Я женат на Мардж

<tr><th width="33%">Надпись на доске</th><td>«Я не буду издеваться над людьми со слабой психикой» (англ. I will not torment the emotionally frail)</td></tr><tr><th width="33%">Сцена на диване</th><td>Симпсоны (кроме Мэгги) делают колесо, Мэгги просто прыгает на диван, и все принимают позу «Та-Да»</td></tr>

«I Married Marge»
«Я женат на Мардж»
Эпизод «Симпсонов» <tr><th style="font-size: 100%;" align="center" colspan="2"></th></tr>
<tr><th align="center" colspan="2">Гомер покидает Мардж, чтобы найти работу.</th></tr>
Номер эпизода	47
Код эпизода	8F10
Первый эфир	26 декабря 1991 года
Исполнительный продюсер	Эл Джин и Майк Рейсс
Сценарист	Джефф Мартин
Режиссёр	Джеффри Линч
Сезон 3 Stark Raving Dad Mr. Lisa Goes to Washington When Flanders Failed Bart the Murderer Homer Defined Like Father, Like Clown Treehouse of Horror II Lisa’s Pony Saturdays of Thunder Flaming Moe’s Burns Verkaufen der Kraftwerk I Married Marge Radio Bart Lisa the Greek Homer Alone Bart the Lover Homer at the Bat Separate Vocations Dog of Death Colonel Homer Black Widower The Otto Show Bart’s Friend Falls in Love Brother, Can You Spare Two Dimes? Список всех эпизодов
Сезоны 1 · 2 · 3 · 4 · 5 · 6 · 7 · 8 · 9 · 10 · 11 · 12 · 13 · 14 · 15 · 16 · 17 · 18 · 19 · 20 · 21 · 22 · 23 · 24 · 25 · 26 · 27 · 28
[www.snpp.com/episodes/8F10 SNPP capsule]

«Я женат на Мардж» (англ. I Married Marge) — двенадцатый эпизод третьего сезона мультсериала «Симпсоны» вышедший в эфир 26 декабря 1991 года. Сценарист Джефф Мартин, режиссёр Джеффри Линч. Это второй эпизод о начале отношений между Гомером и Мардж, после эпизода «Когда мы были молодыми». Серия первая из трёх о рождении детей Симпсонов, вторая «Первое слово Лизы», третья «И Мэгги стала третьей».

Сюжет

Гомер и Мардж беспокоятся, что она может быть снова беременна, и после теста на беременность, давшего неокончательный результат, Мардж поехала к доктору Хибберту для ещё одного теста. Во время ожидания Гомер рассказывал Барту, Лизе и Мэгги историю о том, как он женился на Мардж и как родился Барт. В 1980 году Гомер работал на поле для мини-гольфа и встречался с Мардж. Однажды ночью они запираются в замке поля для гольфа после просмотра «Звёздные войны: Империя наносит ответный удар». Несколько дней спустя Мардж плохо себя почувствовала и попросила Гомера отвезти её к врачу. Они отправляются к доктору Хибберту, который сообщает, что Мардж беременна. Гомер немного взволнован из-за сообщения, но так как он любит Мардж, он делает ей предложение, и она соглашается.

Они решают назвать своего новорождённого Бартом, поскольку Гомеру кажется, что только над этим именем дети не будут смеяться. Мардж и Гомер обвенчались в маленькой свадебной часовне на границе штата. Они провели свою первую брачную ночь в доме семьи Мардж, спя на разных диванах в гостиной, раздражая разговорами мать Мардж и Пэтти с Сельмой.

Зарплаты Гомера на поле для мини-гольфа недостаточно, чтобы обеспечить свою новую семью, поэтому он попытался найти работу на Спрингфилдской атомной электростанции, но у него не получилось. У Гомера и Мардж начинают конфисковать вещи за неуплату. Конфискация обручального кольца и некоторых детских вещей становится последней каплей, и Гомер решает уйти из дома, пока не найдет достойную работу. Когда Мардж прочитала письмо Гомера об уходе, то расстроилась. После многих попыток устроиться на новую работу, Гомер устроился работать в ресторан «Глотай и проваливай», где однажды его замечают Пэтти и Сельма. Сельма говорит Мардж о том, где сейчас Гомер. Мардж разыскала Гомера и убедила его вернуться домой с ней. Когда Гомер сказал, что не может купить много вещей для Мардж и даже обручального кольца, но она ответила ему, что любая вещь ценна, если она от него.

Гомер пытается снова устроиться на АЭС, на этот раз сказав мистеру Бёрнсу, что если Бёрнс ищет сотрудника, который вытерпит что угодно, и после этого всё равно будет согласен с Бёрнсом, то это — Гомер. Впечатлённый Бёрнс берёт Гомера на работу. Когда Гомер вернулся в дом Мардж, то узнал от своей тёщи, что Мардж уже в больнице. Он быстро добирается туда и видит Мардж с Сельмой и Пэтти, которая начинает язвить над Гомером. На это Гомер заявил, что он отец ребёнка, он платит за роды, и если Пэтти хочет остаться, то ей придётся проявить к нему уважение, после чего сообщает Мардж, что устроился на АЭС. Мардж рожает Барта.

Когда Гомер закончил рассказывать историю, Мардж приходит с новостью, что она не беременна. Гомер и Мардж вне себя от радости.

Производство

Серия придумана Джеффом Мартином и срежессирована Джеффри Линчем. Это вторая серия-флешбэк Симпсонов и сиквел предыдущего – «Когда мы были молодыми», в котором говорилось про первую встречу Гомера и Мардж в средней школе. Исполнительный продюсер Сэм Саймон сказал, что сценаристы были «неэффективны» с серией и добавил, что можно было сюжет про свадьбу Гомера и Мардж, рождение Барта и получение Гомером работы на АЭС разделить на три отдельных серии, вместо одной. Сотрудники были заинтересованы анимацией глаз персонажей в этой серии, поскольку зрачки были больше нормы, делая взгляд «опьянённым» и глазные яблоки «слишком круглыми» и большими. Анимационные художники в мультипликационной студии Южной Кореи, где много из процесса анимации берёт место, начали рисовать по трафарету шаблонны глаз, которые соответственно Линч назвал «странные большие глаза, которые выглядят в малой степени большими и иногда прекрасными. Что очень даже в Симпсоновском стиле». Мардж сделана с укороченными волосами в сценах-флешбэках, делая её вид моложе. Линч полагал, что будет мило видеть Мардж в «молодом, более заманчивой способе и вид наблюдения прогресса её беременности».

Культурные отсылки

• Название эпизода — отсылка к американскому сериалу «Я женился на Джоан».

Отрывок, характеризующий Я женат на Мардж

Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.