| Ящерица Ростомбекова |
 |
| Научная классификация |
|---|
промежуточные ранги
| Вид: | Ящерица Ростомбекова |
|
| Международное научное название |
|---|
|
Darevskia rostombekovi Darevsky, 1957
|
| Синонимы |
|---|
- Lacerta saxicola rostombekovi Darevsky, 1957
- Lacerta rostombekovi Darevsky, 1957
|
|
Ящерица Ростомбекова[1] (лат. Darevskia rostombekovi) — вид ящериц из семейства настоящих ящериц. Название дано в честь грузинского биолога В. Н. Ростомбекова[2].
Длина туловища до 5,6 см и в 2 раза длиннее с хвостом. Голова заметно сжата. Чешуя туловища гладкая. Окраска верха коричнево-бежево-желтоватого или светло-коричневого цвета. Спинная полоса образована сосредоточенными вдоль хребта неправильной формы пятнышками, образующими иногда выразительный сетчатый узор. Боковые полосы образованы более или менее выраженными тёмными кругами с беловатыми (голубыми на уровне передних лап) «глазками». Встречаются особи, рисунок на туловище у которых едва намечен. Брюхо, низ головы и горло зелёно-жёлтой окраски. На голове сверху имеются мелкие тёмные пятнышки.
Встречается на сухих и умеренно сухих скалах и выходах осадочных горных пород с редкой растительностью, в лесной зоне на высотах 600—1700 метров над уровнем моря. Питается насекомыми и мелкими беспозвоночными.
Яйцекладущая ящерица. Размножается без участия самцов (партеногенез). Кладка 2—4 яиц размером 8×13 мм происходит в конце июня — начале июля. Через 55 дней появляются молодые ящерицы длиной 2,2—2,3 см.
Вид распространён в северной Армении и западном Азербайджане.
Напишите отзыв о статье "Ящерица Ростомбекова"
Примечания
- ↑ Ананьева Н. Б., Боркин Л. Я., Даревский И. С., Орлов Н. Л. Пятиязычный словарь названий животных. Амфибии и рептилии. Латинский, русский, английский, немецкий, французский. / под общей редакцией акад. В. Е. Соколова. — М.: Рус. яз., 1988. — С. 226. — 10 500 экз. — ISBN 5-200-00232-X.
- ↑ Beolens, Watkins & Grayson, 2009 : The Eponym Dictionary of Reptiles. Johns Hopkins University Press, p. 227
Отрывок, характеризующий Ящерица Ростомбекова
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.
На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
