Фишман, Яков Моисеевич

Яков Моисеевич Фишман
Дата рождения	11 апреля 1887(1887-04-11)
Место рождения	Одесса, Херсонская губерния, Российская империя
Дата смерти	16 июля 1961(1961-07-16) (74 года)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	РСФСР РСФСР СССР СССР
Годы службы	1918—1955
Звание	технических войск
Командовал	Военно-химическое управление РККА
Сражения/войны	Гражданская война в России
Награды и премии

Яков Моисеевич Фишман (11 апреля 1887 — 16 июля 1961) — российский революционер и политический деятель, член ЦК партии левых эсеров, член ВЦИК. Советский разведчик и военный деятель, учёный-химик, доктор химических наук (1936), генерал-майор технических войск (1955).

Биография

Родился в Одессе в еврейской семье бухгалтера пекарни.. С 1904 года — член партии эсеров. В 1905 году Яков Фишман окончил II Одесскую гимназию и поступил в Новороссийский университет на физико-математический факультет.

Дореволюционная деятельность

Осенью 1905 года Я. М. Фишман бросил университет и уехал в Петербург, где вступил в Петербургский совет рабочих депутатов, стал руководителем боевой дружины рабочих Охтинского порохового завода. В декабре 1905 года депутаты Петербургского совета были арестованы, Я. М. Фишман избежал ареста и вернулся в Одессу, официально работал учителем. Я. М. Фишман считался в партии эсеров опытным боевиком, ему была доверена организация убийства графа Э. И. Коновницына — главы Одесского Союза русского народа (члены союза терроризировали еврейское население Одессы). В 1906 году Я.М. Фишман был арестован, но прямых улик против него не нашлось, и он был отпущен. После освобождения уехал в Москву, был избран членом Московского комитета партии эсеров. В 1908 году на партконференции был арестован, за принадлежность к террористической организации был сослан в Туруханский край, проживал в Осиновке. Осенью 1908 года разразился бунт ссыльных, вскоре подавленный, Я.М. Фишмана обвинили в содействии бунтовщикам, арестовали и этапировали в Енисейск, где он год просидел в тюрьме под следствием. В июне 1911 года Я. М. Фишман сбежал из мест заключения в Китай, затем морем добрался до Италии.

В Италии Я. М. Фишман жил в Неаполе, в 1911 году поступил в Неаполитанский университет на химический факультет. В 1915 году окончил факультет, заслужил степень доктора естественных наук и поступил в Высшую магистерскую школу того же университета. Одновременно три года был ассистентом в Неаполитанской политехнической школе на кафедре промышленной химии и товароведения, специализировался по взрывчатым и отравляющим веществам. В апреле 1917 года Я. М. Фишман окончил магистерскую школу, получил степень магистра химии и вернулся в Россию.

Октябрьская Революция и Гражданская война

После возвращения в Россию Я. М. Фишман вновь включился в революционную борьбу, стал одним из лидеров левого крыла партии эсеров (позднее — Партии левых эсеров), был избран депутатом Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов (Петросовета) и членом Петроградского комитета партии эсеров. Летом 1917 года Я.М. Фишман вступил в Красную гвардию, активно участвовал в Октябрьской революции — участник штурма Зимнего дворца. С декабря 1917 года — заместитель председателя Петроградского комитета партии левых эсеров и член ЦК партии левых эсеров, одновременно — заместитель председателя Комитета по борьбе с пьянством и погромами.

В феврале 1918 года Я. М. Фишман вступил в РККА, стал членом Петроградского Всероссийского чрезвычайного штаба и членом бюро Комитета революционной обороны Петрограда, также избирался членом Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) 3-го и 4-го созывов, уполномоченным ЦК левых эсеров. После подписания Брестского мира Я. М. Фишман отправился на Украину в составе южной делегации ЦК ПЛСР(и), имевшей целью агитацию за срыв Брестского мира, укрепление влияния левых эсеров в казачьих областях Дона, Кубани и на Украине. После этой поездки приехал в Москву, ставшую столицей, где был назначен главой боевой дружины ЦК левых эсеров. Один из организаторов убийства немецкого посла В. фон Мирбаха, лично изготовил бомбы для покушения. Участвовал в восстании левых эсеров, после провала восстания сбежал из Москвы на Украину, заочно большевиками был приговорен к трём годам тюрьмы.

С осени 1918 года Я. М. Фишман — член Украинской ЦК партии левых эсеров и Центрального штаба партизанских отрядов, в составе верных левым эсерам частей участвовал в боях с белогвардейцами генерала Краснова и националистами Петлюры, принимал участие в боях под Харьковом. Нелегально неоднократно посещал Москву, участвовал в партийной деятельности. 19 июня 1919 года был арестован в Москве органами ВЧК, содержался в Бутырской тюрьме. В тюрьме Я. М. Фишман изменил свои взгляды, вместе с группой левых эсеров подписал «Тезисы Центрального Комитета ПЛСР», где говорилось об общности взглядов левых эсеров и большевиков. В апреле 1920 года был досрочно освобождён и принят на службу в Наркомат внешней торговли на должность инженера-химика. 4 декабря 1920 года он опубликовал в «Известиях» открытое письмо о выходе из партии левых эсеров, 10 декабря 1920 года вступил в ВКП(б).

После гражданской войны

В декабре 1920 года Я. М. Фишман был включён в состав советской экономической делегации в Италии, официально был заведующим экспортом, на деле был сотрудником Разведывательного управления (Разведупра) РККА, с 1921 года — военный атташе при полпредстве в Италии, жил в Риме, занимался покупкой секретных документов и образцов оружия. Ближайшим помощником и референтом его был Николай Зедделер. В 1922 году Яков Фишман был переведён военным атташе в Германию, где также занимался шпионажем. В августе 1925 года вернулся в СССР и был назначен начальником Военно-химического управления (ВОХИМУ) РККА, так же возглавил Научно-технический химический комитет (Химком), созданный для координации с промышленностью опытно-конструкторских и научно-исследовательских работ. Одновременно с этим учился на Курсах усовершенствования начальствующего состава РККА, окончил их в 1928 году, с марта 1928 года — начальник Института химической обороны, так же с конца 1920-х годов возглавлял секцию военно-химической обороны Осоавиахима.

Арест и ссылка

5 июля 1937 года Я. М. Фишман был арестован по делу военно-эсеровского центра, почти три года находился под следствием, 29 мая 1940 года Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила его к 10 годам ИТЛ. В заключении работал по специальности в Особом Техническом Бюро при НКВД (одна из шарашек), группа под его руководством разработала новую модель противогаза. В 1947 году был освобождён, назначен заведующим кафедрой химии Саратовского института механизации сельского хозяйства, с 1948 года — доцент кафедры химии Уманского сельскохозяйственного института. В апреле 1949 года был повторно арестован и полгода отсидел в тюрьме Киева, затем сослан в Норильск, назначен начальником участка, затем начальником лаборатории и заместителем начальника цеха Норильского горнометаллургического комбината.

После смерти И.В. Сталина, 5 января 1955 года Военной Коллегией Верховного Суда СССР дело Я. М. Фишмана было пересмотрено, приговор в отношении него был отменён, дело прекращено за отсутствием состава преступления. Вскоре он был освобождён, проживал в Енисейске, затем в Кимрах. 5 мая 1955 года был полностью реабилитирован, в августе 1955 года было присвоено звание генерал-майор технических войск, с сентября 1955 года — в отставке, в ноябре 1955 года был восстановлен в партии. В отставке — персональный пенсионер, проживал в Москве.

Умер Яков Моисеевич Фишман в 1961 году в Москве.

Научные труды

• Газовая война. М., 1924.
• Химическое оружие. М., 1924.
• Воздушно-химическая оборона тыла. М., 1928.
• Военно-химическое дело. М.—Л., 1929.
• Военно-химическое дело в современной войне. М.—Л., 1930.

Звания

• коринженер (20.11.1935)
• генерал-майор технических войск (1955)

Награды

• Орден Красной Звезды — 1933

Литература

• Колпакиди А.И., Прохоров Д.П. Империя ГРУ:Очерки истории российской военной разведки. — М.: ОЛМА-пресс, 2000.
• Широкорад А. Б. Чудо-оружие СССР: Тайны советского оружия. — М.: Вече, 2005.
• Черушев Н. С., Черушев Ю. Н. Расстрелянная элита РККА (командармы 1-го и 2-го рангов, комкоры, комдивы и им равные): 1937—1941. Биографический словарь. — М.: Кучково поле; Мегаполис, 2012. — С. 168—169. — 496 с. — 2000 экз. — ISBN 978-5-9950-0217-8.

Ссылки

• [www.rulife.ru/mode/article/899/ Леонтьев Я. В мир — бах. — статья на сайте журнала «Русская жизнь»]
• [almanacwhf.ru/?no=2&art=6 Мелия А. Другая война: ответный химический удар]
• [www.rujen.ru/index.php/ФИШМАН_Яков_Моисеевич Биография на сайте Российской Еврейской Энциклопедии]
• [www.rkka.ru/handbook/personal/repress/koring.htm Биография на сайте РККА]
• [www.alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/1002808 Записка Г.К. Жукова в ЦК КПСС о присвоении генеральских званий ряду реабилитированных военнослужащих]
• [www.himvoiska.narod.ru/stanovlenie18-30.html Становление химической службы РККА]

Отрывок, характеризующий Фишман, Яков Моисеевич

– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.