2-я Московская стрелковая дивизия

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Всего 2-я стрелковая дивизия формировалась 4 раза. См. список других формирований
2-я Московская стрелковая дивизия
Войска:

сухопутные войска

Род войск:

пехота

Формирование:

18 октября 1941 года

Расформирование (преобразование):

19 января 1942 года

Предшественник:

Московская стрелковая дивизия

Преемник:

[bdsa.ru/divizia/divizii-strelkovqie/s-100-sd-po-199-sd/129-strelkovaya-diviziya-2-formirovaniya.html 129-я стрелковая Орловская Краснознамённая ордена Кутузова дивизия]

Боевой путь

Оборона Москвы (1941)

Внешние медиафайлы

2-я Московская стрелковая дивизия — воинское соединение (стрелковая дивизия) РККА Вооружённых Сил СССР в Великой Отечественной войне.





История дивизии

Дивизия создается в октябре 1941 г. после Вяземской операции, когда над Москвой нависла угроза захвата вермахтом. В результате реорганизации рабочих и истребительных батальонов было создано четыре Московских стрелковых дивизии. 2-я Московская стрелковая дивизия формировалась 18 октября за счёт значительной доли личного состава [bdsa.ru/divizia/divizii-strelkovqie/s-200-sd-po-299-sd/242-strelkovaya-diviziya-1-formirovaniya.html 242-й стрелковой дивизии], за счёт пополнений, полученных от райвоенкоматов г. Москвы и Московской области, и за счёт личного состава 1-го корпуса ПВО. В состав дивизии вместе с расформированной 1-й Московской стрелковой дивизией целиком влился 472-й гаубичный артиллерийский полк.

Изначально дивизия формировалась как дивизия народного ополчения[1]. На основании директив командования Московского военного округа № 109065 от 21 октября 1941 года и № 0047 от 4 ноября 1941 года была переименована во 2-ю стрелковую Московскую дивизию.

В составе действующей армии с 24.10.1941 по 19.01.1942.

23-го октября дивизия заняла оборону на юго-западной и южной окраинах города, на рубеже Поклонная гора — Потылиха — Воробьево. Один из полков поддерживал отряды истребительных батальонов, которые обороняли полосу Щукино — Кунцево — Раменки — Нижние Котлы — Петрушино. Отдельный мотоциклетный батальон располагался на Потылихе. 24-го октября, передовые отряды дивизии вступили в боевые действия в районе Киово, Лобни[2]. Истребительно противотанковый дивизион по приказу командования занял оборону по линии: Сетунь — Фили — Аминьево — Троице-Голенищево до Хорошёвского шоссе[3].

7 ноября 1941 года принимала участие в параде войск на Красной площади. Непосредственно с парада части направились на свои оборонительные рубежи и огневые позиции:

В середине ноября все подразделения 2-й Московской стрелковой дивизии, взаимодействуя с войсками Западного фронта, вели боевые действия северо-западнее Химок на рубеже Клин — Озерецкое — Красная Поляна — Горки. Дивизия оказала упорное сопротивление противнику в районе Красной Поляны, прикрывавшая Хлебниковскую переправу с севера и северо-запада. Выдвинутый в район Красной Поляны один из полков этой дивизии, поддерживаемый авиацией и артиллерией, в течение суток вел ожесточенный бой с наступающей танковой дивизией противника. И, несмотря на значительные потери, удержал занимаемые позиции до подхода новых частей.

Свыше 900 воинов дивизии были награждены памятной медалью «За оборону Москвы».

После разгрома немецких войск под Москвой, 19-го января 1942-го года 2-я Московская стрелковая дивизия была переименована в [bdsa.ru/divizia/divizii-strelkovqie/s-100-sd-po-199-sd/129-strelkovaya-diviziya-2-formirovaniya.html 129-ю стрелковую дивизию] и передана в состав 1-й ударной армии.

Подчинение

Дата Фронт (округ) Армия Корпус (группа) Примечания
1 ноября 1941 года Московская зона обороны
1 декабря 1941 года Московская зона обороны
1 января 1942 года Московская зона обороны

Состав

Командиры

Память

  • В посёлке Красная Поляна городского округа Лобня две улицы носят имена воинов дивизии: политрука Женевского[7] и лейтенанта Бойко[8][9].
  • Памятная доска 2-й московской стрелковой дивизии. Долгопрудный, [wikimapia.org/#lang=ru&lat=55.933690&lon=37.514062&z=17&m=m&show=/6812383/ru/Площадь-Собина Площадь Собина], [wikimapia.org/#lang=ru&lat=55.933690&lon=37.514062&z=17&m=m&show=/29834/ru/Администрация-г-Долгопрудный-(Дом-культуры-«Вперёд») ДК «Вперед»][10].

Напишите отзыв о статье "2-я Московская стрелковая дивизия"

Примечания

  1. [samsv.narod.ru/Div/Sd/sd129/default.html Память]
  2. [smol1941.narod.ru/divnaropolh.htm Московское народное ополчение]
  3. [tushinec.ru/index.php?news_read=928&page=6 Тушинские ополченцы]
  4. [militera.lib.ru/periodic/0/v/voenno-istorichesky-zhurnal/vij_1989-01.pdf Из журнала боевых действий 129 стрелковой дивизии]
  5. [bdsa.ru/divizia/divizii-dno/02-moskovskaya-strelkovaya-diviziya.html База данных стрелковых дивизий]
  6. [militera.lib.ru/memo/russian/moshlyak/04.html Мошляк И. В. Вспомним мы пехоту]
  7. Младший политрук Женевский Леонид Ефимович, уроженец Коростеньского района деревни Чернявка, убит 30 ноября 1941 года, похоронен в с. Красная Поляна
  8. Лейтенант Бойко Николай Артёмович, уроженец г. Китай-город Александровского района Кировоградской области. Убит 30 ноября 1941 года, похоронен в с. Красная Поляна Московской области
  9. [enp-mo.ru/articles/articles_678.html Газета Подмосковье сегодня]
  10. [dolgoprud.org/photo/?sect=11&subsect=169&photo=3977 Энциклопедия Долгопрудного]

Ссылки

  • [militera.lib.ru/memo/russian/moshlyak/04.html Мошляк И. В. Вспомним мы пехоту]
  • [bdsa.ru/divizia/divizii-dno/02-moskovskaya-strelkovaya-diviziya.html База данных стрелковых дивизий]


Отрывок, характеризующий 2-я Московская стрелковая дивизия

Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.