Антонов, Ярослав Викторович

Спортивные награды
Волейбол
Олимпийские игры
Серебро	Сеул 1988	волейбол
Чемпионаты мира
Серебро	Франция 1986
Бронза	Бразилия 1990
Кубок мира
Серебро	Япония 1985
Бронза	Япония 1989
Чемпионаты Европы
Золото	Нидерланды 1985
Золото	Бельгия 1987

Яросла́в Ви́кторович Анто́нов (10 января 1963, Новосибирск, РСФСР, СССР) — советский волейболист и российский волейбольный тренер, игрок сборных СССР и СНГ (1984—1992). Серебряный призёр Олимпийских игр 1988, двукратный чемпион Европы, шестикратный чемпион СССР. Нападающий. Заслуженный мастер спорта СССР (1989). Рост 198 см.

Биография

Воспитанник обнинской волейбольной школы, первый тренер — Владимир Питанов. Выступал за команды: до 1985 — «Динамо» (Московская область), 1985—1991 — ЦСКА. Шестикратный чемпион СССР (1986—1991), двукратный серебряный призёр союзных первенств (1984 и 1985), бронзовый призёр чемпионата СССР 1983, пятикратный обладатель Кубка европейский чемпионов (1986—1989).

С 1991 года играл в заграничных клубах: 1991—1992 — «Брешиа» (Италия), 1992—1994 — «Ктисифон» (Греция), 1994—1995 — «Виченца» (Италия), 1995—1996 — «Монтеккьо-Маджоре» (Италия), 1996—1998 — «Гроттаццолина» (Италия), 1998—1999 — «Карипарма» (Италия). После 1999 выступал также за команды Турции и Туниса.

В составе молодёжной сборной СССР в 1982 стал чемпионом Европы.

В сборных СССР и СНГ в официальных соревнованиях выступал в 1984—1992 годах. В их составе: серебряный призёр Олимпийских игр 1988, серебряный (1986)и бронзовый (1990) призёр чемпионатов мира, серебряный (1985) и бронзовый (1989) призёр розыгрышей Кубка мира, двукратный чемпион Европы (1985 и 1987, победитель (1986) и серебряный призёр (1990) Игр доброй воли, победитель волейбольного турнира «Дружба-84», участник розыгрышей Мировой лиги 1990 и 1992.

Ярослав Антонов одним из первых в СССР стал применять силовую нацеленную подачу в прыжке. По итогам розыгрыша Кубка мира 1985 года признан лучшим игроком турнира на подаче.

С 2004 года на тренерской работе. В 2004—2009 — старший тренер московского «Динамо», в 2009—2010 годах — тренер сборной России и главный тренер команды «Динамо-Янтарь» (Калининград). С января 2011 года работает в клубе «Урал».

Семья

• Младший брат — Олег Викторович Антонов (р. 1970), советский и российский волейболист, тренер.
• Сын — Олег Ярославович Антонов (р. 1988), итальянский волейболист.

Литература

• Волейбол. Энциклопедия / Сост. В. Л. Свиридов, О. С. Чехов. — Томск: Компания «Янсон», 2001.
• [ngregion.ru/-27-1014-ot-19-07-2013/sudby-chempionov.html Судьбы чемпионов] // НГ-регион. — 19 июля 2013 года. — № 27 (1014).

Ссылки

• [www.dinamoyantar.ru/personnel_1_3 Я. В. Антонов на сайте ВК «Динамо-Янтарь»]
• [shkola-savina.ru/nashi-dostizheniya/vipuskniki.html Ярослав Антонов на сайте СДЮСШОР по волейболу Александра Савина]

Отрывок, характеризующий Антонов, Ярослав Викторович

– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо: