Я-3
Поделись знанием:
Главная передача - двойная, цилиндро-коническая. Передаточное число - 10,9.
Я-3Я-3
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
Я-3
Общие данные
АМО Ф-15
| <tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Производитель:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">АМО</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Марка:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">АМО Ф-15</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Тип:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Бензиновый</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Объём:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">4 396 см3</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Максимальная мощность:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">35 л. с., при 1400 об/мин</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Максимальный крутящий момент:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">18,5 кг×м Н·м, при 1200 об/мин</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Конфигурация:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">рядный, 4-цилиндр.</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Цилиндров:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">4</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Клапанов:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">8</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Диаметр цилиндра:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">100 мм</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Ход поршня:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">140 мм</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Степень сжатия:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">4</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Система питания:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">карбюратор «Зенит-42»</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Охлаждение:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">жидкостное </td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Клапанной механизм:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">нижнеклапанный </td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Тактность (число тактов):</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">4</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Порядок работы цилиндров:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">1-2-4-3</td></tr> |
| механическая 4-ступ. | |
|---|---|
| <tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Производитель:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">АМО</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Тип:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">механическая</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Число ступеней:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">4</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Тип шестерней:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">прямозубые, скользящие</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Синхронизаторы:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">нет</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Механизм управления:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">напольный рычаг</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Переключение:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">ручное</td></tr> |
Характеристики
Массово-габаритные
| Длина: | 6500 мм |
| Ширина: | 2460 мм |
| Высота: | 2550 мм |
| Колёсная база: | 4200 мм |
| Колея задняя: | 1784 мм |
| Колея передняя: | 1750 мм |
| Масса: | 4330 кг |
Динамические
| Макс. скорость: | 30 км/ч |
На рынке
Другое
| Грузоподъёмность: | 3000 кг |
| Расход топлива: | 40 л/100 км |
Я-3 — советский 3-тонный грузовой автомобиль, выпускавшийся на Ярославском государственном автозаводе с 1925 по 1928 год.
Содержание
История создания
Разработка конструкции автомобиля Я-3 была начата в Ярославле осенью 1924 года под руководством главного конструктора ЯГАЗа Владимира Васильевича Данилова.
Я-3 разрабатывался на основе автомобиля Уайт-АМО. Чертежи и оснастка для его выпуска были переданы в Ярославль после того, как АМО сосредоточился на выпуске грузовиков АМО-Ф-15 и работы по капитальному ремонту американских грузовиков White TAD было решено передать на 1-ый государственный авторемонтный завод.
К изготовлению опытной машины приступили в феврале 1925 года[1]. Автомобиль планировали выпустить к 1 мая 1925 года, но из-за отсутствия комплектующих срок перенесли на следующую знаменательную дату. Первые два грузовика Я-3 были собраны в ночь на 7 ноября 1925 года.
Опытные машины успешно прошли испытания: одна — пробегом по маршруту Ярославль-Ростов-Ярославль протяжённостью 133 км, а вторая испытывалась в Москве Автотрестом и НАМИ[2].
С 1926 года началось серийное производство грузового автомобиля Я-3, которое продолжалось по 1928 год, когда ему на смену пришёл более современный Я-4[3].
Особенности конструкции
В Ярославле не имелось моторного производства, поэтому двигатель, сцепление и коробка перемены передач были заимствованы у 1,5-тонного грузовика АМО-Ф-15 и поставлялись из Москвы заводом АМО. Интересной особенностью двигателя являлось отсутствие впускного и выпускного коллекторов — соответствующие каналы выполнялись в отливке блока цилиндров, а карбюратор и выхлопная труба крепились непосредственно к блоку[2].
Сцепление было многодисковым. До 1927 года применялось сцепление «мокрого» типа с 41 диском (сцепление работало в масляной ванне), а с 1927 года — «сухое» 6-дисковое[4].
Коробка перемены передач — механическая, 4-х ступенчатая, «тракторного» типа — передачи переключались путём перемещения прямозубых шестерен по валу на шлицах[4]. Картер КПП — литой из алюминиевого сплава.
Главная передача изготавливалась в Ярославле и была двухступенчатой — с парой цилиндрических и парой конических шестерен. Передаточное число главной передачи было увеличено до 10,9[3] с тем, чтобы компенсировать недостаточную мощность двигателя. Шестерни были прямозубыми и из-за низкого качества изготовления сильно шумели при работе.
Тормоза имели механический привод без усилителя и действовали только на задние колёса.
Из-за отсутствия мощных прессов, способных штамповать лонжероны, рама Я-3 склёпывалась из стандартных катаных швеллеров. От своего прототипа — американского White TAD — Я-3 унаследовал полукруглый передний бампер, который изготавливался из гнутого швеллера и являлся своеобразным продолжением лонжеронов рамы, замыкая их.
Чертой, унаследованной от White TAD, была и конструкция подвески заднего моста, в которой тяговое усилие передавалось на раму при помощи двух реактивных штанг, что позволяло разгрузить от него рессоры и улучшить условия их работы. Штанги располагались вдоль лонжеронов рамы с внешней их стороны.
Генератора, аккумуляторной батареи и стартера автомобиль не имел. Для запуска двигателя служила несъёмная пусковая рукоятка («кривой стартер»). Система зажигания работала от магнето. Фары — ацетиленовые. В качестве сигнала использовался ручной клаксон с резиновой грушей.
Кабина Я-3 изготавливалась из дерева. Руль располагался слева, а единственная дверь находилась на правом борту. Поэтому водитель вынужден был перебираться через рычаги КПП и тормоза. Левый борт кабины был занят запасным колесом, закреплённым на специальном кронштейне. По бокам кабина была открытой (не имела боковых стёкол), стеклоочиститель отсутствовал. На переднем щите у водителя не имелось никаких контрольных приборов[2].
Технические характеристики
- Двигатель: АМО-Ф-15 — 4396 см³, 35 л.с. при 1400 об/мин, 18,5 кг×м при 1200 об/мин[5]
(на первых опытных образцах устанавливался двигатель Уайт-АМО рабочий объём 3684 см³ и мощность 30 л.с. при 1400 об/мин)[6]. - Зажигание: от магнето
- Карбюратор: «Зенит-42»
- Сцепление: до 1927 года — мокрого типа с 41 диском, с 1927 года — сухое с 6 дисками[4]
- КПП: механическая, 4-х ступенчатая
- Главная передача — двойная, цилиндро-коническая с прямыми зубьями
- Длина: 6500 мм
- Ширина: 2460 мм
- Высота (по кабине): 2550 мм
- Колёсная база: 4200 мм
- Колея передняя: 1750 мм
- Колея задняя: 1784 мм[3]
- Подвеска: зависимая на продольных полуэллиптических рессорах у обоих мостов
- Размерность колёс: 7,00—38"
- Собственная масса: 4330 кг[3]
- Грузоподъёмность: 3000 кг
- Максимальная скорость: 30 км/ч
- Расход топлива: 40 л/100 км[7]
Машины на шасси Я-3
На шасси Я-3 выпускались пожарные машины и автобусы. В 1927—1928 годах три автобуса на шасси Я-3 эксплуатировались в Москве[2], а с 27 сентября 1927 года — в Херсоне, где они работали по крайней мере до 1931 года[8].
Серийное производство
Автомобиль Я-3 находился в производстве с 1925 по 1928 годы. За это время было изготовлено 160 машин. По годам выпуск распределялся следующим образом:
| Год | 1925 | 1926 | 1927 | 1928 | ИТОГО |
|---|---|---|---|---|---|
| Кол-во, шт[2];[9] | 3 | 27 | 65 | 65 | 160 |
Интересные факты
- Я-3 стал первым автомобилем, разработанным инженерами 1-го Государственного авторемонтного завода (ГАРЗ № 1) в Ярославле (с 1926-го года — Ярославский государственный автомобильный завод, сегодня — ОАО «Автоди́зель»), и первым советским тяжёлым грузовиком[2].
- Я-3 стал первым советским автомобилем с левым расположением руля — автомобили Лесснер, Пузырёв, Руссо-Балт, Промбронь и АМО-Ф-15 имели правый руль[10]. При этом из-за того, что единственная дверь кабины была справа — водитель вынужден был перебираться через рычаги КПП и тормоза[2].
- Величина колёсной базы, принятая при разработке Я-3, — 4200 мм — сохранится неизменной у всех двухосных автомобилей ЯАЗ (кроме автобусных шасси Я-6 и ЯА-3, а также нескольких опытных машин) вплоть до прекращения выпуска автомобилей в феврале 1942 года[2].
Противоречия в источниках
- Относительно рабочего объёма и мощности двигателя грузовика Я-3 в источниках имеются различные мнения: в части источников указывается рабочий объём 3684 см³ и мощность 30 л.с. при 1400 об/мин[4];[3] (при этом у Шугуров прямо указывает, что эти данные относятся к двигателю автомобиля Уайт-АМО). В другом источнике приводится мощность в 40 л.с.[1] (здесь возможно указана мощность оригинального FIAT 15 Ter). Встречается в литературе того времени для двигателя АМО-Ф-15 и значение мощности 36 л.с.[11].
Большая часть источников указывает, что на Я-3 применялся тот же двигатель, что и на автомобилях АМО-Ф-15 — с рабочим объёмом 4396 см³ и мощностью 35 л.с.[5],[3] Это мнение подтверждается и общими соображениями — маловероятно, чтобы на Я-3, испытывавший острый недостаток мощности, ставили мотор более слабый, чем на АМО-Ф-15, да ещё и сохраняли его производство параллельно с «родным» двигателем.
Поэтому наибольшее доверие вызывает утверждение о том, что на первых опытных образцах устанавливался двигатель Уайт-АМО рабочий объём 3684 см³ и мощность 30 л.с. при 1400 об/мин, в то время как на серийные Я-3 ставился двигатель от АМО-Ф-15 — с рабочим объёмом 4396 см³ и мощностью 35 л.с.[6]. - Ещё больший разнобой наблюдается в отношении массы грузовика Я-3: указываются значения и 4180 кг[12],[13] (масса в снаряжённом состоянии), и в 4330 кг[3] (собственная масса), и 4,5 тонны[2] (без уточнения).
- Относительно количества произведённых машин также имеются расхождения. Большинство современных источников приводят цифру в 160 машин (см. выше), однако имеются и иные данные:
| Год | 1925/1926 | 1926/1927 | 1927/1928 | ИТОГО |
|---|---|---|---|---|
| Кол-во, шт[14] | 25 | 55 | 90 | 170 |
Напишите отзыв о статье "Я-3"
Примечания
- ↑ 1 2 Добрынин А.М. [www.zr.ru/archive/zr/1975/11/navstriechu-xxv-siezdu-kpss Автодизель. Ноябрь 75-го.] (рус.) // За Рулём : журнал. — 1975. — № 11. — С. 6.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Шугуров Л. М. Автомобили России и СССР. — М.: ИЛБИ, 1993. — Т. 1. — С. 61-63. — 256 с. — 50 000 экз.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Соколов М. [www.gruzovikpress.ru/article/annivers/2008_06_A_2009_01_16-22_21_44/ 80 лет ярославской "четырёхтонке"] (рус.) // Грузовик Пресс : журнал. — 2008. — № 6. — С. 104.
- ↑ 1 2 3 4 Шугуров Л. М. Автомобили России и СССР. — М.: ИЛБИ, 1993. — Т. 1. — С. 57-58. — 256 с. — 50 000 экз.
- ↑ 1 2 [www.zr.ru/archive/zr/1974/01/k-50-lietiiu-sovietskogho-avtomobiliestroieniia Начало большого пути] (рус.) // За Рулём : журнал. — 1974. — № 1. — С. 4.
- ↑ 1 2 Ярославский Автодизель. — 1996. — С. 38. — 350 с.
- ↑ Шугуров Л. М., Ширшов В. П. Автомобили Страны Советов. — М.: ДОСААФ, 1983. — С. 24-27. — 128 с. — 150 000 экз.
- ↑ Лихвель Я. [www.zr.ru/archive/zr/1931/07/pochiemu#32 Сгорел автобус] (рус.) // За Рулём : журнал. — 1931. — № 7. — С. 32.
- ↑ Еленин В.А. [www.zr.ru/archive/zr/1935/21/diesiatilietiie-iaroslavskogho-avtozavoda Десятилетие Ярославского автозавода] (рус.) // За Рулём : журнал. — 1935. — № 21. — С. 8.
- ↑ [www.zr.ru/archive/zr/1993/12/spravochnaia-sluzhba Справочная служба] (рус.) // За Рулём : журнал. — 1993. — № 12. — С. 5.
- ↑ Петер М. Автомобиль — его устройство и работа, уход за ним и простейший ремонт.. — М.: Гострансиздат, 1932. — С. 463-468. — 484 с. — 20 225 экз.
- ↑ Шугуров Л.М. [www.zr.ru/archive/zr/1991/11/probliemy-i-suzhdieniia-1 Три поколения Ярославских дизелей] (рус.) // За Рулём : журнал. — 1991. — № 11. — С. 7.
- ↑ Новиков А. [www.autotruck-press.ru/archive/number49/article338 Я-3] (рус.) // Автотрак : журнал. — 2001. — № 1.
- ↑ Лавровский Б.В. Цифры и факты по автостроению в СССР за 15 лет. — М., 1932. — С. 38-39. — Приводится по: Матвеенко В.И. История конструирования и производства грузовых автомобилей повышенной проходимости в СССР в период с конца 20-х до середины 40-х годов XX века: Дис. ... канд. истор. наук. — СПб., 2004. — 278 с.
Литература
- Матвеенко В.И. История конструирования и производства грузовых автомобилей повышенной проходимости в СССР в период с конца 20-х до середины 40-х годов XX века: Дис. ... канд. истор. наук. — СПб., 2004. — 278 с.
- Петер М. Автомобиль — его устройство и работа, уход за ним и простейший ремонт.. — М.: Гострансиздат, 1932. — С. 463-468. — 484 с. — 20 225 экз.
- Шугуров Л. М., Ширшов В. П. Автомобили Страны Советов. — М.: ДОСААФ, 1983. — С. 24, 27. — 128 с. — 150 000 экз.
- Шугуров Л. М. Автомобили России и СССР. — М.: ИЛБИ, 1993. — Т. 1. — С. 57-58 и 61-63. — 256 с. — 50 000 экз.
- Ярославский Автодизель. — 1996. — С. 38. — 350 с.
- Еленин В.А. [www.zr.ru/archive/zr/1935/21/diesiatilietiie-iaroslavskogho-avtozavoda Десятилетие Ярославского автозавода] (рус.) // За Рулём : журнал. — 1935. — № 21. — С. 8.
- Добрынин А.М. [www.zr.ru/archive/zr/1975/11/navstriechu-xxv-siezdu-kpss Автодизель. Ноябрь 75-го.] (рус.) // За Рулём : журнал. — 1975. — № 11. — С. 6.
- Лихвель Я. [www.zr.ru/archive/zr/1931/07/pochiemu#32 Сгорел автобус] (рус.) // За Рулём : журнал. — 1931. — № 7. — С. 32.
- Новиков А. [www.autotruck-press.ru/archive/number49/article338 Я-3] (рус.) // Автотрак : журнал. — 2001. — № 1.
- Соколов М. [www.gruzovikpress.ru/article/annivers/2008_06_A_2009_01_16-22_21_44/ 80 лет ярославской "четырёхтонке"] (рус.) // Грузовик Пресс : журнал. — 2008. — № 6. — С. 104.
- Шугуров Л.М. [www.zr.ru/archive/zr/1991/11/probliemy-i-suzhdieniia-1 Три поколения Ярославских дизелей] (рус.) // За Рулём : журнал. — 1991. — № 11. — С. 7.
- [www.zr.ru/archive/zr/1974/01/k-50-lietiiu-sovietskogho-avtomobiliestroieniia Начало большого пути] (рус.) // За Рулём : журнал. — 1974. — № 1. — С. 4.
- [www.zr.ru/archive/zr/1993/12/spravochnaia-sluzhba Справочная служба] (рус.) // За Рулём : журнал. — 1993. — № 12. — С. 5.
Ссылки
- [www.autowp.ru/articles/ya-3,pervenets_yaroslavskogo_avtozavoda./ Я-3, первенец Ярославского Автозавода]
- [web.archive.org/web/20041215111225/denisovets.narod.ru/yaaz/yaazpages/ya3.html Я-3 у Денисовца]
- [tehnomirkraz.at.ua/publ/jaroslavskoe_detstvo_krazov_ukraina_za_rulem_08_2007/1-1-0-11 История КРАЗа: ярославское детство КРАЗов]
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Я-3
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
