№ 13. Дом Эльпит-Рабкоммуна

Поделись знанием:
(перенаправлено с «№13. — Дом Эльпит-Рабкоммуна»)
Перейти к: навигация, поиск
№ 13. Дом Эльпит-Рабкоммуна
Жанр:

рассказ

Издательство:

«Красный журнал для всех»

«№ 13. Дом Эльпит-Рабкоммуна» — рассказ Михаила Булгакова, написанный в 1922 году. В произведении создан образ «нехорошей квартиры», который впоследствии получил своё развитие в романе «Мастер и Маргарита».

Рассказ впервые опубликован в «Красном журнале для всех» (1922, № 2).





Сюжет

Доходный дом № 13 на Большой Садовой, принадлежавший господину Эльпиту, считался респектабельным. Здесь, помимо самого владельца, проживали директор банка, фабрикант, бас-солист, генерал, присяжные поверенные, доктора — люди небедные и известные. Управлял домом Борис Самойлович Христи, и порядок при нём был образцовый: лифты работали без перебоев, трубы прогревались своевременно, в кронштейнах на площадках горели лампы.

Однажды у ворот дома появилась табличка «Рабкоммуна». Прежние жильцы начали спешно покидать квартиры. В их комнатах поселились другие люди. Они развешивали в гостиных сырое бельё и ставили чадящие примусы. Хозяин, перебравшийся на другой конец Москвы, попросил управляющего Христи не покидать дом и следить, чтоб в «Эльпит-Рабкоммуну» подавали тепло.

Христи занимался ордерами на нефть, наблюдал за трубами и поддерживал отношения с «санитарным наблюдающим» Егором Нилушкиным. В один из морозных февральских дней возникла проблема с горючим. Нужно было потерпеть неделю, но жительница 50-й квартиры Аннушка Пыляева по прозвищу «Чума» не выдержала и растопила буржуйку. Тяга пошла к чёрному вентиляционному ходу, обитому войлоком, а оттуда — на чердак. Начался пожар.

Спасти дом не удалось. Жильцы в панике выкидывали из окон хозяйственную утварь. Христи, наблюдая, как обваливаются потолки и рушатся балки, впервые в жизни плакал. Аннушка Пыляева в панике бежала по улицам. Сначала она шептала, что засудят. Потом, успокоившись, сказала себе, что «люди мы тёмные, учить нас надо».

Персонажи и прототипы

Дом Эльпита, по мнению писателя Владимира Лёвшина, — не фон и не источник сюжета, а полноправный герой повествования. Его прообразом служил доходный дом столичного купца Ильи Пигита, построенный в начале XX века на Большой Садовой, 10[1]. Это было первое жильё Михаила Булгакова, переехавшего в Москву из Киева в 1921 году: писатель снимал комнату в 50-й квартире.

Под именем Бориса Самойловича Христи в рассказе выведен управляющий домом Илья Вениаминович Сакизчи[1][2]. Прототипом домовладельца в послереволюционную пору стал не Пигит, который успел эмигрировать, а финансист Артур Манасевич (отец Владимира Лёвшина), выплачивавший управляющему деньги за то, чтобы тот сохранил систему отопления[3].

Упоминая среди жильцов «феноменального бас-солиста», Булгаков имел в виду Фёдора Шаляпина[3].

Представителями «Рабкоммуны», появившимися в доме после 1917 года, были в основном сотрудники располагавшейся неподалёку типографии; после их заселения обслуживание дома перешло в руки пролетариата. В активисте и общественнике Егоре Нилушкине старожилы узнали рабочего Никитушкина, «фигуру комическую», которого, несмотря на его грозные крики, никто не боялся[1].

Поджигательница Аннушка Пыляева ведёт свою «родословную» от соседки Булгакова из 34-й квартиры[1]. Как вспоминала первая жена писателя Татьяна Лаппа, фамилия у соседки, отличавшейся скандальным нравом, была Горячева[4].

Художественные особенности

Подлинным дьяволом, сжигающим дом, оказывается не демонический Христи и не бывший домовладелец Эльпит, как может показаться в начале рассказа, а народная темнота. <…> Писатель, как опытный автор детектива, сначала подсказывает читателю ложное решение, намекая, что грядущая катастрофа может случиться от инфернального Христи, чтобы затем в финале подвести к настоящей разгадке происшедшего.
— Борис Соколов, Булгаковская энциклопедия[3]

Главная тема рассказа связана, по мнению исследователей, с разрушением прежнего мироустройства и гибелью старой России. Описание дореволюционного быта с его проворными дворниками, массивными кожаными креслами, блеском телефонных аппаратов во многом восходит к роману Андрея Белого «Петербург».

Лингвист Борис Гаспаров считает, что фамилия домовладельца выбрана не случайно: в ней сочетаются «ивритские корни со значениями „Бог“ и „катастрофа“»[5].

Пожар, по утверждению автора Булгаковской энциклопедии Бориса Соколова, носит «апокалиптический характер» и подчёркивает, что революция «куда более катастрофична, чем прежний режим». Позже тему пожара писатель продолжил в рассказе «Ханский огонь» и романе «Мастер и Маргарита»[3]. Дома́ в подлинном смысле слова горят у писателя один за другим, отмечает литературный критик Владимир Лакшин[6].

Аннушка, названная литературоведом Евгением Яблоковым представительницей «агрессивной» группы булгаковских героинь[7], также появится в последующих произведениях Булгакова: её имя встречается в «Самогонном озере» и «Театральном романе». В «Мастере и Маргарите» именно Аннушка разливает подсолнечное масло и тем самым лишает жизни Берлиоза. Некоторые её свойства писатель передал другим персонажам — например, Аннушкино бельмо впоследствии обнаруживается у Азазелло, а склонность к битью посуды — у Бетси из «Багрового острова»[1].

Образ общественника Егора Нилушкина, совершающего регулярный обход квартир, также имеет продолжение в творчестве Булгакова. Этот персонаж «по своей психологической сущности» близок к Швондеру и ШариковуСобачье сердце»)[8].

Владимир Лакшин считает, что между бытовыми обстоятельствами жизни писателя, долгое время не имевшего собственного угла, и развиваемой им в раннем творчестве темой жилплощади существует очевидная связь[6].

Напишите отзыв о статье "№ 13. Дом Эльпит-Рабкоммуна"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 Воспоминания о Михаиле Булгакове: Сборник. — М.: Советский писатель, 1988. — С. 164-182. — 528 с. — ISBN 5-265-00315-0.
  2. [dom10.bulgakovmuseum.ru/apartments/kvartira-53/ Семья караима Ильи Венеаминовича Сакизчи, изображенного в рассказе Михаила Булгакова «№ 13. Дом Эльпит-Рабкоммуна» под именем Бориса Самойловича Христи и другие жители квартиры № 53]
  3. 1 2 3 4 Борис Соколов. [www.bulgakov.ru/n/13/ Булгаковская энциклопедия]. — М.: Локид, Миф, 1996. — 592 с. — 21 000 экз. — ISBN 5-320-00143-6.
  4. [www.bulgakovmuseum.ru/odd-flat/memories Воспоминания о доме и квартире] // Официальный сайт музея М. А. Булгакова
  5. Гаспаров Б. М. Литературные лейтмотивы. Очерки по русской литературе XX в. — М.: Наука, 1994
  6. 1 2 Владимир Лакшин. [books.google.ru/books?id=BuZwKeHPc3kC&pg=PA497&dq=%D0%91%D1%83%D0%BB%D0%B3%D0%B0%D0%BA%D0%BE%D0%B2,++%E2%84%9613.+%E2%80%94+%D0%94%D0%BE%D0%BC+%D0%AD%D0%BB%D1%8C%D0%BF%D0%B8%D1%82-%D0%A0%D0%B0%D0%B1%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%BC%D1%83%D0%BD%D0%B0&hl=ru&sa=X&ei=s2zzU_OGEufIyAOg54HQDQ&ved=0CCsQ6AEwAQ#v=onepage&q=%D0%91%D1%83%D0%BB%D0%B3%D0%B0%D0%BA%D0%BE%D0%B2%2C%20%20%E2%84%9613.%20%E2%80%94%20%D0%94%D0%BE%D0%BC%20%D0%AD%D0%BB%D1%8C%D0%BF%D0%B8%D1%82-%D0%A0%D0%B0%D0%B1%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%BC%D1%83%D0%BD%D0%B0&f=false Собрание сочинений в 3 томах. Том 1. Литературно-критические статьи]. — М.: Гелеос, 2004. — 672 с. — ISBN 5-8189-0278-1.
  7. Евгений Яблоков. [books.google.ru/books?id=CYIgAgAAQBAJ&pg=PA307&dq=%D0%91%D1%83%D0%BB%D0%B3%D0%B0%D0%BA%D0%BE%D0%B2,++%E2%84%9613.+%E2%80%94+%D0%94%D0%BE%D0%BC+%D0%AD%D0%BB%D1%8C%D0%BF%D0%B8%D1%82-%D0%A0%D0%B0%D0%B1%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%BC%D1%83%D0%BD%D0%B0&hl=ru&sa=X&ei=s2zzU_OGEufIyAOg54HQDQ&ved=0CD0Q6AEwBA#v=onepage&q=%D0%91%D1%83%D0%BB%D0%B3%D0%B0%D0%BA%D0%BE%D0%B2%2C%20%20%E2%84%9613.%20%E2%80%94%20%D0%94%D0%BE%D0%BC%20%D0%AD%D0%BB%D1%8C%D0%BF%D0%B8%D1%82-%D0%A0%D0%B0%D0%B1%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%BC%D1%83%D0%BD%D0%B0&f=false Художественный мир Михаила Булгакова]. — М.: Языки славянской культуры, 2001. — 424 с. — ISBN ISBN 5-7859-0186-2.
  8. Новиков В. В. [www.russofile.ru/articles/article_64.php Михаил Булгаков - художник]. — М.: Московский рабочий, 1996. — 357 с. — ISBN 5-239-01741-7.

Литература

  • М. А. Булгаков. [coollib.com/b/250222/read Собрание сочинений в 8 томах. Том 1. Белая гвардия. Записки на манжетах. Рассказы] / Евгений Яблоков. — АСТ, Астрель, 2008. — 736 с. — ISBN 978-5-17-049555-9.

Отрывок, характеризующий № 13. Дом Эльпит-Рабкоммуна


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.