1-й Волжский армейский корпус

1-й Волжский армейский корпус 1-й ВК
Знамя 1-го Волжского армейского корпуса генерала Каппеля, 1919 год
Годы существования	27 февраля 1919 года — 25 мая 1919 года
Страна	Государство Российское
Входит в	Сибирская армия Западная армия 3-я армия
Тип	Сухопутные войска
Командиры
Известные командиры	В. О. Каппель

1-й Во́лжский арме́йский ко́рпус (также именовался Пово́лжским, в ряде источников проходит как стрелковый корпус) — воинское соединение Восточного фронта Русской армии во время Гражданской войны. Входил в состав Западной отдельной и 3-й армий. Командиры — генерал-майор В. О. Каппель; генерал-майор А. С. Имшенецкий.

История

Был сформирован 20 августа 1918 года как Симбирская группа Поволжского фронта, которая 17 ноября 1918 года была переименована в сводный корпус (Самарская, Казанская и Симбирская отдельные бригады) в составе Самарской группы. 3 января 1919 года был переименован в 1-й Волжский корпус (1-я Самарская, 2-я Казанская, 3-я Симбирская отдельные бригады и 1-й Троицкий кадровый полк) в составе Западной отдельной армии, но 1 февраля 1919 года был отведён в тыл как резерв Ставки.

Фактически был заново сформирован с 27 февраля 1919 года генералом В. О. Каппелем.

Приказом начальника штаба Верховного главнокомандующего № 155 от 27 февраля 1919 года, а также на основании приказа Верховного правителя и Верховного главнокомандующего адмирала А. В. Колчака, 1-й Волжский армейский корпус был развёрнут в составе трёх стрелковых дивизий: 1-й Самарской, 3-й Симбирской и 13-й Казанской. Каждая дивизия должна была иметь в своём составе три стрелковых полка, егерский батальон, стрелковый артиллерийский дивизион, отдельную гаубичную батарею, отдельный конный дивизион, инженерный дивизион, артиллерийский парк, полевой лазарет с перевязочным отрядом и санитарным транспортом, а также дивизионный обоз. Кроме того, в состав корпуса включались отдельная кавалерийская Волжская бригада (из двух кавалерийских полков четырёхэскадронного состава и отдельной конной батареи), отдельная полевая батарея тяжёлых гаубиц, телеграфная рота, подвижная артиллерийская мастерская, а также 1-я кадровая стрелковая Волжская бригада (три кадровых стрелковых полка, отдельная кадровая инженерная рота, кадровый артиллерийский дивизион и кадровый эскадрон).

Со 2 мая 1919 года корпус снова входил в состав Западной отдельной армии. 22 мая в состав корпуса вошли также 12-я Уральская дивизия, 3-й Уфимско-Самарский и 6-й Иссетско-Ставропольский казачьи, Уфимский гусарский и 3-й Украинский гетмана Сагайдачного полки, Сербский отряд воеводы Киселева, бронедивизион и 3-й авидивизион.

Корпус предназначался для нанесения ударов на наиболее важных направлениях

Боевой путь

14 июля 1919 года корпус вошёл в состав 3-й армии и был преобразован в Волжскую группу, которая 10 октября вошла в состав Московской группы армий. Проделав Великий Сибирский Ледяной поход и понеся большие потери под Кемчугом, в Читу пришли остатки главным образом 1-й Самарской дивизии (Волжский отряд). Части корпуса, создававшиеся непосредственно на фронте в боевой обстановке, почти целиком состояли из добровольцев — учащихся и горожан и отличались высокими боевыми качествами. Мобилизованных солдат в частях было очень немного, тогда как доля офицеров была весьма высока (весной 1919 года их насчитывалось в корпусе до 2 тыс. чел.); лишь перед возвращением на фронт корпус был пополнен мобилизованными сибиряками и бывшими красноармейцами.

По приходе в Забайкалье остатки корпуса были сведены в Отдельную Волжскую бригаду, состоявшую из стрелкового и драгунского полков и батареи. В этой бригаде бывших «самарцев» было приблизительно до 70 %, «симбирцев» — всего несколько случайных человек, остальные были «казанцами» — бывшими чинами 13-й Казанской и 13-й Сибирской стрелковых дивизий (кадром 13-й Сибирской явились также «казанцы» — части полк. Степанова, снявшиеся с фронта осенью 1918 года и отведённые в тыл, в Ново-Николаевск). При проходе через полосу отчуждения КВЖД в конце 1920 года драгунский полк почти целиком остался в Харбине, а по приходе в Приморье бригада свернулась в 1-й Волжский стрелковый имени генерала Каппеля полк, из которого позже выделилась 3-я Волжская имени генерала Каппеля батарея.

Знамя корпуса

В Центральном музее Вооружённых Сил экспонируется знамя 1-го Волжского армейского корпуса. Оно представляет собой шёлковое светло-зелёное двустороннее полотнище прямоугольной формы с узкой малиновой и широкой светло-зелёной каймой. В верхней части знамени — бело-сине-красный национальный флаг во всю длину полотнища. На правой стороне знамени помещён переплетённый вензель «ВК» (литера В вышита серебром, К — золотом). На левой стороне помещена надпись в три строки «Волжане генерала Каппеля». Однако в происхождении знамени имеются неясности. Скорее всего, это знамя не являлось официально утверждённым знаменем частей Каппеля, а было изготовлено и поднесено в дар жителями города Кургана весной 1919 года. Об этом же косвенно свидетельствуют и надписи на полотнище — дело в том, что сам Каппель был решительным противником увековечивания своего имени в названиях и символике подчинённых ему частей (что, впрочем, не мешало солдатам расшифровывать буквы ВК на своих погонах не как «Волжский Корпус», а как «Владимир Каппель»). Однако в боях знамя всё же использовалось, и было захвачено частями Красной армии при разгроме отряда под командованием полковника Малицкого в феврале 1920 года.

Состав

В состав корпуса входили:

• 1-я Самарская стрелковая дивизия (генерал-майор Имшенецкий А. С., 01-10.1919; генерал-майор Сахаров Н. П., 10.1919-03.1920):
  • 1-й Волжский стрелковый полк (полковник Миронов; с 05.1919 — капитан Мечь);
  • 2-й Самарский стрелковый полк (подполковник Пифаров; с 03.1919 — подполковник Калатц);
  • 3-й Ставропольский стрелковый полк (полковник Ромеров);
• 3-я Симбирская стрелковая дивизия (полковник Подрядчик К. Т.):
  • 9-й Симбирский стрелковый полк (Кривчиков А. Э.);
  • 10-й Бузулукский стрелковый полк;
  • 11-й Бугульминский стрелковый полк.
• 13-я Казанская стрелковая дивизия, сформирована на базе 1-й Казанской дивизии (генерал-майор Перхуров А. П., 07.1919-03.1920):
  • 49-й Казанский стрелковый полк;
  • 50-й Арский стрелковый полк
  • 51-й Уржумский стрелковый полк;
• 12-я Уральская стрелковая дивизия с 05.1919 (генерал Бангерский):
  • 45-й Сибирский полк;
  • 46-й Исетский полк;
  • 47-й Тагильский полк;
  • 48-й Туринский полк.
• Волжская кавалерийская бригада, сформирована на базе 5-го Каргопольского драгунского полка (генерал-майор Нечаев К. П. 1919-1920):
  • Волжский драгунский полк, сформирован на базе 5-го Каргопольского драгунского полка в Казани полковником Нечаевым.
  • Волжский уланский полк, сформирован на базе 5-го Литовского уланского полка в Симбирске.
  • Волжская конно-артиллерийская батарея, сформирована на базе 5-го Конно-артиллерийского дивизиона в Самаре как 1-я Волжская отдельная конная батарея (капитан, с 1919 года — подполковник Вырыпаев В. О.)

Командиры корпуса

генерал-майор В. О. Каппель (август 1918 — 4 ноября 1919)

генерал-майор А. С. Имшенецкий (с 4 ноября 1919)

Библиография

• Валерий Клавинг. Сборник Гражданская война в России: Борьба за Поволжье. Белые армии Урала и Поволжья — М.: ACT: Транзиткнига; СПб.: Terra Fantastica, 2005. ISBN 5-17-024964-0 (ООО «Издательство ACT»); ISBN 5-9578-1420-2; (ООО «Транзиткнига»); ISBN 5-7921-0669-X (Terra Fantastica).[militera.lib.ru/h/sb_civil_war_povolzhie/12.html ВОЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА — Военная история ]- Сб. Гражданская война в России: Борьба за Поволжье]
• Каппель и каппелевцы. 2-е изд., испр. и доп. М.: НП «Посев», 2007 ISBN 978-5-85824-174-4

Отрывок, характеризующий 1-й Волжский армейский корпус

– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.