Я — Сэм

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Я — Сэм (фильм)»)
Перейти к: навигация, поиск
Я — Сэм
I Am Sam
Жанр

драма

Режиссёр

Джесси Нельсон

Продюсер

Маршалл Херсковитц
Джесси Нельсон
Ричард Соломон
Эдвард Цвик

Автор
сценария

Джесси Нельсон
Кристин Джонсон

В главных
ролях

Шон Пенн
Мишель Пфайффер
Дакота Фаннинг
Лора Дёрн

Оператор

Эллиот Дэвис

Композитор

Джон Пауэлл

Кинокомпания

New Line Cinema, Avery Pix, Bedford Falls Productions, Red Fish Blue Fish Films

Длительность

132 мин

Бюджет

22 млн $

Сборы

98 млн $

Страна

США

Язык

английский

Год

2001

IMDb

ID 0277027

К:Фильмы 2001 года

«Я — Сэм» (англ. I Am Sam) — драма 2001 года режиссёра Джесси Нельсона, рассказывающая об умственно отсталом отце, борющемся за сохранение прав родителя.





Сюжет

Фильм начинается в кафе Старбакс, где работает главный герой Сэм Доусон, страдающий задержкой психического развития. Менеджер сообщает ему о звонке и Сэм убегает в больницу, чтобы присутствовать при родах Бэкки, его подруги. Когда медсестра спрашивает об имени новорожденной, Сэм начинает напевать песню «Lucy in the Sky with Diamonds» группы «Битлз» и придумывает имя для дочери — Люси Даймонд Доусон. При выходе из больницы Бэкки просит Сэма задержать уходящий автобус, а сама в это время сбегает. Таким образом, ему приходится в одиночку растить маленькую Люси. Порой ему в этом помогает соседка Энни и друзья Сэма.

Седьмой день рождения Люси посещает Маргарет Кэлгроув из отдела по делам семьи и ребёнка и невольно становится свидетельницей ссоры, в которой один из одноклассников Люси рассказывает, что та говорит всем в школе, что Сэм её удочерил. Суд отправляет Люси в приют до рассмотрения дела. Чтобы отстоять свои родительские права, Сэм находит юридическую контору на желтых страницах, посещает адвоката Риту Уильямс несколько раз и, чтобы прервать слухи среди коллег, она объявляет, что станет его pro bono адвокатом.

Сэм и Рита проигрывают суд и Люси отдают на опеку в приёмную семью. Сэм переезжает в дом по соседству к ним и устраивается работать в ближайший ресторан Пицца Хат. Приёмная мать Рэнди поражается любовью Сэма к дочери и обещает быть на его стороне на повторном заседании суда.

В ролях

Актёр Роль
Шон Пенн Сэм Доусон Сэм Доусон
Дакота Фаннинг Люси Даймонд Доусон Люси Даймонд Доусон
Мишель Пфайффер Рита Харрисон Уильямс Рита Харрисон Уильямс
Дайан Уист Энни Касселл Энни Касселл
Лоретта Девайн Маргарет Кэлгроув Маргарет Кэлгроув
Ричард Шифф Тёрнер мистер Тёрнер
Лора Дёрн Рэнди Карпентер Рэнди Карпентер
Марин Хинкль Патриция Патриция
Дуг Хатчисон Ифти Ифти
Джозеф Розенберг Джо Джо
Брэд Силверман Брэд Брэд
Стэнли ДеСантис Роберт Роберт
Кен Дженкинс Филип МакНили судья Филип МакНили

Награды и номинации

Награды

Номинации

Интересные факты

  • В фильме приняли участие три человека с инвалидностью по задерживающемуся развитию, играя самих себя: Эндри Стэнли, Джо Розенберг и Брайан Бьялик. Они являются членами организации, именующейся L.A. GOAL (Лос-Анджелесская ЦЕЛЬ), которая работает с задерживающимися в развитии людьми.

Напишите отзыв о статье "Я — Сэм"

Ссылки

В Викицитатнике есть страница по теме
Я — Сэм

Отрывок, характеризующий Я — Сэм

– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.