…But Seriously
Поделись знанием:
К:Альбомы 1989 года
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
| …But Seriously | ||||
 | ||||
| Студийный альбом Фила Коллинза | ||||
|---|---|---|---|---|
| Дата выпуска | ||||
| Записан | ||||
| Жанр | ||||
| Длительность | ||||
| Продюсеры |
Фил Коллинз | |||
| Страна | ||||
| Лейблы | ||||
| Профессиональные рецензии | ||||
| Хронология Фила Коллинза | ||||
| ||||
…But Seriously — четвёртый студийный альбом британского певца и композитора Фила Коллинза, выпущенный 7 ноября 1989 года. Записан на студиях The Farm (Суррей, Англия) и A & M (Лос-Анджелес, США).
Содержание
Список композиций
Автор слов и музыки всех песен (кроме специально отмеченных) — Фил Коллинз.
CD
- «Hang in Long Enough» — 4:44
- «That's Just the Way It Is» — 5:20
- «Do You Remember?» — 4:36
- «Something Happened on the Way to Heaven» (Текст: Фил Коллинз. Музыка: Дерил Стюрмье и Фил Коллинз) — 4:52
- «Colours» — 8:51
- «I Wish It Would Rain Down» — 5:28
- «Another Day in Paradise» (Дополнительный вокал: Дэвид Кросби) — 5:22
- «Heat on the Street» — 3:51
- «All of My Life» — 5:36
- «Saturday Night and Sunday Morning» (Фил Коллинз, Томас Вашингтон) — 1:26
- «Father to Son» — 3:28
- «Find a Way to My Heart» — 6:08
LP
- Side A
- «Hang in Long Enough» — 4:44
- «That’s Just the Way It Is» — 5:20
- «Find a Way to My Heart» — 6:08
- «Colours» — 8:51
- «Father to Son» — 3:28
- Side B
- «Another Day in Paradise» — 5:22
- «All of My Life» — 5:36
- «Something Happened on the Way to Heaven» — 4:52
- «Do You Remember?» — 4:36
- «I Wish It Would Rain Down» — 5:28
Рабочие названия композиций
- Первоначальным названием композиции «Do You Remember?» (в переводе с англ. — «Ты помнишь?») было «Lionel».
- Первоначальным названием композиции «Something Happened on the Way to Heaven» (в переводе с англ. — «Что-то случилось по пути в рай») было «Broadway Chorus» (в переводе с англ. — «Бродвейский хор»).
- Первоначальным названием первой части композиции «Colours» (в переводе с англ. — «Цвета») было «Hymn» (в переводе с англ. — «Гимн»), а название второй части было «Oh! Mr. What Can We Do?» (в переводе с англ. — «О, мистер Бота, что мы можем сделать?»).
- Первоначальным названием первой части композиции «Another Day in Paradise» (в переводе с англ. — «Ещё один день в раю») было «Homeless» (в переводе с англ. — «Бездомные»).
Участники записи
Основной состав
- Фил Коллинз — клавишные, ударные, перкуссия, тамбурин, вокал
- Натан Ист (Nathan East) — бас-гитара
- Дерил Стюрмье (Daryl Stuermer) — гитара
- Доминик Миллер (Dominic Miller) — гитара
- Духовая группа:
- Алекс Браун (Alex Brown) — бэк-вокал
- Марва Кинг (Marva King) — бэк-вокал
- Лин Фиддмон (Lynne Fiddmont) — бэк-вокал
Приглашённые музыканты
- Дэвид Кросби (David Crosby) — вокал
- Лиланд Склар (Leland Sklar) — бас
- Пино Паладино (Pino Palladino) — бас
- Стивен Бишоп (Stephen Bishop) — вокал
- Эрик Клэптон (Eric Clapton) — гитара
- Стив Уинвуд (Steve Winwood) — орган Хаммонда
Хит-парады
| Хит-парад | Наивысшая позиция |
|---|---|
 Великобритания[3]
|
1 |
 США[4]
|
1 |
 Германия[5]
|
1 |
- В Великобритании успех альбома был значительным. Он продержался на первом месте 15 недель подряд (включая время Рождественских праздников) и к концу 1989 года стал третьим национальным альбомом-бестселлером года. В следующем, 1990 году, альбом стал самым продаваемым в Великобритании.
- …But Seriously поднимался на первое место в чартах Billboard 200 и продержался на нём четыре недели. Альбом стал вторым лучшим альбомом 1990 года по версии журнала «Биллборд».
- В Германии …But Seriously стал вторым альбомом-бестселлером в истории музыкальных хит-парадов и был признан лучшим альбомом иностранного репертуара[6].
Гастрольный тур
Фил Коллинз организовал мировой гастрольный тур, получивший название Seriously Live!.
Всего было дано 113 концертов на 3 континентах. По итогам тура был выпущен концертный аудиоальбом (Serious Hits… Live!), а также одноимённый видеофильм.
Напишите отзыв о статье "…But Seriously"
Примечания
- ↑ [www.philcollins.co.uk/media/discography?item=4 Discography | Phil Collins]
- ↑ [www.allmusic.com/album/but-seriously-r4334 ...But Seriously. Review] (англ.). allmusic. [www.webcitation.org/69YdUSFDX Архивировано из первоисточника 31 июля 2012].
- ↑ [www.chartstats.com/ Chart Stats - UK Singles & Albums Chart Archive]
- ↑ [www.billboard.com/ Music News, Reviews, Articles, Information, News Online & Free Music | Billboard.com]
- ↑ [www.charts-surfer.de/ Charts-Surfer]
- ↑ [www.musikindustrie.de/fileadmin/piclib/presse/Dokumente_zum_Download/Gold_Platin_Hoechstverleihungen_Stand_100621.pdf Highes Gold Platinum certifications. International Federation of the Phonographic Industry]
|
Это заготовка статьи о музыкальном альбоме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий …But Seriously
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
