Ящик, Тимофей Ксенофонтович

Тимофе́й Ксенофо́нтович Я́щик (20 апреля 1878, Новоминская, Ейский отдел, Кубанская область, Российская империя — 16 февраля 1946, Копенгаген, Дания) — камер-казак при Николае II и Марии Фёдоровне.

Биография

Тимофей Ящик родился 20 апреля 1878 года в кубанской станице Новоминской Ейского отдела. В 1900 году он призывается в Ейский полк, находившийся в Тифлисе. Из-за своей представительной внешности, он практически сразу был назначен в Конвой командующего войсками Кавказского военного округа генерал-адъютанта князя Е. С. Голицына. В 1904 году вместе с Голицыным Ящик прибывает в Петербург. Далее он был зачислен в императорский Собственный конвой во Вторую Кубанскую сотню. Там в подготовку казаков входили караульная служба, джигитовка, стрельба и ориентирование на местности. Через три года он увольняется со службы. Далее Ящик прожил в родной станице до 1912 года, когда его снова призвали на службу в Собственный конвой. Срок службы заканчивался в 1914 году. В этот момент Николай II выбирает его из многих претендентов на должность камер-казака. Свои обязанности, которые, по словам Ящика, не отличались особой сложностью, он считал формальными. Основной обязанностью камер-казаков было круглосуточно находиться при особе императора. При императоре Ящик прослужил 9 месяцев.

В начале 1916 года он стал вторым личным телохранителем вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны. После 1917 года Ящик оставался возле Марии Фёдоровны, охраняя её в Крыму. В 1918 году он вывез младшую сестру Николая II великую княгиню Ольгу Александровну в родную станицу, где та родила своего второго сына Гурия. Позже Тимофей Ящик организовал вывоз семьи великой княгини за границу.

После того как Мария Фёдоровна покинула Россию, Ящик сопровождал её в Англии и Дании. Он охранял императрицу до её смерти в 1928 году. После смерти Марии Фёдоровны Ящик остался в Дании, женившись на датчанке. На небольшое наследство, оставленное императрицей, он открыл магазин. Умер Тимофей Ящик в 1946 году. Похоронен вместе с женой на русском кладбище.

Литература

• Зимин И. В. Детский мир императорских резиденций. Быт монархов и их окружение. — М.: Центрполиграф, 2010. — С. 319—322. — (Повседневная жизнь Российского императорского двора). — ISBN 978-5-227-02410-7.
• История государственной охраны России. Собственная Его Императорского Величества охрана. 1881—1917. — М.: МедиаПресс, 2006. — ISBN 5-902750-04-0.
• Смирнов А. [www.kommersant.ru/doc/2297701 Тень императрицы] // Огонёк. — 2006. — № 38. — С. 16.
• [www.donvrem.dspl.ru/Files/article/m2/3/art.aspx?art_id=1368 Сидоренко В. Т. Лейб-казак Тимофей Ящик // Донской временник: краеведческий альманах / Донская государственная публичная библиотека. Ростов-на-Дону, 1993—2015.]

Отрывок, характеризующий Ящик, Тимофей Ксенофонтович

Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.