Я в порядке, Джек!
| Я в порядке, Джек! | |
| I'm All Right Jack | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях |
Йен Кармайкл |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
105 мин |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Я в порядке, Джек!» (англ. I'm All Right Jack; также встречается вариант перевода «Всё в порядке, Джек») — британская кинокомедия 1959 года.
Сюжет
После окончания Второй мировой войны молодой англичанин из богатой семьи Стенли Виндраш пытается устроиться на работу. Как выпускник Оксфорда он видит себя не меньше, чем управляющим на заводе или фабрике. Однако действительность такова, что на всех вакантных местах не слишком сообразительному Виндрашу не рады.
Из затруднительного положения Стенли помогает выйти его дядя, владелец военного завода. Он берёт племянника на работу, но отнюдь не управляющим, а чернорабочим. Стенли попадает в неожиданно новую для себя среду. На заводе все работают спустя рукава, а множество людей вообще ничего не делает, а на все попытки управляющего изменить ситуацию несколько имеющихся профсоюзов отвечает дружными забастовками.
Стенли знакомится с лидером одного из профсоюзов Фредом Китом, который является непреклонным борцом с заводским режимом и большим поклонником Советского Союза. Он сдаёт одну из комнат в своём доме приглянувшемуся ему Стенли, а тот принимается ухаживать за его дочерью.
Однако вся история с приёмом Стенли в качестве чернорабочего имеет второе дно. Его дядя получил выгодный контракт на поставку оружия в одну из ближневосточных стран, но хочет передать заказ подставной фирме, уже за большую сумму, а разницу присвоить. Формальным поводом для такой сделки должна послужить забастовка. К наивному Стенли подсылают нормировщика, который легко убеждается, что Стенли может работать как минимум вчетверо эффективнее, чем по существующим нормативам. Немедленно повышают нормы выработки для всех работников завода. Те, уже отвыкнув от работы, начинают так желаемую руководству забастовку.
Однако дальнейшие события развиваются вовсе не так, как хочется заговорщикам. Невольная роль Стенли в увеличении норм не остаётся тайной, и прочие работники завода во главе с Китом объявляют ему бойкот. Однако на сторону Стенли встают жёны рабочих, профсоюзы домохозяек и многие другие, в том числе и жена и дочь Фреда Кита. Число бастующих растёт. Страна оказывается расколота на две части: рабочие по всей стране бастуют, а их жёны выступают с митингами в поддержку Виндраша и шлют ему цветы и пожелания успеха. Правительство не вмешивается, лидеры профсоюзов также не могут определиться с отношением к происходящему.
Однако среди бастующих оказались и рабочие второй фирмы, которой был передан ближневосточный контракт. Чтобы спасти положение, бизнесмены решают договориться с профсоюзами. Фред Кит уже устал жить без жены и еды, поэтому соглашается прекратить забастовку при условии, что Виндраша уволят.
Но не так просто уволить Стенли так, чтобы это не вызвало нового скандала. Дело доходит даже до прямого подкупа, но Стенли проявляет неожиданную твердость и прямо в телеэфире обвиняет своего дядю в мошенничестве и сговоре с профсоюзами.
В ролях
- Йен Кармайкл — Стенли Виндраш
- Питер Селлерс — Фред Кит / сэр Джон Кеннэвей
- Ричард Аттенборо — Сидни Девер Кокс
- Маргарет Рутерфорд — тетя Долли
- Терри-Томас — майор Хичкок
Награды
Премия BAFTA:
- Лучший британский актёр — Питер Селлерс
- Лучший британский сценарий — Алан Хакни, Фрэнк Харви, Джон Боултинг.
Напишите отзыв о статье "Я в порядке, Джек!"
Ссылки
- «Я в порядке, Джек!» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v24175 Я в порядке, Джек!] (англ.) на сайте allmovie
Отрывок, характеризующий Я в порядке, Джек!
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.
Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
