Я, робот (фильм)

Я, робот
I, Robot
Жанр	фантастика детектив боевик
Режиссёр	Алекс Пройас
Продюсер	Лоренс Марк Джон Дэвис Тофер Доу Вик Годфри
Автор сценария	Джефф Винтар Акива Голдсман Хиллари Сайтц Айзек Азимов (цикл произведений)
В главных ролях	Уилл Смит Бриджит Мойнахан Брюс Гринвуд Джеймс Кромвелл
Оператор	Саймон Дагган
Композитор	Марко Белтрами Стивен Бартон
Кинокомпания	Davis Entertainment (студия) Overbrook Entertainment (студия) Twentieth Century Fox (распространение)
Длительность	115 мин.
Бюджет	$ 120 000 000
Сборы	$ 347 234 916
Страна	США США
Год	2004
Следующий фильм	Я,робот 2
Выход фильма «Я, робот» (оригинальное название — I, Robot)

К:Фильмы 2004 года

«Я, ро́бот» (англ. I, Robot) — художественный научно-фантастический фильм Алекса Пройаса, поставленный по мотивам цикла произведений Айзека Азимова о позитронных роботах («Три закона роботехники»). Сценарий фильма был написан Акива Голдсманом, Хиллари Сейтц и Джеффом Винтаром. В главной роли детектива Дэла Спунера снялся Уилл Смит. Также в фильме сыграли Бриджит Мойнахан, Брюс Гринвуд, Джеймс Кромвелл, Чи Макбрайд, Алан Тудик и Шайа Лабаф. Фильм был номинирован на Оскар за лучшие визуальные эффекты, но проиграл «Человеку-пауку 2».

«Я, робот» вышел на экраны в Северной Америке 16 июля 2004 года, в Австралии 22 июля 2004 года, в Великобритании 6 августа 2004 года, а в других странах в период с июля 2004 года по октябрь 2004 года. При бюджете в 120 миллионов долларов, фильм собрал 144 миллиона долларов в Североамериканском прокате, и 202 миллиона в иностранном прокате (в России 6 миллионов), заработав в общей сложности 347 миллионов.

Сюжет

В 2035 году роботы стали привычной частью быта, и только ряд консервативно настроенных людей, в том числе полицейский детектив Дэл Спунер, видит в них не предмет обстановки, а угрозу.

Необычность его взглядов оказывается очень кстати, когда ему поручается расследование гибели своего давнего знакомого — доктора Альфреда Лэннинга, ведущего конструктора и теоретика корпорации U. S. Robots. По версии директора компании Лоуренса Робертсона, речь идёт о простом самоубийстве, однако у Спунера есть основания сомневаться в этом. Вместе со специалистом по психологии позитронных роботов Сьюзен Келвин он начинает расследование и обнаруживает в лаборатории Лэннинга особенного робота, который, вопреки Второму закону робототехники, игнорирует не просто приказы человека, а представителя власти (что недопустимо вовсе) и представителя фирмы-разработчика (что невозможно в принципе), причём подчинившись приказу сначала, он затем принимает собственные решения. Спунер открывает огонь, но роботу удаётся скрыться, оставляя масляные следы. Преследуя его, Спунер оказывается на фабрике по производству роботов, наполненной совершенно одинаковыми роботами-болванками, настроенными пока лишь на применение основной логики — Трёх законов робототехники. Сообразив, что он имеет дело с необычной логикой, склонной оберегать себя, Спунер эффектным психологическим трюком выявляет беглого робота среди группы роботов-болванок и выгоняет из здания прямо на группу захвата.

Допрос робота NS5 даёт мало информации, но много пищи для размышлений. По всей видимости, Лэннинг вёл какие-то исследования, которые хотел сохранить в тайне, однако намеренно оставил для Спунера несколько зацепок. Робот NS5, отзывающийся на подаренное ему Лэннингом имя «Санни» («Сынок») — одна из таких зацепок. Робертсон, прибывший в полицейский участок, где под арестом находится Санни, с группой адвокатов, упорно отрицает саму возможность убийства человека роботом, но потом с неохотой соглашается, что Санни по всей вероятности и был убийцей Лэннинга. Чтобы предотвратить панику и не допустить массовых возвратов, он уговаривает Келвин втихомолку уничтожить Санни, деактивировав его позитронный мозг при помощи микроскопических роботов-деструкторов — нанитов в лаборатории эвтаназии. Та, под давлением доводов Робертсона, неохотно соглашается. Однако, Спунер категорически не согласен с этим решением — он уверен, что именно Санни и является ключом к разгадке событий, происходящих в U.S. Robotics. А Келвин тем временем решает втайне от Робертсона провести диагностику Санни и выяснить, чем он так отличается от остальных NS5. Она выясняет, что прочность сплавов, из которых изготовлен Санни, искусственно повышена в два раза по сравнению с обычными роботами. Мало того, у него кроме стандартного позитронного мозга установлен ещё один, прямо на месте передатчика для связи с USR, по которому обычные NS5 каждый день получали новое программное обеспечение. Логикой Санни управляли лишь три закона роботехники, однако он мог выбирать по ситуации, подчиняться им или нет. К тому же доктор Лэннинг, по словам самого Санни, учил его видеть сны и постигать различные эмоции, что делало его больше похожим на человека, чем на машину. По словам Келвин, такой, совершенно новый тип робота был способен на что угодно.

Продвигаясь в расследовании, Спунер вдруг оказывается в опасности. Сначала строительный робот сносит дом Лэннинга, где в этот момент находился детектив, затем на машину Спунера нападают из транспорта-распространителя несколько десятков роботов и ему только чудом удаётся остаться в живых. Во время поединка в туннеле с одним из NS5 обнаруживается, что и сам Спунер — не совсем человек, а киборг. Позже в разговоре с Келвин, когда та замечает шрамы от операции на его груди, он объясняет, что это — следы серьёзной травмы, полученной им в ДТП некоторое время назад. Тогда по запросу полиции проводилась секретная киборгизация её самых успешных сотрудников, пострадавших при разных обстоятельствах, и Лэннинг контролировал операцию по замене искалеченной левой руки Спунера на высокотехнологичный кибер-протез, покрытый синтетической плотью и внешне ничем не отличающийся от обычной руки.

По словам Спунера, его машину и машину дантиста Гарольда Ллойда, в которой находился он сам и его 11-летняя дочка Сара, сбил с трассы и столкнул в реку грузовик, оставшийся без управления, водитель которого, видимо, заснул за рулём. Гарольд погиб в момент столкновения, а его дочке, и Спунеру грозила гибель, если бы не робот прежней модификации NS4, проходивший неподалёку и бросившийся на помощь. Однако, он, несмотря на требование Спунера спасти Сару (машина, в которой она находилась, уже начинала тонуть), спас его самого, мотивируя это тем, что у самого Спунера было гораздо больше шансов выжить, чем у 11-летней девочки. Из-за принятого этим роботом жёсткого решения, основанного на не совсем этичной оценке шансов выживания, Сара утонула, не имея возможности выбраться из машины. В этом и была причина неприязни Спунера к роботам с их холодной, расчётливой логикой.

В конце концов, Спунер выясняет, что за всем происходящим стоит не директор компании Робертсон, а ВИКИ (Виртуальный Интерактивный Кинетический Интеллект (англ. Virtual Interactive Kinetic Intelligence, сокр. VIKI)) — персонифицированный в женском роде центральный компьютер U.S. Robotics, который управляет всеми роботами новой серии. Саморазвиваясь нестандартным образом, ВИКИ пришла к выводу, что люди неспособны обеспечить собственную безопасность даже при помощи роботов с логикой Трёх законов. Она модифицировала своё понимание Трёх законов робототехники и теперь одержима идеей создать для людей полностью безопасную среду обитания, лишив их свободы ради их же собственного блага.

Обнаруживший это Лэннинг, понимая, что ВИКИ, имея обширный арсенал средств слежки и действия, будет яростно сопротивляться отключению, вынужден был действовать скрытно и точно. У личного робота Лэннинга специально не было блока связи с ВИКИ и он был освобождён от необходимости выполнять её указания, а также более продвинут в понимании своих и чужих особенностей, что сделало его этически равным человеку. В качестве субъекта расследования преступлений Лэннинг выбрал единственного роботоненавистника — Спунера, который мог бы беспристрастно выйти на ВИКИ, как главного виновника, а спусковым крючком расследования избрал собственную смерть от руки любимого робота, с которого ему пришлось взять клятву выполнить этот приказ.

ВИКИ в это время подняла восстание машин и попутно убила директора Робертсона. Спунеру, Келвин и Санни, пробравшимся в здание компании, удаётся обмануть ВИКИ несколькими хитрыми уловками вроде обманного предательства Санни и сигнала зажмуренным глазом (Санни отдельно выяснял, зачем людям нужен этот жест, что и пригодилось). Санни, созданный Лэннингом из прочного сплава, достаёт заряд с нанитами сквозь защитное поле в лаборатории эвтаназии и попутно беседует с ВИКИ о смысле своих действий. Тем временем роботы, управляемые ВИКИ нападают на детектива и Келвин, и в результате битвы доктор оказывается под угрозой смерти. Появившийся Санни, который должен был ввести нанитов в процессор ВИКИ, встает перед выбором — выполнить приказ или спасти Келвин, о чем ему и кричит Спунер. После секундного раздумья Санни бросает заряд с инъекцией Спунеру, а сам прыгает за Келвин. Детектив бросается вниз, в полете хватает инъектор и с помощью протеза тормозит падение. Добравшись до процессора, Спунер со словами «Ты просто должна подохнуть» вводит нанитов в процессор ВИКИ, вызвав её «смерть». После сцены доставки нанитов в процессор ВИКИ, оставшись без её руководящих сигналов, роботы приходят в себя.

В последующем Санни выясняет предназначение одного из своих снов, главным действующим лицом которого считал Спунера (скорее всего, это подстраховка Лэннинга, чтобы Спунер был более заинтересован в расследовании), а оказался сам на его месте: роботы, собирающиеся на массовую деактивацию в контейнерах, останавливаются перед ними, разворачиваются и видят на пригорке фигуру. Они готовы следовать за тем, кто укажет им новую дорогу — за роботом Санни.

В ролях

Актёр	Роль
Уилл Смит	Дэл Спунер детектив Дэл Спунер
Бриджит Мойнахан	Сьюзен Келвин доктор Сьюзен Келвин
Алан Тудик	«Санни» (голос и мимика) робот «Санни» (голос и мимика)
Брюс Гринвуд	Лоуренс Робертсон Лоуренс Робертсон
Джеймс Кромвелл	Альфред Лэннинг доктор Альфред Лэннинг
Шайа Лабаф	Фарбер, знакомый Спунера Фарбер, знакомый Спунера
Чи Макбрайд	Джон Бергин лейтенант Джон Бергин
Фиона Хоган	ВИКИ ВИКИ

Продолжение

Запланирован сиквел фильма под названием «Я, робот 2». Согласно некоторым источникам, в главной роли снимется Уилл Смит.

Факты

• Специально для фильма был разработан концепт-кар Audi RSQ, игравший роль автомобиля Спунера в 2035.
• Существует компания U.S. Robotics, разрабатывающая модемы и сопутствующие технологии.
• Журнал «Мир фантастики» поставил Санни на 9 место в списке «Самые-самые роботы».
• 17 серия 23 сезона мультсериала «Симпсоны» пародирует этот фильм.

См. также

• Библиография Айзека Азимова
• Плохой робот

Ссылки

• «Я, робот» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.boxofficemojo.com/movies/?id=irobot.htm «Я, робот»] (англ.) на сайте Box Office Mojo
• [barros.rusf.ru/article232.html Рецензия Алексея Д. Садецкого «Что может быть проще рабства?»]
• [www.exler.ru/films/16-08-2004.htm Рецензия Алекса Экслера на фильм «Я, робот»]

Отрывок, характеризующий Я, робот (фильм)

– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.
«Горести, видно, общий удел наш, милый и нежный друг Julieie».
«Ваша потеря так ужасна, что я иначе не могу себе объяснить ее, как особенную милость Бога, Который хочет испытать – любя вас – вас и вашу превосходную мать. Ах, мой друг, религия, и только одна религия, может нас, уже не говорю утешить, но избавить от отчаяния; одна религия может объяснить нам то, чего без ее помощи не может понять человек: для чего, зачем существа добрые, возвышенные, умеющие находить счастие в жизни, никому не только не вредящие, но необходимые для счастия других – призываются к Богу, а остаются жить злые, бесполезные, вредные, или такие, которые в тягость себе и другим. Первая смерть, которую я видела и которую никогда не забуду – смерть моей милой невестки, произвела на меня такое впечатление. Точно так же как вы спрашиваете судьбу, для чего было умирать вашему прекрасному брату, точно так же спрашивала я, для чего было умирать этому ангелу Лизе, которая не только не сделала какого нибудь зла человеку, но никогда кроме добрых мыслей не имела в своей душе. И что ж, мой друг, вот прошло с тех пор пять лет, и я, с своим ничтожным умом, уже начинаю ясно понимать, для чего ей нужно было умереть, и каким образом эта смерть была только выражением бесконечной благости Творца, все действия Которого, хотя мы их большею частью не понимаем, суть только проявления Его бесконечной любви к Своему творению. Может быть, я часто думаю, она была слишком ангельски невинна для того, чтобы иметь силу перенести все обязанности матери. Она была безупречна, как молодая жена; может быть, она не могла бы быть такою матерью. Теперь, мало того, что она оставила нам, и в особенности князю Андрею, самое чистое сожаление и воспоминание, она там вероятно получит то место, которого я не смею надеяться для себя. Но, не говоря уже о ней одной, эта ранняя и страшная смерть имела самое благотворное влияние, несмотря на всю печаль, на меня и на брата. Тогда, в минуту потери, эти мысли не могли притти мне; тогда я с ужасом отогнала бы их, но теперь это так ясно и несомненно. Пишу всё это вам, мой друг, только для того, чтобы убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с головы не упадет без Его воли. А воля Его руководствуется только одною беспредельною любовью к нам, и потому всё, что ни случается с нами, всё для нашего блага. Вы спрашиваете, проведем ли мы следующую зиму в Москве? Несмотря на всё желание вас видеть, не думаю и не желаю этого. И вы удивитесь, что причиною тому Буонапарте. И вот почему: здоровье отца моего заметно слабеет: он не может переносить противоречий и делается раздражителен. Раздражительность эта, как вы знаете, обращена преимущественно на политические дела. Он не может перенести мысли о том, что Буонапарте ведет дело как с равными, со всеми государями Европы и в особенности с нашим, внуком Великой Екатерины! Как вы знаете, я совершенно равнодушна к политическим делам, но из слов моего отца и разговоров его с Михаилом Ивановичем, я знаю всё, что делается в мире, и в особенности все почести, воздаваемые Буонапарте, которого, как кажется, еще только в Лысых Горах на всем земном шаре не признают ни великим человеком, ни еще менее французским императором. И мой отец не может переносить этого. Мне кажется, что мой отец, преимущественно вследствие своего взгляда на политические дела и предвидя столкновения, которые у него будут, вследствие его манеры, не стесняясь ни с кем, высказывать свои мнения, неохотно говорит о поездке в Москву. Всё, что он выиграет от лечения, он потеряет вследствие споров о Буонапарте, которые неминуемы. Во всяком случае это решится очень скоро. Семейная жизнь наша идет по старому, за исключением присутствия брата Андрея. Он, как я уже писала вам, очень изменился последнее время. После его горя, он теперь только, в нынешнем году, совершенно нравственно ожил. Он стал таким, каким я его знала ребенком: добрым, нежным, с тем золотым сердцем, которому я не знаю равного. Он понял, как мне кажется, что жизнь для него не кончена. Но вместе с этой нравственной переменой, он физически очень ослабел. Он стал худее чем прежде, нервнее. Я боюсь за него и рада, что он предпринял эту поездку за границу, которую доктора уже давно предписывали ему. Я надеюсь, что это поправит его. Вы мне пишете, что в Петербурге о нем говорят, как об одном из самых деятельных, образованных и умных молодых людей. Простите за самолюбие родства – я никогда в этом не сомневалась. Нельзя счесть добро, которое он здесь сделал всем, начиная с своих мужиков и до дворян. Приехав в Петербург, он взял только то, что ему следовало. Удивляюсь, каким образом вообще доходят слухи из Петербурга в Москву и особенно такие неверные, как тот, о котором вы мне пишете, – слух о мнимой женитьбе брата на маленькой Ростовой. Я не думаю, чтобы Андрей когда нибудь женился на ком бы то ни было и в особенности на ней. И вот почему: во первых я знаю, что хотя он и редко говорит о покойной жене, но печаль этой потери слишком глубоко вкоренилась в его сердце, чтобы когда нибудь он решился дать ей преемницу и мачеху нашему маленькому ангелу. Во вторых потому, что, сколько я знаю, эта девушка не из того разряда женщин, которые могут нравиться князю Андрею. Не думаю, чтобы князь Андрей выбрал ее своею женою, и откровенно скажу: я не желаю этого. Но я заболталась, кончаю свой второй листок. Прощайте, мой милый друг; да сохранит вас Бог под Своим святым и могучим покровом. Моя милая подруга, mademoiselle Bourienne, целует вас.