Ромас, Яков Дорофеевич

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Я. Д. Ромас»)
Перейти к: навигация, поиск
Яков Дорофеевич Ромас
Место рождения:

Соколка,
Гродненская губерния,
Российская империя

Жанр:

пейзаж, марина

Учёба:

ВХУТЕМАС

Стиль:

социалистический реализм

Влияние:

Н. П. Крымов, Н. П. Ульянов

Влияние на:

Н. А. Сысоев

Награды:

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Звания:

Премии:

Я́ков Дорофе́евич Ро́мас (1902 — 1969) — советский живописец и педагог. Народный художник СССР (1965), академик. Лауреат Сталинской премии второй степени (1948). Член ВКП(б) с 1929 года.





Биография

Яков Ромас родился 29 января (11 февраля) 1902 года в Соколке Гродненской губернии Российской империи (ныне Сокулка Подляского воеводства Польши).

Учился в Москве, в Пречистенском практическом институте (1922—1924) у Н. П. Крымова, Н. П. Ульянова.

19241937 годы — работал как театральный художник, оформлял праздники в Москве.

1930 — закончил театрально-декорационное отделение ВХУТЕИНа, классы И. М. Рабиновича, К. Н. Истомина, С. В. Герасимова, П. П. Кончаловского.

19321936 годы — преподавал в Московском областном художественном педагогическом училище памяти 1905 года.

1935 год — автор художественного оформления Исторического музея.

1939 год — оформил советский павильон на Всемирной выставке в Нью-Йорке.

19411943 годы — художник эскадры КБФ.

Автор оформления станции «Красносельская» Московского метрополитена имени Л. М. Кагановича, в дальнейшем работал преимущественно как пейзажист, специализировался на речных и морских видах.

19481950 годы — преподавал в МГАХИ имени В. И. Сурикова (1948—1950).

19501954 годы — главный художник ВСХВ.

1958 год — действительный член АХ СССР.

1962 год — член Президиума АХ СССР.

Я. Д. Ромас умер 18 мая 1969 года в Астрахани. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 7).

В Москве, по адресу: Кутузовский проспект, 9, где проживал художник, имеется мемориальная доска в честь живописца.

Персональные выставки

Участник выставок с 1933 года.

Персональные выставки художника проходили в Москве (1945, 1952, 1961, 1962[1], 1967), Ленинграде (1962) и других городах.

Творческое наследие

Мастер пейзажа и жанрово-тематических композиций, посвящённых природе и людям Каспия и средней полосы России.

Главные картины «На плоту», «Бакенщица», «Зимние залпы Балтики», «В выходной день», «Там, где будет Куйбышевская ГЭС»

Творчество имеет коллекционно-антикварное значение, рейтинг художника в 2005 году — 2B.

Картины художника входят в коллекции ГТГ, ГРМ, Дрезденской картинной галереи, Астраханской картинной галереи, Красноярского государственного художественного музея им. В. И. Сурикова, экспонируются во многих областных музеях России и Украины.

Картина «Утро пятилетки» посвящена строительству ММК.

Награды и премии

Источники

  • Яков Дорофеевич Ромас. Каталог выставки. М., 1962.
  • Кудряшов В. Родные просторы // Художник. 1962, № 7. С.17-20.

Напишите отзыв о статье "Ромас, Яков Дорофеевич"

Примечания

  1. Кудряшов В. Родные просторы // Художник. 1962, № 7. С.17-20.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Ромас, Яков Дорофеевич

– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.