Яшугин, Иван Петрович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Яшугин Иван Петрович»)
Перейти к: навигация, поиск
Иван Яшугин
Основная информация
Дата рождения

11 августа (29 июля) 1907(1907-07-29)

Место рождения

д. Чучелово, Россия

Дата смерти

30 ноября 1992(1992-11-30) (85 лет)

Место смерти

Санкт-Петербург

Страна

Российская империя, СССР

Профессии

оперный певец

Певческий голос

бас

Награды

Ива́н Петро́вич Яшу́гин (29 июля [11 августа1907, дер. Чучелово, Тверская губерния, ныне дер. Веселово Тверской области — 30 ноября 1992, Санкт-Петербург К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2949 дней]) — советский певец (бас), педагог.





Биография

С 1934 пел в Оперной студии Ленинградской консерватории. В 1938 окончил Ленинградскую консерваторию (С. М. Мирович, класс вокала), с того же года — солист Ленинградского театра оперы и балета (до 1959). До 1965 выступал как концертирующий певец. В 1965—1982 преподавал пение в Музыкальном училище при Ленинградской консерватории.

Оперные партии

Песенный репертуар

Награды

Сочинения

  • Яшугин И. Мысли молодого актера // За сов. искусство. 1940. 16 мая.
  • Яшугин И. Я счастлив, что снова пою перед ленинградцами // Ленингр. правда. 1944. 1 сент.
  • Яшугин И. Трудная роль // За сов. искусство. 1945. 21 дек. (о работе над партией Тибо в оп. Чайковского "Орлеанская дева")
  • Яшугин И. Путь певца // За сов. искусство. 1947. 7 нояб.
  • Яшугин И. Моя работа над партией Бориса Годунова // За сов. искусство. 1949. 19 апр.

Напишите отзыв о статье "Яшугин, Иван Петрович"

Литература

  • Музыкальный энциклопедический словарь / Гл. ред. Г. В. Келдыш. - М.: Советская энциклопедия, 1990. - с. 671 — ISBN 5-85270-033-9
  • Вольфсон С. М. «Мастера оперы», 1967 год
  • Ладожский В. Путь советского интеллигента // Смена. 1939. 21 февр.
  • Полюта Л. Иван Яшугин // Смена. 1940. 16 апр.
  • Петров И. Высокий профессионализм // За сов. искусство. 1949. 30 апр.
  • Хайкин Б. Творческие успехи молодых вокалистов // За сов. искусство. 1949. 6 нояб.
  • Холмина А. Ведущий актер, партийный руководитель // За сов. искусство. 1950. 16 дек.
  • Яшугин Иван Петрович // Театр. энциклопедия. — М., 1967. Т. 5. С. 1126.


Отрывок, характеризующий Яшугин, Иван Петрович

Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».