Уничтожение японских броненосцев «Хацусэ» и «Ясима»

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Яшима»)
Перейти к: навигация, поиск

Уничтожение японских броненосцев «Хацусэ» и «Ясима» — эпизод Русско-японской войны на море, в котором Японский Соединённый флот потерял два корабля первой линии — эскадренные броненосцы «Хацусэ» и «Ясима». Потопление этих кораблей считается самым крупным успехом Первой Тихоокеанской эскадры. Это единственный случай периода «металлического кораблестроения», когда русский флот сумел в открытом море потопить линейные корабли противника.

После гибели на японских минах броненосца «Петропавловск» вместе с командующим С. О. Макаровым временно исполняющий должность Начальника эскадры контр-адмирал В. К. Витгефт отказался от активных действий до окончания ремонта повреждённых кораблей. Японский флот тем временем осуществлял постоянное дежурство в непосредственной близос­ти от крепости.

Наблюдательные посты Золотой горы и Ляотешана с конца апреля систематически отмечали движение кораблей противника, нёсших блокадную службу в море, в 10-11 милях от Порт-Артура[1][2]. При этом офицерами эскадры было замечено, что японский отряд ходит постоянно одним и тем же маршрутом. В конце апреля 1904 года командир минного заградителя «Амур» Ф. Н. Иванов предложил осуществить минную постановку на пути японских кораблей, в 11 милях от крепости. В. К. Витгефт разрешил установку заграждения, но в 8 милях от Порт-Артура. Пользуясь плохой видимостью, 1 (14) мая Ф. Н. Иванов произвёл постановку 50 мин, нарушив приказ и поставив заграждение в 11 милях[2][1]. Во время постановки «Амур» мог быть в любой момент обнаруженным дозорными японскими кораблями, однако был скрыт от них полосой тумана[2]. Безукоризненная работа минёров обеспечила высокую скорость постановки минного заграждения.

На следующий день, 2 (15) мая 1904, соединение японских броненосцев, следуя привычным курсом, наткнулось на минное заграждение. Первым в 9 часов 55 минут подорвался флагманский броненосец отряда «Хацусэ»[1][3]. Некоторое время броненосец оставался на плаву, что позволило японцам снять с него часть штаба во главе с командующим отрядом и половину команды. Неожиданно броненосец наткнулся на ещё одну мину, взорвался и почти мгновенно затонул[3]. При этом погибли 36 офицеров и кондукторов, 445 нижних чинов и 12 вольнонаёмных служащих[3]. Почти одновременно с первым подрывом «Хацусэ» второй броненосец «Ясима». направился к «Хацусэ» для буксировки, но сам подорвался на мине и потерял ход. Через некоторое время его отбуксировал «Сикисима», и корабли повернули назад. В 5 милях от острова Эткаунтер-рок оставленный экипажем «Ясима» накрыло волной, и корабль опрокинулся и затонул в Жёлтом море вне зоны видимости русских наблюдательных постов, что позволило японцам долгое время держать в секрете факт гибели «Ясимы». После взрывов японские корабли начали стрельбу в воду, приписывая подрыв кораблей атаке русской подводной лодки[2].

Вышедшие в атаку русские миноносцы успеха не имели, а остальные корабли Первой Тихоокеанской эскадры получили приказание уволить команды на берег[2].

Уничтожение двух из шести основных боевых кораблей японского флота стало значительным успехом русского оружия и поставило японцев в сложное положение. В дальнейшем в первую боевую линию японцы были вынуждены ввести новейшие бронированные крейсера «Ниссин» и «Кассуга», не могущие, однако, из-за недостаточной огневой мощи заменить собой потерянные броненосцы. Русский флот получил преимущество в количестве броненосцев[1][4], которым, однако, он не смог воспользоваться во время сражения в Жёлтом море.

Напишите отзыв о статье "Уничтожение японских броненосцев «Хацусэ» и «Ясима»"



Примечания

  1. 1 2 3 4 [wunderwaffe.narod.ru/WeaponBook/rjw_sea/06.htm А. Царьков. Русско-японская война 1904—1905. Боевые действия на море]
  2. 1 2 3 4 5 Русско-Японская война 1904—1905 гг. Книга вторая. Действия флота на Южном театре от перерыва сообщений с Порт-Артуром до морского боя 28 июля (10 августа) в Жёлтом море. — СПб.: Историческая комиссия по описанию действий флота в войну 1904—1905 гг. при Морском Генеральном Штабе, 1913—394 с.
  3. 1 2 3 Русско-японская война: Осада и падение Порт-Артура. — М.: АСТ, 2002—733 с. ISBN 5-17-024932-2
  4. Белов А. В. Броненосцы Японии. — сер. Боевые корабли мира — СПб.: Галея Принт, 1998

Литература

  • Штер А. П. На крейсере «Новик» = Первое издание: Штер А. П. На крейсере «Новик», СПб., 1908. — СПб.: Гангут, 2001. — 112 с. — («Помни войну»).
  • Белов А. В. Броненосцы Японии. — СПб.: Галея Принт, 1998. — (Боевые корабли мира).
  • Русско-японская война: Осада и падение Порт-Артура. — М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. — 733 с. — ISBN 5-17-024932-2.

Отрывок, характеризующий Уничтожение японских броненосцев «Хацусэ» и «Ясима»

– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.