1-й стрелковый Его Величества лейб-гвардии полк

Лейб-гвардии 1-й стрелковый Его Величества полк
Годы существования	27 марта (8 апреля) 1856 года (1910 год) — 1918 год
Страна	Российская империя Российская империя
Входит в	Гвардейская стрелковая бригада
Тип	пехота
Дислокация	Царское Село
Участие в	Русско-турецкая война 1877—1878 Первая мировая война

Ле́йб-гва́рдии 1-й стрелко́вый Его́ Вели́чества по́лк (до 1910 года — батальон) — полк Российской Императорской гвардии.

Полковой праздник — 17 апреля (день памяти святых Зосимы и Савватия Соловецких).

Организационные этапы существования полка

27 марта (8 апреля) 1856 года из чинов стрелковых рот полков 1-й Гвардейской пехотной дивизии при ней был сформирован четырёхротный Лейб-гвардии 1-й стрелковый батальон, которому были предоставлены права и преимущества Старой гвардии. 25 декабря 1857 (6 января 1858) был переименован в Лейб-гвардии стрелковый Его Величества батальон.

31 августа (12 сентября) 1870 года батальон был отчислен в состав вновь сформированной Гвардейской стрелковой бригады под командованием великого князя Владимира Александровича, а 20 августа (1 сентября) 1871 год он был переименован в Лейб-гвардии 1-й стрелковый Его Императорского Величества батальон.

16 (29) мая 1910 года батальон был развёрнут в Лейб-гвардии 1-й стрелковый Его Величества полк.

В 1917 году полк стал именоваться Гвардии 1-м стрелковым полком, но 8 мая 1918 года он был расформирован.

Летом 1919 года из бывших чинов полка была сформирована рота в Стрелковом батальоне 2-го Офицерского полка Добровольческой армии. С 12 октября 1919 года рота состояла в 1-м батальоне Сводного полка Гвардейской стрелковой дивизии, а с августа 1920 года — в 4-м батальоне Сводного гвардейского пехотного полка Русской армии. В эмиграции существовало объединение бывших офицеров полка во главе с полковником А.И. Джулиани, оставившим свои воспоминания о запасном батальоне полка, которым он командовал, и событиях февраля 1917 года.

Участие в походах и боевых действиях

С июня по ноябрь 1863 года батальон принимал участие в подавлении Польского восстания, находясь в Виленском военном округе.

14 (26) августа 1877 года батальон выступил в поход в русско-турецкую войну:

• 12 (24) октября участвовал при взятии укреплённой позиции между Телишем и Горным Дубняком;
• 10 (22)—11 (23) ноября — при взятии Правецкой укреплённой позиции;
• 17 (29)—21 ноября (3 декабря) — при взятии Врачешского перевала через Балканы, бой под Араб-Конаком;
• 19 (31) декабря — в сражении при деревне Ташкессен;
• 21 декабря 1877 года (2 января 1878 года) — в сражении у Враждебно на реке Искер;
• 23 декабря 1877 года (4 января 1878 года) — при занятии Софии;
• 3 (15) января 1878 года — в сражении у деревень Кадыкой и Айранли (рядом с Филиппополем).

Участвовал в боях Первой мировой и Гражданской войн.

Знаки отличия

16 (28) августа 1856 года батальону, в знак того, что батальон составлен из чинов 1-й Гвардейской пехотной дивизии, было пожаловано Георгиевское гвардейское знамя образца 1813 года: жёлтый крест, углы малиновые с белым пополам, шитьё — золотое. На знамени была надпись: «Въ воспоминаніе подвиговъ Россійской Гвардии». К началу Первой мировой войны знамя частично было утрачено. После войны оно было вывезено офицерами полка за рубеж. В настоящее время знамя находится в эмиграции.

6 (18) января 1879 года батальону были пожалованы знаки на головные уборы с надписью: «За Правец 10 и 11 Ноября и за Филиппополь 3, 4 и 5 Января 1878 года».

Дислокация полка

• 1856 — Москва
• 1856—1861 — Санкт-Петербург
• 1861—1914 — Царское Село

Полковая церковь

В период нахождения батальона в Санкт-Петербурге стрелки пользовались бывшим храмом Лейб-гвардии Московского полка, освящённом в честь святого благоверного князя Александра Невского. Церковь находилась в здании казарм батальона (современный адрес: Набережная реки Фонтанки, дом 90).

Царскосельский храм преподобных Зосимы и Савватия Соловецких находился в деревянной казарме на углу Павловского шоссе и Артиллерийской улицы. Церковь была освящена 17 (29) апреля 1857 год для Лейб-гвардии 2-го стрелкового батальона, а в 1863 году передана Лейб-гвардии 1-му стрелковому батальону. В одном здании с храмом находился полковой манеж. Рядом была установлена звонница с 9 колоколами. В церкви находились беломраморное Распятие и доски в память погибших в русско-турецкую войну 1877—1878 годов воинов. Кроме того, здесь хранились мундиры императоров — шефов полка — Александра II и Александра III.

11 (24) марта 1914 года на углу Павловского шоссе и Сапёрной улицы в присутствии императора состоялась закладка нового полкового каменного храма в честь святителя Алексия, митрополита Московского. Вопрос о сооружении нового храма был поднят еще в 1905 году, но только через 9 лет император одобрил предложение князя М. С. Путятина о месторасположении будущей церкви. Храм строился по проекту архитектора А. В. Щусева. Однако к 1917 году церковь была возведена наполовину и впоследствии её снесли. Старый храм после расформирования полка стал приходским и был переосвящён во имя святых апостолов Петра и Павла. После расквартирования в соседних казармах 46-го стрелкового полка 16-й дивизии было решено закрыть церковь. Официальная ликвидация состоялась 11 января 1923 года.

Впоследствии на месте обоих храмов были выстроены жилые здания.

Личный состав полка

Командиры полка

Командиры батальона и полка
Даты	Командиры
27.03.1856 — 09.06.1857	флигель-адъютант полковник граф Строганов, Александр Сергеевич (1818—1864)
30.08.1857 — 23.04.1861	Свиты Его Величества генерал-майор князь Шаховской, Алексей Иванович (1821—1900)
23.04.1861 — 25.05.1863	Свиты Его Величества генерал-майор князь Ребиндер, Александр Алексеевич (1826—1913)
25.05.1863 — 27.11.1864	Свиты Его Величества генерал-майор граф Шувалов, Павел Андреевич (1830—1908)
27.11.1864 — 14.12.1868	полковник (с 30 августа 1867 — генерал-майор) Гельфрейх, Александр Богданович (до 1825—после 1890)
14.12.1868 — 17.04.1874	флигель-адъютант полковник барон Арпсгофен, Карл-Владимир Генрихович (1832—1890)
17.04.1874 — 17.10.1877	полковник Эбелинг, Михаил Александрович (1831—1877)
27.10.1877 — 12.02.1890	полковник, (с 1887 — генерал-майор) Васмунд, Георгий Робертович (1840—1904)
12.02.1890 — 17.02.1891	генерал-майор Мальцов, Иван Сергеевич (1847—1920)
17.02.1891 — 22.11.1893	полковник Глазов, Владимир Гаврилович (1848—1918)
22.11.1893 — 28.11.1895	генерал-майор Чекмарев, Андрей Иванович (1844—…)
28.11.1895 — 07.02.1901	генерал-майор Огарёв, Александр Николаевич (1847—…)
06.10.1901 — 19.11.1905	генерал-майор князь Трубецкой, Николай Андреевич (1857—1931)
19.11.1905 — 04.12.1907	генерал-майор Розеншильд фон Паулин, Анатолий Николаевич (1860—1929)
04.12.1907 — 27.09.1914	генерал-майор Николаев, Павел Тимофеевич (1862—1916)
29.09.1914 — 07.02.1917	генерал-майор Левстрем, Эрнест Лаврентьевич (1865—1937)
02.08.1917 — 27.10.1917	полковник Крейтон, Сергей Николаевич
29.10.1917 — 20.12.1917	полковник Берниковский, Георгий Константинович
23.12.1917 — 01.03.1918	полковник Канушин

Шефы полка

Шефы батальона и полка
Даты	Шефы
27 марта 1856 — 1 марта 1881	император Александр II
28 октября 1866 — 2 марта 1881	наследник цесаревич Александр Александрович (2-й шеф)
2 марта 1881 — 21 октября 1894	император Александр III
2 ноября 1894 — 4 марта 1917	император Николай II

Ссылки

• [www.regiment.ru/regiment/1/A/9/1.htm Русская императорская армия]
• [www.pobeda.ru/content/view/6403/142/ Лейб-гвардии стрелковые батальоны]
• [www.temples.ru/main.php?op=page&name=06102004092237(3of15) Храмы России]
• [mosgrenadier.narod.ru/dip/guard.htm Знамя полка]
• [files.pobeda.ru/music/entsiklopedia/marshi/1_strelkovogo.mp3 Марш Лейб-Гвардии 1-го стрелкового Его Императорского Величества батальона]
• [pushkin-history.info/component/option,com_datsogallery/Itemid,143/func,viewcategory/catid,295/ Фотоальбом]
• [dlib.rsl.ru/viewer/01005105931#?page=1 Нагрудные знаки и жетоны]
• [www.paris2france.com/union-guard-1str/aksuta Джулиани А.И. Воспоминания о запасном батальоне полка в февральскую революцию 1917 г. Франция, 1928 г.]
• [www.paris2france.com/union-guard-1str/chasovoy Джулиани А.И. Воспоминания о часовом у часовни на плацу во время февральской революции 1917 г. Франция,1928 г.]

Отрывок, характеризующий 1-й стрелковый Его Величества лейб-гвардии полк

– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.


На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.

Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.