Я, Клавдий (фильм, 1937)
Поделись знанием:
К:Фильмы 1937 года
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
| Я, Клавдий | |
| I, Claudius | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария |
Роберт Грейвз (экранизация), Лестер Коэн (нет в титрах) |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
London Film Productions |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Я, Клавдий» (фильм, 1937) — историко-биографическая драма режиссёра Джозефа фон Штернберга, экранизация одноимённого романа Роберта Грейвза. Фильм не был завершен.
Сюжет
Упадок нравственности и царство беззакония в эпоху правления императоров из рода Юлиев-Клавдиев от Октавиана Августа до Клавдия.
В ролях
- Чарльз Лоутон — Клавдий[1]
- Мерл Оберон — Мессалина
- Флора Робсон — Ливия
- Эмлин Уильямс — Калигула
- Элан Эйнесуорт — сенатор Азиатик
- Джон Клементс — Валент
- Леонора Корбетт — Милония Цезония
- Рой Эмертон — Октавиан Август
- Джина Эванс — весталка
- Фрэнк Форбз-Робертсон — капитан стражи Люп
- Бэзил Джилл — врач императора Ксенофон
- Морланд Грэм — Галот
- Эверли Грегг — Домиция Лепида Младшая
- Лин Хардинг — Веспасиан
- Аллан Джийес — врач императора Муза
- Роберт Ньютон — Кассий Херея, капитан стражи Калигулы
Актёр Ральф Ричардсон, приглашённый режиссёром, отказался от участия в этом фильме.
Съёмочная группа
- Режиссёр: Джозеф фон Штернберг
- Авторы сценария: Роберт Грейвз (экранизация), Лестер Коэн (нет в титрах)
- Оператор: Жорж Периналь
- Продюсер: Александр Корда
- Композитор: Артур Блисс
- Художник по костюмам: Джон Армстронг
- Грим: Джордж Блэклер
- Хореограф: Аньез де Милль
Производство
Проект короля британской киноиндустрии Александра Корды с его супругой Мерл Оберон в главной роли. Фильм не был завершён, неудачи следовали одна за другой. Съёмки были остановлены после автомобильной аварии, в которую попала Оберон, игравшая в фильме Мессалину. Последующие попытки использовать отснятый материал фильма в проекте The Denham Studio Mystery также завершились неудачно.
Отснятый материал был использован Би-би-си в 70-минутном документальном фильме The Epic That Never Was (1965), который вошёл в DVD-издание сериала «Я, Клавдий» (1976).
Напишите отзыв о статье "Я, Клавдий (фильм, 1937)"
Примечания
- ↑ Образ Клавдия, сыгранный Чарльзом Лоутоном, основан на личности короля Эдуарда VIII и его речи при отречении от престола.
Ссылки
- www.imdb.com/title/tt0028723/
- web.archive.org/web/20071101093048/www.sensesofcinema.com/contents/cteq/05/35/epic_that_never_was.html
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Я, Клавдий (фильм, 1937)
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
