Та марбута

Поделись знанием:
(перенаправлено с «ة»)
Перейти к: навигация, поиск
Арабский алфавит
Алиф Дад
Ба Т̇а
Та За
Са Айн
Джим Гайн
Ха Фа
Х̇а К̣аф
Даль Кяф
Заль Лям
Ра Мим
Зайн Нун
Син Х̈а
Шин Вав
Сад Йа
Дополнительные буквы
لا Лям-алиф ال Алиф-лям
آ Алиф мадда Хамза
Алиф максура Ве
Та марбута
Диакритические знаки
َ Фатха ِ Дамма
َُ Кясра ِّ Шадда
َْ Сукун

Викисклад Викицитатник

Та марбута (араб. تاء مربوطة‎, буквально: «связанное т») — буква арабского алфавита. Она пишется как Ха, но с двумя точками сверху. Та марбута стоит только в конце слова и не имеет числового значения. В случае если она стоит за буквой, не дозволяющей соединение, то её также называют та мудаввана (араб. تاء مُدَوَّنة‎).





Этимология

Своё название эта буква, специально не выделяемая в составе алфавита, получила потому, что она является графическим вариантом обычного Та (ت), которое носит название (та мамдуда) «растянутое т» (ت): соединяя друг с другом концы «растянутого т» мы получаем 'Та марбуту'.

Написание

Та (ت) в арабском языке (как и вообще в семитских языках) является одним из основных показателей женского рода. При этом в глаголах используется (та мамдуда) Та (ت), в именах — 'Та марбута'. 'Та марбута' пишется только в конце слова и может иметь два начертания: без соединения — ة (например: كُرَةٌ «мяч», «шар») и при соединении справа — (ة) (например:بَدْلَةٌ «костюм»). В случае присоединения слева 'Та марбута' превращается в (та мамдуду), например:بَدْلَتُهُ «его костюм».[1]

К неарабским женским именам этот знак не применяется. «Та-марбуту» заменяет буква «Алиф», которая обозначает звук «А».

Произношение

В потоке речи этот знак читается как обычный звук Та (ت), а при остановке она превращается в Ха (ه).

Напишите отзыв о статье "Та марбута"

Примечания

  1. Ковалев А. А., Шарбатов Г. Ш. Учебник арабского языка, стр. 53


К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Та марбута

Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.