Гершаим
Поделись знанием:
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
(перенаправлено с «֞»)
| Gershayim | ||
|---|---|---|
| Знаки препинания | ״ | פַּרְדֵּ״ס |
| Кантилляция | ֞ | וּרְד֞וּ |
| ср. с кавычками | ||
| «פַּרְדֵּ״ס», «וּרְד֞וּ» | ||
Гершаим (гершайим; ивр. גֵּרְשַׁיִם; без огласовок: ивр. גרשיים), иногда грaшаим[1] (ивр. גְּרָשַׁיִם) или шней гришин — название двух различных типографских знаков в еврейском языке. Название буквально означает «двойной гереш».
Знак препинания
Гершаим обычно используется как знак препинания (״⟩ который ставится между последней предпоследней буквой слова в начальной форме или числа.
Используется в следующих целях:
- Чтобы указать на акроним (нотарикон)[2], например: דּוּ״חַ (в единственном числе), דּוּ״חוֹת (множественное число), «отчет» — сокращение от ивр. דין וחשבון; ивр. מ״כִּ (м. род), ивр. מַ״כִּית (ж. род), «командир» означает מפקד כִּיתה.
- Для обозначения многозначных числительных. Например: ח״י представляет 18.[3] Для цифр используется гереш.
- При написании названий еврейских букв, чтобы различать их от омографов[2]. Ср. ивр. הוּא שִׂרְטֵט עַיִן «он начертил глаз» с ивр. הוּא שִׂרְטֵט עַיִ״ן «он начертил „Аин“».
- Чтобы указать корнень слова[2], например: корень תַּשְׁבֵּצִים /taʃbeˈtsim/ «кроссворды» является שב״צ (š—b—ṣ); корнем לְהַטּוֹת /lehaˈtot/ «наклонять» является נט״ה (n—ṭ—h); и корень הִסְתַּנְכְּרְנוּת /histankreˈnut/ «синхронизированность» является סנכר״נ (С Н К Р Н).
- В старых текстах, указывать транслитерацию иностранного слова. Такое использование соответствует английскому использованию курсива. Например, в печатных трудах Раши, город рождения Раши Труа пишется טרוי״ש.
Кантиляция
Гершаим — это название разделителньного знака кантилляции и ударения в Танахе — ֞. Ставится над ударным слогом, как в וַיִּקַּ֞ח (бытие 22:3)[1].
Компьютерная кодировка
Большинство клавиатур не имеют кнопки для гершаим, поэтому вместо него часто используют кавычки.
| Внешний вид | Код Точки | Название |
|---|---|---|
| ״ | U+05F4 | HEBREW PUNCTUATION GERSHAYIM |
| ֞ | U+059E | HEBREW ACCENT GERSHAYIM |
См. также
References
- ↑ 1 2 Gesenius' Hebrew Grammar, § 15f
- ↑ 1 2 3 [hebrew-academy.huji.ac.il/decision5.html Hebrew punctuation guidelines, § 31], Academy of the Hebrew Language
- ↑ Gesenius' Hebrew Grammar, § 5k.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Гершаим"
Отрывок, характеризующий Гершаим
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
