Уральский фонетический алфавит

Поделись знанием:
(перенаправлено с «»)
Перейти к: навигация, поиск

Уральский фонетический алфавит (УФА) или финно-угорская система транскрипции — система обозначений, используемая преимущественно для транскрипции и языковой реконструкции уральских языков. Он был впервые опубликован в 1901 году финским лингвистом Эмилем Нестором Сетяля.

Основные символы УФА взяты из финского алфавита, дополнительные — из кириллицы и греческого. Также используются капительные буквы и диакритические знаки.





Общие сведения

В отличие от МФА, который обычно транскрибируется прямым начертанием, УФА, как правило, транскрибируется курсивными символами. Хотя многие из его знаков также используются в стандартных латинском, греческом, кириллическом алфавитах или МФА, и находятся в соответствующих блоках Юникода, многие в них отсутствуют. Они закодированы в блоках Phonetic Extensions и Phonetic Extensions Supplement.

Гласные

Точка слева — гласные неогублённые, справа — огублённые.

  Передние Средние Задние
Верхнего подъёма
i•
•u
e•
ə
•o
a• å
Средние
Нижние

Другие гласные обозначаются диакритическими знаками, см. ниже.

УФА также использует три символа для обозначения гласных неопределённого качества:

  • ɜ обозначает гласный неопределённого качества;
  • обозначает гласный заднего ряда неопределённого качества;
  • ᴕ̈ обозначает гласный переднего ряда неопределённого качества

Если различие между закрытыми гласными среднего ряда и открытыми гласными среднего ряда необходимо, могут быть использованы символы МФА для неогублённого гласного средне-нижнего подъёма переднего ряда и огублённых гласных заднего ряда, ‹ɛ› и ‹ɔ›. Однако в соответствии с принципами УФА, огублённые гласные средне-нижнего подъёма переднего ряда и неогублённые гласные заднего ряда обозначаются добавлением диакритических знаков: ‹ɔ̈› и ‹ɛ̮›.

Согласные

В следующей таблице представлены согласные УФА. Обратите внимание, что УФА не различает звонкие фрикативные согласные и аппроксиманты, а также не содержит многих символов МФА, таких как [ɹ].

Согласные УФА
  Взрывные Фрикативные Боковые Дрожащие носовые ЩёлкающиеК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3068 дней]
Губно-губные p ʙ b φ β ψ m p˿ b˿
Губно-зубные ʙ͔ f v ᴍ͔
Зубные θ δ
Альвеолярные t d s z š ž ʟ l ʀ r ɴ n t˿ d˿
Мягкие зубные ť ᴅ́ ď ś ᴢ́ ź š́ ž́ ʟ́ ĺ ʀ́ ŕ ɴ́ ń  
Препалатализованные
(мягкие и/или более передние)
ɢ́ ǵ χ́ j ᴎ́ ŋ́
Велярные k ɢ g χ γ ŋ k˿ g˿
Поствелярные ɢ͔ χ͔ γ͔ ᴎ͔ ŋ͔
Увулярные ρ

Когда в колонке два или более согласных, правый из них звонкий, когда три, центральный частично оглушён.

Модификаторы

Диакритические знаки
знак Юникод изображение описание применение
ä U+0308 - умляут сверху палатализованный (передний) гласный
U+0323 точка внизу палатализованный (более передний) вариант гласного
U+032E бревис внизу велярный (задний или более задний) гласный или варант гласного
ā U+0304 макрон сверху долгая форма гласного или удвоение
U+0354 стрелка влево внизу расширенная форма гласного или согласного
U+0355 стрелка вправо внизу сокращённая форма гласного или согласного
U+032D циркумфлекс внизу повышенный вариант гласного
U+032C гачек внизу пониженный вариант гласного
ă U+0306 бревис сверху краткий или редуцированный гласный
U+032F перевёрнутый бревис внизу неслоговой глайд или полугласный
ʀ U+0280 малая прописная глухая или частично оглушённая версия звонкого звука
U+2071 верхний индекс очень краткий звук
U+2094 нижний индекс сопроизнесение с окружающими звуками
U+1D1E поворот на 180° или положение на боку (−90°) сокращённая форма звука

Пример использования УФА

Примеры использования УФА
Перевод Язык УФА МФА
корабль Английский šip ʃɪp
бежал Английский rän ræn или ɹæn
скучающий Английский bo̭o̭d boːd
я сеял Мокшанский və̂ďän vɤ̈dʲæn
мыть Удмуртский miśkᴉ̑nᴉ̑ misʲkɪ̈nɪ̈
ноздря Нешанский ŋàrŋū̬"ᴲ ŋɑˑrŋu̞ːʔə̥
сосна Горномарийский pᴞ·ń˱ᴅ́ᴢ̌́ö̭ ˈpʏnʲd̥͡ʑ̥ø
горностай Колтта-саамский pŭə̆ī̮ᵈt̄ėi pŭə̆ɨːd̆tːəi

Напишите отзыв о статье "Уральский фонетический алфавит"

Литература

  • Лыткин В. И. О единой научной транкрипции звуков финно-угорских языков / ИЯ АН СССР. — М.-Л., 1960. — 22 с.
    • Лыткин В. И. Письмо в редакцию (комментарии к брошюре) // Nyelvtudományi Közlemények. — Budapest, 1967. — Вып. 69. — С. 432—434.
  • Венде К. Финно-угорская транскрипция (ФУТ) в историческом аспекте и в сопоставлении с международным фонетическим алфавитом (МФА) / Ред. В. Халлап; АН ЭССР. — Таллин, 1967. — 74 с.
  • Setälä, E. N. (1901). «[archive.org/stream/finnischugrische01helsuoft/#page/n24/mode/1up Über transskription der finnisch-ugrischen sprachen]». Finnisch-ugrische Forschungen (1): 15–52.
  • Sovijärvi, Antti; Peltola, Reino (1970). «[helda.helsinki.fi/bitstream/handle/10224/4089/sovijarvi1-24.pdf Suomalais-ugrilainen tarkekirjoitus]». Helsingin yliopiston fonetiikan laitoksen julkaisuja (University of Helsinki) (9).

См. также

Ссылки

  • [std.dkuug.dk/jtc1/sc2/wg2/docs/n2419a.pdf Uralic Phonetic Alphabet characters for the UCS]

Отрывок, характеризующий Уральский фонетический алфавит

Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.