Норильский Заполярный театр драмы имени Вл. Маяковского
Поделись знанием:
К:Театры, основанные в 1941 годуКоординаты: 69°21′10″ с. ш. 88°11′48″ в. д. / 69.352917° с. ш. 88.196889° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=69.352917&mlon=88.196889&zoom=12 (O)] (Я)
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
(перенаправлено с «1-й Заполярный драматический театр»)
| Норильский Заполярный театр драмы имени Вл. Маяковского | |
 | |
| Прежние названия |
2-й Заполярный драматический театр |
|---|---|
| Основан |
6 ноября 1941 года |
| Здание театра | |
| Местоположение |
г.Норильск, Ленинский проспект, 34 |
| Руководство | |
| Директор |
Светлана Гергарт |
| Главный режиссёр |
Анна Бабанова (с 2013 года)[1] |
| Ссылки | |
|
[www.northdrama.ru thdrama.ru] | |
Нори́льский Заполя́рный теа́тр дра́мы и́мени Вл. Маяко́вского — драматический театр в городе Норильске Красноярского края, Россия. Самый северный театр в мире[2]. Старше города более чем на десяток лет, традиционно исчисляет свою историю с ноября 1941 года. Находится в центре города, на Ленинском проспекте. Театр награждён дипломом Законодательного собрания Красноярского края и знаком Законодательного собрания Красноярского края «ПРИЗНАНИЕ»,
В декабре 2009 года Законом Красноярского края (№ 9-4246 от 24.12.2009) Норильский Заполярный театр драмы по всей совокупности достижений отнесен к числу «особо ценных объектов культурного наследия Красноярского края».
Содержание
Награды
- 1996 — «Как солдат Иван Чонкин самолет сторожил» (5 номинаций)
- 1997 — «Чума на оба ваши дома» (5 номинаций)
- 1998 — «Недоросль» (2 номинации)
- 1999 — «Любоff» (2 номинации")
- 1999 — «Веер леди Уиндермир» (2 номинации)
- 1999 — «Принцесса Аннета»
- 2000 — «Домик в Коломне» (4 номинации)
- 2000 — «Шут Балакирев» (4 номинации)
- 2001 — «Школа с театральным уклоном» (3 номинации, Премия губернатора Красноярского края А. И. Лебедя)
- 2002 — «Сильвия» (4 номинации)
- 2007 — «…А этот выпал из гнезда» (5 номинаций)
- 2008 — «Скупой» (1 номинация)
- 2009 — «Вишневый сад» (2 номинации)
- 2010 — «Старомодная комедия» (1 номинация)
- 2011 — «Оркестр „Титаник“» (2 номинации)
- 2012 — «Утиная охота» (2 номинации)
- 2013 — «Валентинов день» (3 номинации)
- 2014 — «Братья Ч.» (4 номинации).
Театр участвует в фестивалях, проходящих за пределами региона: в 1997 на Всероссийском фестивале сатиры и юмора «Золотой Остап» (г. Санкт-Петербург) был вручен создателям спектакля «Как солдат Иван Чонкин самолет сторожил»; в 1999 на фестивале «Свет лагерной рампы»(г. Магадан) лучшим был признан спектакль «Любоff»; в 2001 для обсуждения на творческой лаборатории Всероссийского Пушкинского фестиваля (г. Псков) был приглашен спектакль "Комические игры по поэме «Домик в Коломне». В 2003 на фестивале «Сибирский транзит» спектакль «Школа с театральным уклоном» получил Губернаторскую премию, а артисты, занятые в нем (Л. Сорокин и С. Ребрий), стали лауреатами премии им. В. Редлих I степени. Осенью того же года на фестивале в Ярославле театр получил премию Правительства РФ им. Ф. Волкова за вклад в развитие театрального искусства. Весной 2004 года на IV межрегиональном фестивале «Сибирский транзит» комедия «Татарин маленький» (в постановке Народного артиста России Александра Зыкова) признана «лучшим спектаклем фестиваля», актер Лаврентий Сорокин, исполнявший одну из главных ролей, получил премию им. В. Редлих II степени, в 2005 году на фестивале «Сибирский транзит», проходившем в Красноярске, спектакль «Сирано де Бержерак» был отмечен в номинации «Лучшая мужская роль первого плана» (Л. Сорокин). А в 2010 году на фестивале «Ново-Сибирский транзит» спектакль «Старомодная комедия» был отмечен специальным призом председателя жюри, доктора искусствоведения А. В. Бартошевича.
В 2011 и 2013 годах театр организовал и провёл Международный фестиваль искусств северных городов мира «ПАРАЛЛЕЛИ», встретив на своей сценической площадке коллективы из Петрозаводска (Карелия), Нюрбы (Якутия), Санкт-Петербурга, Москвы, Дании, Финляндии, Норвегии, Исландии, Швеции и Канады. Расширение творческих контактов, безусловно, важная составляющая художественного роста, развития. Это и было отмечено европейским международным фондом «Партнерство во имя прогресса» (штаб-квартира в Париже), вручившим в 1998 году «Золотую пальму» Норильскому Заполярному театру драмы как одному из заметных явлений в культурной жизни России.
Жанр и репертуар театра
Основной жанр театра — современная сатира в жёсткой гротескной форме, для театра очень важна тема борьбы современного человека с различными проявлениями несвободы.
На сцене театра ставятся такие спектакли, как:
- 1989 — «Заклинание графа Саламандра»
- 1989 — «Ученик дьявола»
- 1989 — «Русская новогодняя сказка» (Двенадцать месяцев) (декабрь 1989)
1990-е
- 1990 — «Придурки, или Урок драматического искусства»
- 1991 — «Золотой мальчик»
- 1991 — «Волк на дереве»
- 1991 — «Гуманоид в небе мчится»
- 1991 — «Игроки»
- 1992 — «Аукцион царственных невест»
- 1992 — «Ночь ошибок»
- 1993 — «Три поросенка»
- 1993 — «Мышьяк или старые кружева»
- 1993 — «Поминальная молитва»
- 1993 — «Когда лошадь теряет сознание»
- 1994 — «Дочь миллиардера»
- 1994 — «Гарольд и Мод»
- 1994 — «Кин IV» (27 марта 1994, режиссёр — А. Зыков, художник — Т. Ногинова, композитор — И. Тилькин)
- 1996 — «Как солдат Иван Чонкин самолет сторожил» (режиссёр — А. Зыков, художник — М. Мокров, композитор — В. Дашкевич, аранжировщик — Л. Иновлоцкий)
- 1996 — «Чума на оба ваши дома» (20 сентября 1996, режиссёр А. Зыков, художник — Т. Ногинова, композитор — Л. Иновлоцкий, балетмейстер — Г. Галкина)
- 1998 — «Королевские игры» (20 марта 1998, режиссёр — А. Зыков, художник — Т. Ногинова, композитор — Л. Иновлоцкий, балетмейстер — Н. Реутов)
- 1999 — «Комические игры по поэме А. С. Пушкина „Домик в Коломне“»(6 июня 1999, режиссёр — А. Зыков, художник — М. Мокров, композитор — А. Розенблат, балетмейстер — Н. Реутов)
- 2001
- «Школа с театральным уклоном» (12 января 2001, режиссёр — А. Зыков, художник — М. Мокров, балетмейстер — Н. Реутов)
- «Шут Балакирев»(1 апреля 2001, режиссёр — А. Зыков, художник — М. Мокров, балетмейстер — Н. Реутов, композитор — А. Розенблат)
- 2002
- «Сильвия» (1 февраля 2002, режиссёр — А. Зыков, художник — М. Мокров, балетмейстер — Н. Реутов)
- «Декамерон — 2002» (1 марта 2002, режиссёр — А. Кошелев, художник — М. Мокров)
- 8 «Люти» (10 мая 2002, режиссёр — А. Кошелев, художник — М. Мокров)
- 2003
- «Забыть Герострата!» (15 января 2003, режиссёр — А. Зыков, художник — М. Мокров)
- «Поллианна» (6 июня 2003, режиссёр — А. Зыков, художник — М. Мокров, балетмейстер — Н. Реутов)
- «Деревья умирают стоя» (24 октября 2003, режиссёр — А. Кошелев, художник — М. Мокров)
- «Очень простая история» (19 декабря 2003, режиссёр — А. Зыков, художник — М. Мокров, балетмейстер — Н. Реутов)
2004
- «Татарин маленький» (6 февраля 2004, режиссёр — А. Зыков, художник — М. Мокров, балетмейстер — Н. Реутов, музыкальное оформление А. Федоськина)
- «Банкет» (12 марта 2004, режиссёр — А. Кошелев, художник — М. Мокров)
- «Два старых краба с нежным панцирем» (14 мая 2004, режиссёр — А. Зыков, художник — М. Мокров, балетмейстер — Н. Реутов)
- «Пенелопа» (15 октября 2004, режиссёр — А. Кошелев, художник — М. Мокров)
2005
- «Сирано де Бержерак» (25 марта 2005, режиссёр — А. Зыков, художник — М. Мокров, балетмейстер — Н. Реутов)
- «Мой бедный Марат» (30 апреля 2005, режиссёр — А. Зыков, художник — М. Мокров, музыкальное оформление А. Федоськина)
- «Провинциальные анекдоты» (11 июня 2005, режиссёр — А. Кошелев, художник — М. Мокров)
- «Укрощение строптивой» (25 ноября 2005, режиссёр — А. Зыков, художник — М. Мокров, балетмейстер — Н. Реутов)
2006
- «Свои люди — сочтёмся!» (24 марта 2006, режиссёр — А. Кошелев, художник — М. Мокров)
- «…А этот выпал из гнезда» по роману Кена Кизи «Пролетая над гнездом кукушки» (30 июня 2006, режиссёр — А. Зыков, художник — М. Мокров, балетмейстер — Н. Реутов, музыкальное оформление А. Федоськина)
- «Слишком женатый таксист» (27 октября 2006, режиссёр — В. Максимов, художник — М. Мокров)
2007
- «Два вечера в весёлом доме» (27 апреля 2007 г., режиссёр — А.Кошелев, художник — М. Мокров)
- «Вверх по лестнице ведущей вниз» (26 марта 2007 г., режиссёр — В.Богатырёв, художник — Л.Баишева)
- «Скупой» (28 сентября 2007 г., режиссёр — А.Исаков, художник — М.Мокров, балетмейстер — Н.Реутов)
- «Сладкоголосая птица юности» (30 ноября 2007 г., режиссёр — С.Стеблюк, художник — И. Капитанов, О.Герр, балетмейстер — Н.Реутов)
- «День рождения деда Мороза, или Хитрюндий Великолепный» (27 декабря 2007 г., режиссёр — А.Кошелев, Т. Файрузов, художник — О.Чуднова)
2008
- «Собаки» (28 марта 2008 г., режиссёр — А.Кошелев, художник — М.Мокров, балетмейстер — Н.Реутов)
- «Вишневый сад» (27 июня г., режиссёр — Л.Зайкаускас, художник — М. Мисюкова)
- «Кабала святош» (29 ноября г., режиссёр — А.Кошелев, художник — М.Мокров, балетмейстер — Н.Реутов)
- «Как колобок ума-разума набирался» (27 декабря 2008 г., режиссёр — Т.Файрузов, художник — О.Чуднова
2009
- «Театр (Шум за сценой)» (10 апреля 2009 г., режиссёр — Б.Гуревич, художник — М.Мокров, балетмейстер — И.Шаронова)
- «Старомодная комедия» (29 мая 2009 г., режиссёр — В.Оника, художник М.Мисюкова)
- «Мистификатор» (27 июня 2009 г., режиссёр — А.Исаков, художник — Э.Кочергин, балетмейстер — Н.Реутов)
- «Пёстрые рассказы» (28 ноября 2009 г., режиссёр — А.Кошелев, художник — В.Полуновский)
- «Двенадцать месяцев» (28 декабря 2009 г., режиссёр — Т.Файрузов, художник — О.Чуднова)
2010
- «Золушка» (5 марта 2010 г., режиссёр — А.Исаков, художник — М.Мокров, балетмейстер — Н.Реутов)
- "Оркестр «Титаник» (28 марта 2010 г., режиссёр — Т.Файрузов, художник — А.Тимошенко)
- «Вдовий пароход» (7 мая 2010 г., режиссёр — А.Кошелев, художник — В.Полуновский)
- «Свадьба Кречинского» (28 июня 2010 г., режиссёр — А.Исаков, художники — И.Долгова, И.Бедердинов, балетмейстер — Н.Реутов)
- «Шикарная свадьба» (22 октября 2010 г., режиссёр — С.Щипицин, художники — А.Агапов, Д.Солнцев, балетмейстер — Р.Гаянова)
- «Замок в Швеции'«Шикарная свадьба»'(ноябрь 2010 г., режиссёр — М.Кальсин, художники — И.Долгова, Д.Солнцев, балетмейстер — Н.Реутов)
2011
- «Обломов OFF» (30 апреля 2011 г., режиссёр — В. Гурфинкель, художник — И. Ярутис, композитор — В. Истомин, хореограф — Т. Безменова)
- «Бешеные деньги» (27 мая 2011 г., режиссёр — А. Кошелев, художник — И. Мальгин, балетмейстер — Н. Реутов)
- «Русская народная почта» (3 июня 2011 г., режиссёр — Т. Файрузов, художник — А. Тимошенко)
- «Продавец дождя» (29 сентября 2011 г., режиссёр — А. Зыков, художник — О. Головко, балетмейстер — Н. Реутов)
- «Утиная охота» (9 декабря 2011 г., режиссёр — Е. Чернышов, художник — Н. Слободяник)
2012
- «Благословляю все, что было» (9 марта 2012 г., режиссёр — А. Александрова, художник — О. Чуднова, композитор — А. Федоськин)
- «У Ковчега в восемь» (23 марта 2012 г., режиссёр — Е. Чернышов, художник — Ф. Атмадзас, художник по свету — Е. Ганзбург, балетмейстер — Д. Галсанов)
- «В открытом море» (15 мая 2012 г., режиссёр — Т. Файрузов, художник — А. Тимошенко, композитор — И. Белова)
- «Семь криков в океане» (5 октября 2012 г., режиссёр — Т. Файрузов, художник — В. Полуновский, балетмейстер — Н. Реутов)
- «Валентинов день» (30 октября 2012 г., режиссёр — Е. Чернышов, художник — Н. Слободяник, художник по свету — Митрич)
2013
- «Осада» (26 февраля 2013 г., режиссёр — Т.Файрузов, художник — Ф. Атмадзас)
- «Птица Феникс возвращается домой» (29 марта 2013 г., режиссёр — А. Безъязыков, художник — Ф. Атмадзас)
- «Братья Ч.» (11 апреля 2013 г., режиссёр — Т. Насиров)
- «Безумный день, или Женитьба Фигаро» (26 сентября 2013 г., режиссёр — А. Исаков, художник — И. Долгова, балетмейстер — Н. Реутов, художник по свету — Е. Ганзбург)
- «Ночь перед Рождеством» (6 декабря 2013 г., режиссёр — Т. Файрузов, художник — А. Тимошенко, художник по костюмам — И. Титоренко, художник по свету Д. Железняков, режиссёр по пластике А. Пестов, композитор — А. Федоськин)
2014
- «Примадонны» (7 марта 2014 г., режиссёр — А. Бабанова, художник — Ф. Атмадзас, художник по костюмам — О. Атмадзас, аранжировщик — И. Фауст, балетмейстер — И. Горе, художник по свету — Е. Ганзбург)
- «Спасти камер-юнкера Пушкина» (12 марта 2014 г., режиссёр — Т. Файрузов, художник — Ф. Атмадзас, видеоряд А. Раздевилова)
- «Бенефис Геннадия Несчастливцева» (28 июня 2014 г., режиссёр — А. Бабанова, художник — Ф.Атмадзас, художник по костюмам — О. Атмадзас, композитор — А.Федоськин, балетмейстер -И. Горе, художник по свету — Т. Михалевский)
- «Али-Баба и сорок разбойников» (8 ноября 2014 г., режиссёр — А.Бабанова, художник — Ф.Атмадзас, художник по костюмам — О.Атмадзас, композиторы — С.Никитин, В.Берковский, аранжировщик — И.Фауст, педагог по вокалу, хормейстер — А.Федоськин, балетмейстер — И.Гаре, художник по свету — Заслуженный работник культуры РФ Е.Ганзбург)
- «Сказка о царе Салтане» (25 декабря 2014 г., режиссёр — Т.Файрузов, художник — Ф.Атмадзас, художник по костюмам — О.Атмадзас, музыкальное оформление — А.Федоськин, балетмейстер — Т.Пермина)
2015
- «Две дамочки в сторону севера» (1 марта 2015 г., режиссёр — А.Бабанова, художник — Ф.Атмадзас, художник по костюмам — О.Атмадзас, художник по свету — С.Лаптев)
- «Ох, уж эта Анна!» (7 марта 2015 г., режиссёр — А.Бабанова, художник — О.Чуднова, балетмейстер — Т.Безменова, художник по свету — Заслуженный работник культуры РФ Т.Лобанова)
- «Письма с фронта» (8 апреля 2015 г., режиссёр — Т.Файрузов)
- «Снегири» (6 мая 2015 г., режиссёр — Т.Файрузов, художник — Ф.Атмадзас, художник по костюмам — О.Атмадзас, хореограф — Т.Безменова, музыкальное оформление — А.Федоськин, художник по свету — Заслуженный работник культуры РФ Е.Ганзбург)
Труппа театра
В своё время в Норильском драмтеатре играли такие артисты как Георгий Жжёнов (1949—1953, после заключения), Евдокия Урусова (1950—1954, после заключения), Иннокентий Смоктуновский (1946—1951), Всеволод Лукьянов, В. Абрамицкая, Екатерина Мокиенко, А. Щеглов, И. Розовский. В 1954—1962 годах главным режиссёром театра был Заслуженный артист РСФСР Ефим Гельфанд. В 1975—1981 годах театром руководил режиссёр Леонид Белявский. В 1990—2006 годах художественным руководителем театра был народный артист России Александр Зыков.
Заслуженные артисты России
- Оника, Валерий Васильевич, заслуженный артист России (1983—2012)
- Лариса Потехина, заслуженная артистка России[3].
- Сергей Ребрий, заслуженный артист России[4][5].
- Сергей Игольников, заслуженный артист России[6].
- Нина Валенская, заслуженная артистка России[7].
Артисты
- Авдеев Павел
- Бабаянц Варвара
- Богомолова Анна
- Ганин Денис
- Глушков Александр
- Даданов Сергей
- Жуйков Александр
- Жукова Кристина
- Нестрян Мария
- Каверин Николай
- Кагарманов Рамиль
- Корныльев Олег
- Ксенюк Андрей
- Кузьменко Елена
- Ильичева Маргарита
- Лесик Роман
- Мамойкин Степан
- Нестеров Евгений
- Новикова Юлия
- Носырев Александр
- Ребрий Лариса
- Розинкин Иван
- Русова Полина
- Савина Галина
- Тихонов Тимофей
- Хитрина Евгения
- Чайников Денис
- Шимохина Анна
Зрительный зал
В зрительном зале 551 место, кроме того существует две ложи. В партере 20 рядов, из которых первые 19 являются полноценными c количеством мест от 24 до 30 (в большинстве рядов — 30), а в последнем ряду — 19 мест. Существует один вертикальный проход, который, в основном, находится между 15-м и 16-м местами и один горизонтальный — между 6-м и 7-м рядами. Зрительный зал имеет четыре входа — два в нижней части и два — в верхней.
Напишите отзыв о статье "Норильский Заполярный театр драмы имени Вл. Маяковского"
Примечания
- ↑ [www.northdrama.ru/personal.html Норильский Заполярный театр драмы им.Вл.Маяковского]
- ↑ Лада Шебеко. [www.northdrama.ru/history.html Наша история]. Норильский Заполярный театр драмы им. В. В. Маяковского. Проверено 14 августа 2010. [www.webcitation.org/66dA929c9 Архивировано из первоисточника 2 апреля 2012].
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=041243 Указ Президента РФ от 20 августа 2007 года № 1088 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]
- ↑ [archive.is/20120907190858/www.pravoteka.ru/pst/1057/528336.html Указ Президента РФ от 27 апреля 2002 года № 421 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]
- ↑ [www.regnum.ru/news/31998.html Норильск. Актёр Норильского Заполярного театра Сергей Ребрий удостоен звания заслуженного артиста России.]
- ↑ [www.lawmix.ru/pprf/67829 Указ президента РФ от 26.07.2000 № 1380 о награждении государственными наградами Российской Федерации]
- ↑ [www.lawmix.ru/pprf/111625/ Указ президента РФ от 29.01.1996 № 116 о награждении государственными наградами Российской Федерации]
Ссылки
- [www.northdrama.ru Официальный сайт театра]
- [www.facebook.com/norilsktheatre Страница на Facebook]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Норильский Заполярный театр драмы имени Вл. Маяковского
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
