — одно из важнейших культурных растений. Из всех хлебных злаков наиболее далеко идёт на север (в Архангельской губернии Российской империи являлся господствовавшим «хлебом»).

Зерно ячменя используют для приготовления муки, крупяных изделий (перловая и ячневая крупы), на корм скоту. Ячмень используется при производстве пива и кваса, при изготовлении суррогатов кофе. Ячмень используется также для производства различных виски, в медицинских и косметических целях.

Прямо в пищу человеком ячмень не употребляется, а превращается большей частью в крупу, лучший сорт которой носит название перловой. В муку для целей хлебопечения ячмень размалывается редко, так как не даёт пористого теста, которое могло бы быть вполне пропечено. В некоторых местностях Финляндии хлеб («риеска») приготовляется из одного ячменя, причём он выпекается на берёсте. Обыкновенно же при хлебопечении, если в дело употребляется ячменная мука, к ней примешивают ржаную или пшеничную.

Ячмень в египетских иероглифах

jt ячмень (символ)
jt обычное написание
šma идеограмма

Ячменное пиво было, возможно, древнейшим напитком человека эпохи неолита. Позже его использовали вместо валюты для расчётов с работниками. Как материал для пивоварения, ячмень очень ценится и почти незаменим.

В Древнем Египте из ячменя готовили не только пиво, но и хлеб. Египтяне называли ячмень jt (произношение, вероятно, йит) или šma (шема). В последнем варианте ячмень был также символом Верхнего Египта. Шумеры называли ячмень акити. В книге Второзаконие ячмень перечислен среди семи плодов земли обетованной, а Книга Чисел описывает жертвоприношения израильтян, приносимые ячменём.

В Древней Греции ячмень использовали в священных обрядах Элевсинских мистерий. Богиня Деметра имела также имя или титул матери ячменя. Плиний Старший описал рецепт ячменной каши в своей «Естественной истории». В Тибете мука из ячменя, цампа, вошла в употребление не позднее V в. до н. э.. В Древнем Риме гладиаторов называли гордеариями (лат. hordearii) — «питающиеся ячменём», или «пожиратели ячменя», или «ячменные мужчины», потому что ячмень, способствовавший быстрому набору мышечной массы, являлся одной из основных частей их ежедневной еды. В средневековой Европе хлеб из ржи и ячменя был пищей крестьян, в то время как пшеничный хлеб потреблялся только высшими классами. Лишь к XIX веку картофель постепенно заменил ячмень.

В качестве корма для скота ячмень применяется главным образом в южных местностях и в этом отношении имеет большое хозяйственное значение. В Средней Азии, в Восточном Закавказье, Аравии и многих других местах кормовой ячмень как корм для лошадей везде заменяет собою овёс, который там в знойное лето выгорает, и на этом корме создались арабская и близкая к ней карабахская лошадь и живут выносливые азиатские степные лошади. Солома и мякина ячменя также служат кормовым средством, причём мякина по преимуществу в распаренном или обваренном виде, чтобы предупредить различные заболевания животных (главным образом, колики) от шероховатых ячменных остей; советуют даже вовсе не употреблять её в корм, а оставлять перепревать в компостных кучах.

В современной России ячмень высевается повсюду в районах земледелия.

В Сибири прожаренный и истолчённый в муку ячмень, называемый толкан, употребляли вместе с чаем. Для этого на дно чашки насыпали слой толкана, придавливали пальцем ко дну и солили, потом наливали чай; иногда прибавляли ещё кусочек коровьего масла. Раз положенный толкан шёл на несколько чашек чаю, а потом съедался.

С лечебной целью ячмень обыкновенный издавна употребляли в народной медицине. Солодовый экстракт применяют при бронхитах и для подкармливания детей младшего возраста. Его пьют при нарушениях обмена веществ, выражающихся в появлении кожных сыпей, фурункулов и т. п.

Систематика

Таксономическое положение

Таксономическая схема (согласно Системе APG II):

ещё 17 семейств, в том числе Осоковые, Рогозовые

ещё около 15 триб, в том числе Ковылёвые, Овсовые, Мятликовые

Ячмень двурядный, Ячмень гривастый, Ячмень мышиный и другие виды

порядок Злакоцветные, или Мятликоцветные

подсемейство Мятликовые

род Ячмень

отдел Цветковые, или Покрытосеменные

семейство Злаки, или Мятликовые

триба Пшеницевые

dbl Ячмень обыкновенный

ещё 44 порядка цветковых растений

ещё пять подсемейств, в том числе Бамбуковые, Рисовые

ещё 26 родов, в том числе Рожь, Житняк, Пырей, Пшеница

</div>

Внутривидовые таксоны

Выделяют следующие подвиды:

• Hordeum vulgare subsp. spontaneum — Ячмень дикий
  • [syn. Hordeum ithaburense Boiss.]
  • [syn. Hordeum spontaneum K.Koch]basionym
• Hordeum vulgare subsp. vulgare — Ячмень двурядный
  • [syn. Hordeum distichon L. = Hordeum vulgare subsp. distichon]
  • [syn. Hordeum hexastichon L. = Hordeum vulgare subsp. hexastichon] — Ячмень шестирядный

Две широко распространённые культурные разновидности ячменя обыкновенного — двурядный ячмень, родом из Передней Азии и шестирядный ячмень, происходящий из Восточной Азии. У обеих разновидностей колоски сидят по три с двух сторон колосового стержня, образуя шесть продольных рядов вдоль колоса. Однако у двурядного ячменя, как и у дикого ячменя, лишь два из шести сидящих рядом колосков плодущие, из них развиваются зерновки, четыре других — бесплодны и редуцированы до колосковых чешуй, поэтому на колосе созревает два ряда зерновок, и заметны четыре ряда чешуек — по два ряда с двух сторон колоса. У шестирядного ячменя все шесть сидящих рядом колосков плодущие, и спелый колос имеет шесть рядов зерновок.

• Wintergerste-2008.jpg
• Gerst oortjes Hordeum vulgare auricles.jpg
• Gerstenkorrels Hordeum vulgare.jpg
• ChampsOrge.jpg
• Hordeum vulgare MHNT.BOT.2015.2.39.jpg

Культурное значение

Согласно Сунне, пророк Мухаммед считал, что ат-тальбин или тальбина — похлёбка из ячменной муки с молоком или мёдом — «успокаивает сердце больного и уносит с собой часть (его) печали». Авиценна в своей работе XI века «Канон врачебной науки» писал о целебном действии ячменной воды, супа и бульона при лихорадке. В Азии и в настоящее время популярен чай из жареного ячменя.

В английском фольклоре Джон Ячменное Зерно из одноимённой народной песни является олицетворением ячменя, а также изготавливаемых из него пива и виски. В песне Джон представлен страдающим от унижений, нападений и, в конце концов, смерти, что соответствует различным этапам возделывания ячменя. Образ Джона Ячменное Зерно может быть связан с древними богами германо-скандинавской мифологии Мимиром или Квасиром.

Напишите отзыв о статье "Ячмень обыкновенный"

Примечания

Литература

• Невский С. А. [herba.msu.ru/shipunov/school/books/flora_sssr1934_2.djvu Род 213. Ячмень — Hordeum] // Флора СССР : в 30 т. / гл. ред. В. Л. Комаров. — М.—Л. : Изд-во АН СССР, 1934. — Т. II / ред. тома Р. Ю. Рожевиц, Б. К. Шишкин. — С. 728. — 778 + XXXIII с. — 5175 экз.
• Невский С. А. Материалы к познанию дикорастущих ячменей // Тр. Ботан. ин-та АН СССР. — 1941. — Сер. I. — Вып. 5. — С. 64—255.
• Губанов, И. А. и др. 165. Hordeum vulgare L. — Ячмень обыкновенный // [herba.msu.ru/shipunov/school/books/gubanov2002_illustr_opred_rast_sred_rossii.djvu Иллюстрированный определитель растений Средней России. В 3 т]. — М.: Т-во науч. изд. КМК, Ин-т технолог. иссл., 2002. — Т. 1. Папоротники, хвощи, плауны, голосеменные, покрытосеменные (однодольные). — С. 259. — ISBN 8-87317-091-6.

Отрывок, характеризующий Ячмень обыкновенный

– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.