Эль-Уафи, Бугера

Бугера Эль-Уафи
Общая информация
Полное имя	أحمد بوغيرا العوافي
Дата и место рождения	15 октября 1898(1898-10-15) Улед-Джеллаль
Дата и место смерти	18 октября 1959(1959-10-18) (61 год) Сен-Дени
Гражданство	Франция Франция
Личные рекорды
Международные медали
Олимпийские игры Золото Амстердам 1928 марафон

Ахмед Мухаммад Бугера Эль-Уафи (араб. أحمد بوغيرا العوافي‎; фр. Ahmed Muhammad Boughera El Ouafi; 15 октября 1898 — 18 октября 1959) — француз алжирского происхождения, легкоатлет, олимпийский чемпион 1928 года в марафоне.

Биография

Бугера Эль-Уафи родился в деревне Улед-Джеллаль неподалёку от Бискры в Алжире. Он вступил во французскую армию и служил в 25-м пехотном полку. Лейтенант Вакье обратил внимание на его хорошие легкоатлетические данные, и в 1923 году отправил его в Париж защищать честь полка на армейских спортивных соревнованиях. Там он произвёл сильное впечатление, и ему было позволено принять участие в состязаниях по марафону на состоявшихся в 1924 году в Париже Олимпийских играх. На Олимпиаде он занял достойное 7-е место, что побудило его постараться хорошо подготовиться к следующим Олимпийским играм.

Эль-Уафи пошёл работать на заводы «Рено» в Булонь-Бийанкуре, и тренировался в местном спортклубе. Он успешно выступал на французских соревнованиях, а в 1928 году неожиданно завоевал золотую медаль Олимпийских игр в Амстердаме, обойдя остальных участников на последних километрах и обогнав ближайшего преследователя на 26 секунд.

Однако олимпийский успех не принёс удачи. В то время строго следили, чтобы в Олимпиадах принимали участие только любители, а молодому арабу надо было на что-то жить. В 1929—1930 годах Бугера Эль-Уафи заключил контракт с американским цирком и совершил турне по США, состязаясь в беге с людьми и животными. Так как он получал за это деньги, то по возвращении во Францию Олимпийский комитет отказал ему в возможности участия в Олимпиадах. Он попытался открыть кафе, но был обманут компаньоном и остался без средств. После этого он пошёл работать, но был сбит автобусом и получил травму.

Эль-Уафи надолго исчез из поля зрения СМИ, пока в 1956 году другой алжирец — Ален Мимун — не выиграл олимпийское золото в марафоне. Находившийся в зените славы Мимун разыскал жившего в нищете Эль-Уафи и рассказал о его судьбе президенту Рене Коти, после чего спортивная газета L’Équipe объявила среди читателей сбор средств на пенсион для забытого олимпийского чемпиона.

Эль-Уафи погиб в 1959 году в результате взрыва, устроенного в кафе боевиками Алжирского фронта национального освобождения.

В настоящее время в его честь названы улица в Сен-Дени и гимназия в Ла-Курнёв.

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/el/boughera-el-ouafi-1.html Бугера Эль-Уафи] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Эль-Уафи, Бугера

– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.