.222 Remington

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
.222 Remington

Тип патрона : Винтовочный малоимпульсный
Страна-производитель: США США
История производства:
Время создания: 1950
Производитель: Remington Arms
Годы производства: 1950 — настоящее время
Характеристики:
Длина патрона, мм: 54,1
Настоящий калибр пули, мм: 5,7 (0.224 дюйма)
Масса пули, г: 2,6…4,0
Длина гильзы, мм: 43,2
Диаметр шеи гильзы, мм: 6,4
Диаметр плеча гильзы, мм: 9,1
Диаметр основания гильзы, мм: 9,6
Диаметр фланца гильзы, мм: 9,6
Начальная скорость пули, м/с: 880…1100
Энергия пули, Дж: 1512-1590

.222 Remington — малоимпульсный винтовочный патрон распространённого в США и Европе калибра 5,56 мм, применяемый в основном для охотничьих целей. По-русски название произносится «двести двадцать два Ремингтон», а часто просто «двести двадцать два».





История

Патрон .222 Remington был создан в США одной из ведущих американских оружейных компаний Remington Arms в 1950 году. Он был разработан полностью «с нуля», то есть разработчики не брали за основу ни один из существовавших ранее патронов. .222 Remington стал первым, запущенным в серийное производство, патроном калибра 5,56 мм в рамках работ по поиску нового боеприпаса, обладавшего малой отдачей, настильной траекторией пули и высокой точностью (работы велись, прежде всего, в интересах Пентагона). Новый патрон полностью отвечал первоначальным требованиям, хотя начал использоваться не военными, а охотниками и стрелками-спортсменами, особенно для варминтинга и стрельбы с упора («бенчрестинга»), став наиболее распространённым в 1950-60-е годы боеприпасом для этих дисциплин[1].

Патрон .222 Remington стал родоначальником целого семейства патронов калибра 5,56 мм, в том числе известного 5,56×45 мм — стандартного патрона для автоматического оружия армий стран НАТО (обозначение калибра в названиях этих патронов различное, но настоящий калибр у них одинаковый — 5,7 мм, то есть 0,224 дюйма). Кроме того, его гильза послужила основой при разработке некоторых патронов другого калибра.

Одно время данный патрон был исключительно популярен, особенно в США, но с появлением в 60-70-е годы патронов, близких по характеристикам, прежде всего, .223 Remington (гражданской версии военного патрона 5,56×45 мм), он сильно сдал позиции. В США он стал весьма редок, хотя до сих пор часто встречается в других странах.

Отличительные черты

Патрон .222 Remington обладает слабой отдачей, которая, при большом весе оружия и толстой одежде, может вообще не ощущаться. Лёгкая (2,6…4 г) пуля обладает высокой начальной скоростью, превышающей, в некоторых типах патрона, 1000 м/с. Такая скорость пули обеспечивает очень настильную траекторию и чрезвычайно высокую кучность. Показательно, что в 1973 году при стрельбе именно им в США был установлен рекорд по меткости — около 0,3 угловых минуты[2]. Однако маленькая и лёгкая пуля сильно подвержена воздействию бокового ветра, но это недостаток вообще всех малокалиберных пуль.

Существенное преимущество этого патрона по сравнению с рядом аналогичных высокоскоростных патронов (.220 Swift или .22-250) — в нём используется значительно меньшее количество пороха, поэтому стрельба им меньше изнашивает ствол оружия. Соответственно, и звук выстрела у него тише.

По сравнению с «основным конкурентом» — патроном .223 Remington — его пуля обладает меньшей дульной энергией, а отдача несколько слабее.

Применение

.222 Remington применяется сейчас исключительно охотниками. Он в первый период своего существования был излюбленным боеприпасом для варминтинга и, несмотря на сильную конкуренцию со стороны других патронов, продолжает часто использоваться для этой стрелковой дисциплины на дистанциях до 200 м[3].

В странах, где существует запрет на использование гражданского оружия под военные калибры (например, Франции и Испании), этот патрон полностью занимает нишу .223 Remington. Это хороший патрон для стрельбы мелкой дичи. В европейских странах и России это, прежде всего, различные грызуны, лисица, косуляГермании это один из самых распространённых патронов для добычи косули). Если брать патроны с экспансивной пулей, то можно бить даже волков[4]. Но на близких дистанциях надо проявлять большую осторожность, потому что высокоскоростная пуля .222 Remington может сильно порвать тушку. Он также годится для добычи средней и крупной птицы (там, где разрешено бить птицу из нарезного оружия). Но большое значение имеет характер местности, так как даже небольшое естественное препятствие, вроде пучка травы или веточки, оказавшееся на пути лёгкой пули, способно существенно изменить траекторию её полета.[2]

.222 Remington — дешёвый боеприпас; цена его в России обычно не превышает 40 рублей. В продаже встретить его может быть, однако, затруднительно, хотя на него есть довольно большой спрос.

Оружие под патрон .222 Remington — практически исключительно магазинные карабины.

См. также

Список патронов для нарезного оружия

Напишите отзыв о статье ".222 Remington"

Примечания

  1. [www.reloadbench.com/cartridges/222.html 222 Remington] (англ.). The Reload Bench. Проверено 22 апреля 2010. [www.webcitation.org/679F8mIaO Архивировано из первоисточника 24 апреля 2012].
  2. 1 2 [weapon.at.ua/board/9-1-0-83 Патрон .222 Remington / 5.7x43] (рус.). Энциклопедия оружия. Проверено 7 апреля 2013. [www.webcitation.org/6Fy9HsWPr Архивировано из первоисточника 18 апреля 2013].
  3. Chuck Hawks. [www.chuckhawks.com/22_centerfire_cartridges.htm The .222 Remington and .222 Rem. Mag.] (англ.). chuckhawks.com. Проверено 16 апреля 2010. [www.webcitation.org/679F8LiWP Архивировано из первоисточника 24 апреля 2012].
  4. [www.piterhunt.ru/library/books/patrony_dlya_nareznogo_oruzhiya/patron_222_remington.htm Патрон .222 Remington]. «Питерский Охотник». Проверено 22 апреля 2010. [www.webcitation.org/679F9G5He Архивировано из первоисточника 24 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий .222 Remington

– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.


Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…