Яшкин, Григорий Петрович

Григорий Петрович Яшкин
Дата рождения	27 декабря 1922(1922-12-27)
Место рождения	пос. Средне-Лесное, Тамбовская губерния, РСФСР, СССР
Дата смерти	2003(2003)
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	армия
Годы службы	1941—1984
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии	Других государств:
В отставке	председатель Российского союза ветеранов Вооружённых сил

Григо́рий Петро́вич Я́шкин (27 декабря 1922, пос. Средне-Лесное, Тамбовская губерния — 2003) — российский политический и военный деятель, генерал-полковник.

Биография

В 1941 году окончил Подольское пулемётное училище. Участник Великой Отечественной войны.

В 1956 году окончил Военную академию им. М. В. Фрунзе, в 1972 году — Высшие академические курсы при Военной академии Генштаба СССР.

С 1970 года — 1-й заместитель командующего армией, заместитель командующего войсками Уральского военного округа по боевой подготовке — начальник подготовки войск, заместитель главнокомандующего по боевой подготовке — начальник управления боевой подготовки Группы советских войск в Германии (ГСВГ).

С 1980 по 1984 годы — главный военный советник в вооружённых силах Сирии, советник министра обороны.

В 1984—1987 годах — начальник управления подготовки народного хозяйства по гражданской обороне.

Был председателем Российского союза ветеранов Вооруженных сил. Почётный гражданин Подольска.

Награды

• Орден Ленина
• Орден Красного Знамени
• Орден Отечественной войны I степени
• Орден Трудового Красного Знамени
• три ордена Красной Звезды
• ордена «За службу Родине в ВС СССР» II и III степени
• три медали «За отвагу»
• медали.

Сочинения

• Яшкин Г. П. [www.testpilot.ru/review/war/syria.htm Мы воевали в Сирии] // Вестник ПВО. — 1988. — № 4.
• Яшкин Г. П. Эту жизнь не перепишешь заново. — М.: МОФ Победа-1945 год, 1994. — 266 с. — (Воспоминания).

Ссылки

[artpodolsk.ru/hero/honourable.php Почётные граждане Подольска]

Отрывок, характеризующий Яшкин, Григорий Петрович

Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.