Яковлев, Яков Аркадьевич

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Эпштейн и Яковлев

Яков Аркадьевич Яковлев<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Народный комиссар земледелия СССР
8 декабря 1929 — 10 апреля 1934
Глава правительства:	Алексей Иванович Рыков Вячеслав Михайлович Молотов
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Михаил Александрович Чернов
Рождение:	9 (21) июня 1896(1896-06-21) Гродно, Российская империя
Смерть:	29 июля 1938(1938-07-29) (42 года) Москва, СССР
Партия:	РСДРП(б) с 1913 года.

Я́ков Арка́дьевич Я́ковлев (настоящая фамилия Эпште́йн; 1896 — 1938) — советский государственный и политический деятель. Академик ВАСХНИЛ (1935).

Биография

Сын мелкого служащего (по другим источникам учителя), еврей. Зарабатывая уроками, получил возможность учиться — сначала в реальном училище, затем в Петроградском политехническом институте (не окончил).

В 1913 году вступил в РСДРП, большевик.

Во время Первой мировой войны вёл партийную работу в рабочих кружках за Невской Заставой и в большевистской студенческой. Накануне Февральской революции был арестован в связи с демонстрацией у Казанского собора. После Февральской революции вел в Петрограде работу по организации рабочей милиции и солдатских комитетов; затем был командирован в Екатеринослав, где работал в качестве секретаря партийного комитета и члена президиума гор.совета. Яковлев некоторое время состоял председателем Владимирского губисполкома и секретарём Московского облбюро металлистов (с апреля 1918 г.).

Один из организаторов вооруженного восстания в Харькове 2 января 1919 года, возглавлял большевистский ревком (Красная Армия вошла в город 3 января).

• В январе — июле 1919 г. председатель Екатеринославского губкома КП(б) Украины.
• Июль — август 1919 г. председатель губернского комитета КП(б)Украины в Киеве.
• С августа 1919 г. начальник политотдела 14-й армии.
• В октябре — ноябре 1919 г. пред. Владимирского губисполкома.
• С декабря 1919 г. член Бюро ЦК КП(б) Украины, в январе-ноябре 1920 г. председатель Харьковского губкома партии, где был одним из инициаторов организации комитетов незаможных крестьян («комнезамов»). *Одновременно в апреле-ноябре 1920 г. член Оргбюро и Политбюро ЦК КП(б) Украины.
• В 1920—1921 гг. член Главполитпросвета Наркомата просвещения РСФСР.
• В 1922—1924 гг. работал в аппарате ЦК РКП(б): зам. зав., зав. подотделом печати агитпропотдела − 1922—1923 гг., член редколлегии журнала «Красная новь».
• В 1923 г. организовал «Крестьянскую газету» — 1923—1929 гг. её главный редактор и одновременно газеты «Беднота» - 1924—1928 гг. Занимал пост заведующего отделом антирелигиозной литературы в центральном совете союза воинствующих безбожников. Одновременно в течение ряда лет состоял председателем Всесоюзного совета колхозов, принимал участие в комиссии по работе в деревне и ряде других комиссий.
• В 1924—1930 гг. член ЦКК ВКП(б); в 1926—1927 гг. кандидат в члены, в 1927—1930 гг. член Президиума ЦКК.
• Делегат 8-17-го съездов партии; на 13-15-м съездах избирался членлм ЦКК, а на 16-17-м — членом ЦК ВКП(б). С 1926 зам. наркома РКИ.
• 8.12.1929 Назначен народным комиссаром земледелия СССР, возглавив новобразованный Наркомзем СССР. Одновременно с февраля 1931 г. председатель Всесоюзного совета с-х. коллективов СССР («Колхозцентр»). Голод 1932—1933 годов пришёлся именно на его руководство.
• С 10.4.1934 зав. сельскохозяйственным отделом ЦК ВКП(б). С октября 1936 1-й зам. пред. Комитета партийного контроля при ЦК ВКП(б). С 16/01/1937 возглавлял комиссию по проверке результатов переписи населения — (группа « содействия и проверки работы ЦУНХУ по Бс. Пер. Нас.»).
• С 27 июля по 8 августа 1937 г. исполнял обязанности 1-го секретаря ЦК КП(б) Белоруссии, произвел там ряд арестов «национал-фашистов» [mb.s5x.org/homoliber.org/rp020502.html].
• 12.10.1937 Арестован. В момент ареста зав.сельхозотделом ЦК ВКП(б), проживал в Москве: ул. Грановского, д. 3, кв. 81.
• Приговорен ВКВС СССР 29.07.1938 по обвинению в участии в контрреволюцинной террористической организации расстрелян.

Реабилитирован 5 января 1957 года. Братья — Давид и Илья (последний также репрессирован и расстрелян в 1938 г.).

Литературные работы

• «Деревня как она есть» (М., 1924), «Наша деревня» (М.,1924) — о вопросах развивающегося расслоения в деревне.
• Брошюры «Об ошибках хлебофуражного баланса ЦСУ и его истолкователей» (М., 1924), «К вопросу о социалистическом переустройстве сельского хозяйства» (Материалы исследования НКРКИ СССР Л.-М., 1928), «За колхозы» (М.-Л., 1928). «О колхозном строительстве» М.-Л. 1931, «Об укреплении колхозов» М. 1933
• Работы «О пролетарской культуре и о Пролеткульте». ("Правда", 1922, 24-25 октября). Совместно с М. Н. Покровским: «Рабочее движение в 1917 году», «Крестьянское движение в 1917 году», «Разложение армии в 1917 году», «Всероссийское совещание советов» и др.

Современники о Яковлеве

• «Генеральная линия» Яковлева долго состояла в том, что он служил начальству, но подмигивал оппозиции. Подмигивание он прекратил, когда понял, что дело серьёзно, и что для ответственного поста начальство требует не только руки, но и сердца. Яковлев стал наркомземом. В качестве такового он представил к XVI-му съезду тезисы о колхозном движении…

…то сегодня, в качестве наркомзема, он берется «ликвидировать кулачество, как класс» в процессе двух или трех посевных кампаний. Впрочем, — это было вчера: сегодня Яковлев выражается в тезисах гораздо загадочнее. И такого рода господа, ничего не способные серьёзно продумать, ещё менее способные что-либо предвидеть, обвиняют оппозицию в «бессовестности» и на основании этого обвинения арестовывают, ссылают и даже расстреливают. Два года тому назад — за то, что оппозиция толкала их на путь индустриализации и коллективизации; сегодня за то, что она удерживает коллективизаторов от авантюризма.

Вот она, чистая культура чиновничьего авантюризма! (Бюллетень Оппозиции (большевиков-ленинцев) № 12—13, Июнь - Июль — 1930) [web.mit.edu/fjk/Public/BO/BO-12.html]

• В одной из своих книг, Вадим Кожинов, ссылаясь на воспоминания Хрущева, указывал на то, что, Яковлев был охарактеризован Мехлисом, как человек, которому еврейское происхождение мешало понимать русских в некоторых бытовых вопросах.

Вклад

Возглавлял комиссию Политбюро ЦК ВКП(б) по вопросам коллективизации, разработавшую график коллективизации, утверждённый 5 января 1930 г.

Способы проведения коллективизации, за которую он был ответственен как Наркомзем СССР, зимой-весной 1930 имеют аналогичные его предыдущей практике черты: использование комбедов, закрытие церквей и т. п.

«Выдвинул» Лысенко.

Источники

• Большая советская энциклопедия, 1-е изд. — т. 65 (Эфемериды-ЯЯ) Москва ОГИЗ РСФСР 1931 г.
• az-libr.ru/index.shtml?Persons&000/Src/0004/4c90d75d

Отрывок, характеризующий Яковлев, Яков Аркадьевич

– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.


Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.