Я выросла здесь
Поделись знанием:
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.
Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
| Я выросла здесь | |
| Yahaaan Main Ghar Ghar Kheli | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| В ролях |
Сухаши Дхами |
| Страна | |
| Количество сезонов |
2 |
| Количество серий |
700 |
| Производство | |
| Режиссёр |
Рохит Двиведи |
| Сценарист |
Рохини Нинаве, Сонали Джайфер (история), Иршад Камил (диалоги) |
| Хронометраж |
≈ 16/18/20 минут |
| Трансляция | |
| Телеканал | |
| На экранах | |
| Ссылки | |
|
[www.zeetv.com/shows/yahan-main-ghar-ghar-kheli/ tv.com/shows/yahan-main-ghar-ghar-kheli/] | |
| IMDb | |
Я вы́росла здесь (оригинальное название — Yahaaan Main Ghar Ghar Kheli[1] IAST, хинди यहाँ मैं घर घर खेली) — индийский телесериал, транслировавшийся по Zee TV.
Содержание
Сюжет
Уважаемая и богатая семья Тхакур из поколения в поколение живёт в своем родовом особняке под названием «Золотой дворец». Но однажды она теряет это право из-за давнего врага главы семьи Джагмохана Прасада. Одной из дочерей Удая Тхакура, Аббе, удается вернуться в родной дом в качестве невестки Джагмохана. Абба пытается обеспечить мир и счастье в обеих семьях. Однако на её пути стоит много врагов этих семей, желающих завладеть «Золотым дворцом». В борьбе с ними ей предстоит отстоять своё право на жизнь с любимым человеком (Караном) и доказать, что она достойная дочь своего отца.
Персонажи
| Роль | Актёр/актриса | Описание |
|---|---|---|
| Удай Пратап Сингх Тхакур | Алок Натх | Глава семьи Тхакур, владелец «Золотого дворца». Гордится своими принципами, роскошным образом жизни и наследием своих предков. |
| Чандра Прабха Тхакур | Смита Джайкар | Жена Удая Тхакура, мать Пракаша, Латы и Аббы. Умирает из-за наезда на неё Коял Ашмит Капур. |
| Пракаш Тхакур | Тарун Мехта | Старший сын Удая Тхакура, муж Каники Прасад. Женился на ней для сохранения чести семьи Прасад. Думая, что беременность Каники прервалась в результате выкидыша, он поссорился со всеми родственниками. Погиб в аварии. |
| Лата Сваран / Лата Синдхания | Намрата Тхапа | Старшая дочь Чандра Прабхи Тхакур. Первый её брак закончился разводом, во втором — она нашла счастье с Раджем Синдхания, родственником Джагмохана Прасада. Помогает Раджу помириться со своей биологической матерью. |
| Абба Сваран / Абба Каран Прасад | Сухаши Дхами | Младшая дочь Чандра Прабхи Тхакур. Устроилась работать к Джагмохану Прасаду под другим именем. Пытается помирить Тхакуров и Прасадов. Несколько раз выходит замуж за Карана Прасада. Рождает Карану дочь Павни. Под давлением родственников, уверенных в скорой смерти Карана, соглашается на брак с Ранчором, но не дает ему завершить свадебный ритуал и отказывается принять его как мужа. После появления Коял также остается на стороне Карана. В результате похищения и попыток освободиться от своих похитителей временно теряет память. |
| Албели | Сухаши Дхами | Двойник Аббы, танцовщица, нанятая Приянкой для разрушения репутации Аббы. После похищения Аббы, выдает себя за неё в «Золотом дворце», но, когда Приянка пытается выгнать её (Аббу) из него, рассказывает всем правду о себе. |
| Рагхав Пандит | Панкадж Берри | Брат Чандра Прабхи Тхакур, муж Шиталь Пандит. Позволил семье Тхакуров жить в своем доме, после того как они потеряли права собственности на «Золотой дворец». Начал совместный бизнес вместе с Удаем Тхакуром и его другом. |
| Шиталь Рагхав Пандит | Сонали Пандит | Жена Рагхава Пандита. Отрицательный персонаж. Ненавидит семью Тхакуров. Любит деньги. Из-за её лжесвидетельства Удай Тхакур ссорится со своим сыном Пракашем и уходит из дома. |
| Джагмохан Прасад | Шишир Шарма | Глава семьи Прасад, враг Удая Тхакур. Покупает «Золотой дворец» на аукционе. Вынужден согласиться на брак Аббы со своим сыном Караном. Убедившись, что Абба всегда принимает только правильные решения, решает оформить на неё все права на «Золотой дворец». Погибает в аварии. |
| Сарасвати Деви Прасад | Джайшри Арора | Мать Джагмохана Прасада. Помогает Аббе добиться расположения Джагмохана Прасада. |
| Пратибха Джагмохан Прасад | Зарина Вахаб / Наташа Синха / Сурбхи Тивари | Жена Джагмохана Прасада, мать четырёх сыновей (Вималя, Вира, Карана и Ранчора) и одной дочери (Каники). Любит всех своих детей и невесток. |
| Вималь Прасад | Харч Васишта | Старший сын Пратибхи Прасад, муж Шайли. Ложно обвинен в изнасиловании Латы, которое стало причиной очередного конфликта между Тхакурами и Прасадами. |
| Шайли Вималь Прасад | Каруна Пандей | Старшая невестка Пратибхи, жена Вималя. Сначала ненавидит Аббу и становится причиной её выкидыша. Пытается убить Карана и за это её выгоняют из «Золотого дворца». Спасает дочь Аббы. После возвращения в «Золотой дворец» становится лучшей подругой Аббы и помогает ей выяснить правду о Коял Синдхания и Ашмите Капуре, берет на себя заботу о Павни, когда Абба отсутствует. |
| Вир Прасад | Мехул Нисар | Средний сын Пратибхи Прасад. Женится на Приянке и попадает под её сильное влияние. Погибает в аварии. |
| Приянка Чопра / Приянка Вир Прасад | Димпл Инамдаар | Средняя невестка Пратибхи, жена Вира. Устраивает пожар на фабрике из-за чего семья Прасад становится должником Раджа Синдхания. После рождения мальчика Приянка добивается отношения к себе как к матери наследника рода Прасад. Она пытается разрушить авторитет Аббы и выгнать её из «Золотого дворца». Для этого Приянка использует двойника Аббы, Албели. |
| Каран Прасад | Каран Вир Гровер | Младший и самый любимый сын Пратибхи Прасад, муж Аббы, отец Павни. Адвокат. |
| Ранчор Прасад / Сиддхартх Кумар / Ранчор Тивари | Каран Вир Гровер | Брат-близнец Карана Прасада, разлученный с ним после рождения. Заботится об Аббе и женится на ней, когда Каран теряет речь и оказывается парализован после аварии. Под давлением семьи Прасад соглашается на брак с Аббой и до возвращения Карана живёт с ней в «Золотом дворце», делая вид, что он её муж. Из-за своего сходства с Караном становится жертвой похищения. |
| Каника Прасад / Каника Пракаш Тхакур | Шиванги Шарма | Дочь Пратибхи Прасад. Эгоистка. Пытается совершить самоубийство из-за любви. Выходит замуж за Пракаша Тхакура по соображениям чести, но пытается его настроить против своего отца и сестер. Работает моделью. Ссорится с мужем из-за аборта и требует себе половину стоимости «Золотого дворца» за своё согласие на развод. После смерти Пракаша в аварии снова выходит замуж. |
| Яшодра Сахай | Заида Парвин | Сестра Пратибхи Прасад, тетя Вималя, Вира, Карана, Ранчора и Каники. Пытается получить права собственности на «Золотой дворец». За свои преступления попадает в тюрьму, но бежит из неё. Под видом няни Приянки она попадает в «Золотой дворец», чтобы отомстить семье Прасад. Крадет ребёнка Аббы. Погибает в результате наезда грузовика. |
| Душант Сахай | Варун Ханделвал | Сын Яшодры. Помогает ей в интригах против семьи Прасад. |
| Девьяника Душант Сахай | Соника Ханда | Невестка Яшодры, жена Душанта Сахая. Помогает им в их интригах. |
| Ранджит | - | Брат Яшодры и Пратибхи. Помогает Яшодре в её интригах против семьи Прасад и Аббы. |
| Васудхара | Наташа Шарма | Призрак беременной девушки, скрывающийся в подвале «Золотого дворца». Преследует Аббу и её дочь, но затем направляет свой гнев на Яшодру. |
| Санскар | Анкур Наяр | Друг детства Аббы. Был влюблен в Аббу, но потом женился на её подруге Сание. |
| Сания Матур | Прити Чаудхари | Подруга детства Карана. Вышла замуж за Санскара. |
| Каришма Сидхартх | Навина Боле | Девушка Ранчора Тивари. |
| Радж Синдхания | Самир Дхармадхикари | Родственник Джагмохана Прасада, друг Карана. После пожара на фабрике становится главным кредитором семьи Прасад. Хитростью заставляет Карана на своей сестре Коял. Узнав об интригах Коял против Аббы и Латы противодействует ей. Женится на Лате, так как считает себя ответственным за поведение своей сестры. |
| Коял Синдхания / Коял Ашмит Капур | Сониа Сингх | Сестра Раджа Синдхания, жена Ашмита Капура, дочь Аруны. Отрицательный персонаж. Ненавидит Аббу за то, что она стала женой Карана Прасада. Обманывает Раджа, чтобы стать женой Карана, поселиться в «Золотом дворце» и разлучить его с Аббой. Скрывает от всех правду об отце своей дочери. После обнаружения её причастности к похищению дочери Аббы её выгоняют из «Золотого дворца». После этого Коял пытается поссорить Тхакуров и Прасадов, устраивает похищение Латы и Вималя, а также убивает мать Аббы. |
| Аруна Синдхания | - | Биологическая и законная мать Раджа Синдхания и его сестры Коял. В ссоре со своими детьми. Ложно обвинена в покушении на убийство Латы Синдхания. |
| Лачи Шикхават | Киран Бхаргава | Женщина, которой Раджа Синдхания дал статус своей «матери». Она хочет сама контролировать жизнь Раджа, поэтому ненавидит его настоящую мать Аруну и жену Лату. Покушается на жизнь Латы. |
| Ашмит Капур (А. К.) / Девашиш Мукхерджи | Даршан Пандия | Муж Коял, отец её дочери. Помогает Коял организовать похищение и избиение Латы и под другим именем пытается сделать её своей второй женой, чтобы потом шантажировать Аббу. |
| доктор Вирен Рой | Икбал Хан | Лечащий врач Карана. Его жена Ниланджана погибла в аварии. Вирен пытается заставить Аббу выйти за него замуж, угрожая смертью Карану. |
Съёмки и трансляция
Производитель телесериала первоначально планировал снять не менее 1000 эпизодов[2], но из-за нежелания молодых актеров играть родителей дальше съемки пришлось ограничить 700 сериями[3]. Кроме того, завершение телесериала в 2012 году было связано со стремлением телеканала Zee TV сохранить свою конкурентоспособность на телевидении[4]. Однако по мнению Кавиты Барджатья, продюсера телесериала «Я выросла здесь» — это одно из лучших шоу «Rajshri Productions»[5]. На протяжении трех лет трансляции в Индии телесериал имел средний телевизионный рейтинг 3,0, его максимальный телевизионный рейтинг составил 4,0[6].
Всего было снято 2 сезона. Из-за предполагаемой забастовки в «кино-городке» Мумбаи, которая была намечена на 1 декабря 2011 года и отменена только накануне, съемочной группе пришлось пойти на небольшие изменения в процессе съемок[7].
Серии показывали еженедельно, с понедельника по пятницу. В Индии показ первого сезона начался 17 ноября 2009 года. 27 октября 2011 года вышел так называемый Maha-episod или Mahasangam, то есть «большая серия», сюжетом которой стало празднование Дивали в «Золотом дворце». В исполнении танцевальных номеров в этой серии участвовали не только персонажи «Я выросла здесь», но и герои других телесериалов на Zee TV[8]. 28 мая 2012 года был показана ещё одна «большая серия» телесериала «Я выросла здесь» с участием актеров из других телесериалов Zee TV, но на этот раз она была комедийной[9]. Последняя серия второго сезона в Индии была показана 14 июля 2012 года и это тоже была «большая серия»[10].
В России трансляция первого сезона началась 9 августа 2010 года, было показано 450 серий. Осенью 2012 года начался показ второго сезона телесериала по Zee TV. Второй сезон закончился 23 августа 2013 года на 695 серии.
Также этот телесериал в настоящее время транслируется на Фиджи телеканалом FBC TV.
Музыка
Текст главной песни телесериала написал Иршад Камил, песня была исполнена индийской певицей Шреей Гошал и стала популярной[11].
Для продвижения телесериала среди телевизионной аудитории руководство телеканала Zee TV приняло решение о записи музыкального альбома. Ниже приводится список музыкальных композиций телесериала, которые вошли в одноимённый музыкальный альбом «Yahan Main Ghar Ghar Kheli» (CD, 2009), выпущенный Universal Music India Pvt Ltd.[12]
| № | Оригинальное название | Исполняют |
|---|---|---|
| 1 | Yahan Main Ghar Ghar Kheli (Title) | Shreya Ghoshal |
| 2 | Prarthana | Navin Tripathi / Pamela Jain |
| 3 | Chhumak Chu | Navin Tripathi / Pamela Jain |
| 4 | Swarn Bhavan | Manish Tripathi / Navin Tripathi |
| 5 | Ganeshji Shloka | Navin Tripathi |
| 6 | Swarn Bhavan (Drama) — Instrumental | Various Artists |
| 7 | Yahan Main Ghar Ghar Kheli (Sargam) | Shreya Ghoshal / Chorus |
| 8 | Swarn Aabha (Happy Version) — Theme Song By Shreya Ghoshal | - |
| 9 | Karol Baug (Title) | Raja Hasan |
| 10 | Banware Naina (Chhoti Bahu) | Krishna |
| 11 | Jhansi Ki Rani (Title) | Shankar Mahadevan |
Кроме того, в телесериале использовались песни из болливудских фильмов:
- в 619 серии песня «Mere Dholna Sun» из фильма «Лабиринт» (2007);
- в 624 — «ABCDEFGHI — I Love You» из фильма «Нас не разлучить» (1999);
- в 626 — «Ooh La La» из фильма «Непристойные фото» / «Грязное кино» (2011).
Награды
| Год | Награда | Номинация | Победитель |
|---|---|---|---|
| 2009 | Zee Rishtey Awards | The Favourite Bada Sadasya (tie) | Алок Натх за роль Удая Пратапа Тхакура |
| 2009 | Zee Rishtey Awards | Zee Parivaar Ka Favourite Naya Sadasya (Female) | Сухаши Дхами за роль Аббы[13] |
| 2010 | Zee Rishtey Awards | Favourite Beta | Каран Вир Гровер за роль Карана |
| 2010 | Zee Rishtey Awards | Favorite Adarnya Sadasya | Алок Натх & Смита Джайкар (Удай Пратап & Чандра Прабха Тхакур) |
| 2010 | Zee Rishtey Awards | Favourite Behen | Сухаши Дхами за роль Аббы[14] |
| 2011 | Zee Rishtey Awards | Popular face (Male) | Каран Вир Гровер за роль Карана |
| 2011 | Zee Rishtey Awards | Favourite Beti | Сухаши Дхами за роль Аббы |
| 2011 | Zee Rishtey Awards | Favorite Show award | Rajshree Family за телесериал «Я выросла здесь»[15] |
Интересные факты
На создание декораций дома из золота ушло два месяца постоянной работы. Мебель для «Золотого дворца» была привезена из Джодхпура, обои — из Великобритании[16].
Декорации «Золотого дворца» также были использованы для презентации Кариной Капур своего фильма «Героиня» (2012) в одной из серий телесериала «Вторая свадьба» (2012—2013)[17].
Напишите отзыв о статье "Я выросла здесь"
Примечания
- ↑ В литературе об этом телесериале встречаются также другие варианты написания его оригинального названия: «Yahaan Main Ghar Ghar Kheli» и «Yahan Main Ghar Ghar Kheli». Но на официальном сайте производителя телесериала и транслировавшем его телеканале Zee TV он называется «Yahaaan Main Ghar Ghar Kheli».
- ↑ [issuu.com/atulmalikram/docs/inhouse_magazine_november_2011 Rajshri`s Yahaaan Main Ghar Ghar Kheli completes 500 Episodes journey!]//Siphar. An Inhouse Monthly from the house magazine of PR24x7 Network Limited. Year 2, Volume 8, November 2011. S. 17.
- ↑ Awaasthi K. [www.hindustantimes.com/Entertainment/Television/Saccharine-sweet-people-exist-Kavita-Barjatya/Article1-889400.aspx Saccharine sweet people exist: Kavita Barjatya.] //The Hindustani Times. Mumbai, July 15, 2012.
- ↑ Bhopatkar T. [timesofindia.indiatimes.com/entertainment/tv/Shows-that-launched-bombed-and-scrapped-in-2012/articleshow/17518923.cms Shows that launched, bombed and scrapped in 2012.] // The Times of India. Dec 7, 2012.
- ↑ Kulkarni O., Behrawala К., Khan А.[www.indianexpress.com/news/sweet-endings/976707/0 Sweet endings.] // The Indian Express. Thu, Jul 19 2012.
- ↑ [www.newswala.com/category/http:/www.newswala.com/www.newswala.com/India-National-News/Yahaan-Main-Ghar-Ghar-Kheli-to-bid-adieu-13638.html «Yahaan Main Ghar Ghar Kheli» to bid adieu.] //NewsWala. The Hyderabad Deccan English Daily.2012-07-11.
- ↑ Tiwari V. [www.tellychakkar.com/news/announcement-strike-film-city-affects-shooting-daily-soaps Announcement of strike at Film City affects shooting of daily soaps.] Tellychakkar.com, 3 Dec 2011.
- ↑ [www.tellychakkar.com/news/suhasi-dhami-shake-her-booty-yahaan-main-ghar-ghar-kheli Suhasi Dhami to shake her booty in Yahaan Main Ghar Ghar Kheli.] TellychakkarTeam, 21 Oct 2011.
- ↑ [www.tellychakkar.com/news/its-laugh-riot-zee-tv-maha-sangam-episode It`s a «laugh riot» on Zee TV in the maha sangam episode.] TellychakkarTeam, 24 May 2012.
- ↑ [www.tellychakkar.com/news/yahaan-main-ghar-ghar-kheli-end-happy-note Yahaan Main Ghar Ghar Kheli to end on a happy note.] TellychakkarTeam, 25 Jun 2012.
- ↑ Naithani P.[dnasyndication.com/dna/article/DNPUN22909 Golden dreams.]//Daily News & Analysis. 28.01.2010.
- ↑ [www.radioandmusic.com/content/editorial/news/zee-tv-universal-launch-music-album-promote-new-show Zee TV, Universal launch music album to promote new show.] RnM Team. Radioandmusic.com, 12 Nov 2009.
- ↑ [www.awardsinindia.com/television-awards/zee-rishtey-awards.htm Zee Rishtey Awards.] Сайт Awards In India.
- ↑ [www.indiantvinfo.com/2010/12/zee-rishtey-awards-2010-winners/ Zee Rishtey Awards 2010 — Winners.] Indian Television News. Posted by Indian Television on Dec 22nd, 2010.
- ↑ [www.zeeuk.com/here-are-the-winners-at-the-zee-rishtey-awards-2011.html HERE ARE THE WINNERS AT THE ZEE RISHTEY AWARDS 2011.] Press Release. London, 3rd January. ZeeUK.com.
- ↑ [hindi.webdunia.com/entertainment/tv/article/0911/11/1091111058_1.htm यहाँ मैं घर घर खेली…(Yahaan Main Ghar Ghar Kheli)] / В этом доме я играла. Webdunia Hindi: СМИ/Новости/Издательское дело. 11 नवं 2009.
- ↑ [bollyspice.com/48606/kareena-kapoor-on-sets-of-punar-vivah Kareena Kapoor on sets of Punar Vivah]. Press Release. Posted on September 7th, 2012.
Ссылки
- [www.zeetv.com/shows/yahan-main-ghar-ghar-kheli/ Официальный сайт телесериала «Я выросла здесь»] (англ.)
- Телесериал «Я выросла здесь» на сайте [www.rajshriproductions.com/tvpreview.aspx?Yahaaan-Main-Ghar-Ghar-Kheli «Rajshri Productions»] (англ.)
- [www.india-forums.com/tv-show/596/yahan-main-ghar-ghar-kheli/cast/ Актерский состав] на сайте India-Forums.com — № 1 Indian Entertainment Portal. (англ.)
- Aamir S.M. [www.thehindu.com/todays-paper/tp-features/tp-fridayreview/in-tune-with-the-times/article788669.ece?css=print In tune with the times.] //The Hindu. Published: January 1, 2010. Интервью Иршада Камила. (англ.)
- Sumit Jha. [articles.timesofindia.indiatimes.com/2012-07-10/tv/32617573_1_main-ghar-ghar-kheli-zee-tv-suhasi-dhami «Yahaan Main Ghar Ghar Kheli» comes to an end.] // The Times of India. Jul 10, 2012. (англ.)
- [www.thaindian.com/newsportal/entertainment/what-fears-smita-jayakar_100272883.html What fears Smita Jayakar.] Thaindian News — новостной портал в Бангкоке. Tue, Nov 10 2009. (англ.)
Отрывок, характеризующий Я выросла здесь
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.
Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
