1-я горнострелковая дивизия (Третий рейх)
Поделись знанием:
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.
На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
(перенаправлено с «1-я горнострелковая дивизия «Эдельвейс»»)
| 1-я горнострелковая дивизия вермахта | |
 Эмблема дивизии — цветок эдельвейса на зелёном фоне | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Подчинение |
49-й горнострелковый корпус |
| Тип |
горно-стрелковая |
| Прозвища |
«Эдельвейс» |
| Талисман |
цветок эдельвейса |
1-я горнострелковая дивизия "Эдельвейс" (нем. 1.Gebirgs-Division) — дивизия вермахта, укомплектованная коренными жителями горных районов Южной Германии, Баварии и Австрии. В дивизию набирали солдат не моложе 24 лет, с опытом ведения боевых действий выше снеговой линии[1].
Содержание
Описание: техника и личный состав
Солдаты дивизии были обучены всем видам боевых действий в горах: скрытно передвигаться, преодолевая все формы горного рельефа, выбирать позицию для наблюдения, для огневых точек, для засады и нападения, для обороны. Экипировка и спецснаряжение соответствовали наилучшим образцам своего времени. Все вооружение, боекомплект, провиант были приспособлены для вьючной транспортировки.
Все виды стрелкового вооружения были предельно облегчены, при сохранении стандартных калибров. Прицелы оружия были рассчитаны с учётом угла возвышения вплоть до ведения огня вертикально вверх или вертикально вниз.
Офицерский (командный) состав был обеспечен картами местности всего театра военных действий и многие из офицерского состава имели личный опыт, полученный на Северном Кавказе.
Дивизия имела хорошо налаженную радиосвязь. В любую минуту командование обладало информацией о местонахождении, характере боевой обстановки каждого взвода отдельной артиллерийской или миномётной батареи.
Участие в боевых действиях
- Вторжение в Польшу (захват перевала Дукла в Карпатах) 1939, принятие капитуляции Лемберга (Львова).
- захват Франции (1940),
- захват Бельгии (1940),
- захват Голландии (1940),
- захват Люксембурга (1940),
- захват Югославии (1941),
- антипартизанские действия на территории Хорватии
- Действия в СССР:
- относилась к группе армий Юг (Львов, Дубно, «Уманский котёл», форсирования Днепра у Каховки, Сталино).
С 25 мая начались отчаянные попытки попавших в окружение частей Красной Армии вырваться из окружения. Командующий 1-й горно-стрелковой дивизией генерал Г.Ланц (нем. Hubert Lanz) вспоминал о чудовищных атаках большими массами пехоты.
- Миус-фронт (1942),
- Кавказ 1942—1943, 15 августа 1942 года подразделения дивизии подошли к Клухорскому перевалу, который был взят передовой ротой Хиршфельда (13-я рота 98-го полка). За взятие Марухского перевала командир дивизии генерал Хуберт Ланц получил Рыцарский крест. Он с 1936 г. осваивал горы Кавказа, говорил по-русски, изучил некоторые местные наречия, свободно ориентировался на местности, знал перевалы и охотничьи тропы. Щедрый и обаятельный, он кое-где заводил кунаков. Впоследствии это ему пригодилось. Многие кунаки оказали генералу услуги в период оккупации. 21 августа 1942 года на обеих вершинах Эльбруса были водружены германские флаги. В 1943 г., после освобождения советскими войсками Нальчика, возникла угроза окружения, и дивизия была выведена с Кавказа.
- Греция (март 1943-апрель 1944),
- Венгрия (апрель 1944-август 1944),
- Балатон (декабрь 1944),
- боевые действия в Юго-восточной Австрии.
Военные преступления дивизии
Среди известных военных преступлений дивизии можно отметить следующие:
- В сентябре 1939 г., во время вторжения в Польшу, дивизия принимала участие в сгоне евреев города Пшемысля (Перемышля) для принудительного труда. Это событие было запечатлено фотографом дивизии в дивизионном альбоме; комментарии к фотографиям проникнуты сильным антисемитизмом.
- 25 июля 1943 года солдаты дивизии атаковали греческую деревню Мусиотицас после того, как обнаружили недалеко от неё склад вооружения. Войсками было убито 153 мирных жителя[2].
- 16 августа 1943 года деревня Коммено в греческом регионе Эпир была атакована солдатами дивизии под командованием оберст-лейтенанта Йозефа Зальмингера (командовавшего 98-м стрелковым полком). Убито 317 мирных жителей (см. Резня в Коммено),[3].
- Части дивизии принимали участие в убийствах нескольких тысяч (от 4 500 до 5 300) итальянцев из 33-й итальянской пехотной дивизии в сентябре 1943 года, находившихся на греческом острове Кефалония после выхода Италии из войны. Некоторых итальянцев убили, перерезав им горло; других перед смертью заставляли сбрасывать в море трупы своих, уже убитых, товарищей[2] (см. Бойня дивизии Акви).
- После уничтожения Зальмингера греческими партизанами, командир 22-го стрелкового армейского корпуса Губерт Ланц подписал приказ о проведении 1 октября 1943 года широкомасштабных репрессий — «безжалостной акции возмездия». Акция прошла в радиусе 20 км от места убийства Зальмингера, погибло как минимум 200 мирных жителей[2], включая истребление жителей деревни Лингиадес которое в Греции именуется Холокост в Лингиадес (греч. Ολοκαύτωμα Λιγκιάδων) [4][5].
Состав дивизии
1939 г.
- 98-й горно-егерский полк (нем. 98. Gebirgsjäger-Regiment),
- 99-й горно-егерский полк (нем. 99. Gebirgsjäger-Regiment),
- 100-й горно-егерский полк (нем. 100. Gebirgsjäger-Regiment),
- 79-й горный артиллерийский полк (нем. 79. Gebirgs-Artillerie-Regiment),
- 44-й горный противотанковый батальон (нем. 44. Gebirgs-Panzerjäger-Abteilung),
- 54-й горный разведывательный батальон (нем. 54. Gebirgs-Aufklärungs-Abteilung),
- 54-й горный сапёрный батальон (нем. 54. Gebirgs-Pionier-Abteilung),
- 54-й горный батальон связи (нем. 54. Gebirgs-Nachrichten-Abteilung),
- 54-й горный вьючный батальон (нем. 54. Gebirgs-Träger-Bataillon),
- 54-й горный полевой запасной батальон (нем. 54. Gebirgsjäger-Feld-Ersatz-Bataillon).
1942-43 г.
- 98-й горно-егерский полк
- 99-й горно-егерский полк
- 79-й горный артиллерийский полк
- 1-й высокогорный егерский батальон (нем. Hochgebirgs-Jäger-Bataillon 1)
- 2-й высокогорный егерский батальон (нем. Hochgebirgs-Jäger-Bataillon 2)
- 44-й горный противотанковый батальон
- 54-й горно-егерский батальон
- 54-й горный разведывательный батальон
- 54-й горный сапёрный батальон
- 54-й горный батальон связи
- 54-й горный полевой запасной батальон
- 54-й горный вьючный батальон военнопленных (нем. Kriegsgefangenen-Gebirgs-Träger-Bataillon 54)
Командиры
- генерал-майор Людвиг Кюблер (1 марта 1939 — 25 октября 1940)
- генерал-майор Хуберт Ланц (25 октября 1940 — 17 декабря 1942)
- генерал-лейтенант Вальтер Штеттнер Риттер фон Граберхофен (17 декабря 1942 — 18 октября 1944)
- генерал-лейтенант Август Виттман(18 октября 1944 — 10 марта 1945)
- генерал-лейтенант Людвиг Кюблер (10 марта 1945 — 8 мая 1945)
Награждённые Рыцарским крестом Железного креста
Рыцарский Крест Железного креста (32)
- Людвиг Кюблер, 27.10.1939 – генерал-майор, командир 1-й горнострелковой дивизии
- Михаэль Пёссингер, 19.07.1940 – лейтенант резерва, командир взвода 16-й роты 98-го горно-егерского полка
- Адольф Зайтц, 05.08.1940 – майор, командир 2-го батальона 99-го горно-егерского полка
- Ганс Даумиллер, 29.09.1940 – обер-лейтенант, командир 11-й роты 98-го горно-егерского полка
- Антон Мозандль, 28.11.1940 – лейтенант резерва, командир взвода 6-й роты 99-го горно-егерского полка
- Вильгельм Шпиндлер, 21.12.1940 – лейтенант, командир взвода 13-й роты 98-го горно-егерского полка
- Герман Муглер, 05.07.1941 – обер-лейтенант, командир 5-й роты 54-го горного саперного батальона
- Альберт Кайзер, 21.08.1941 – капитан, командир 1-й роты 44-го горного противотанкового батальона
- Рудольф Ланг, 23.08.1941 – оберстлейтенант, командир 44-го горного противотанкового батальона
- Йозеф Зальмингер, 31.08.1941 – капитан, командир 3-го батальона 98-го горно-егерского полка
- Фридрих Хенгстлер, 12.09.1941 – обер-фельдфебель, командир взвода 3-й роты 98-го горно-егерского полка
- Харальд фон Хиршфельд, 15.11.1941 – обер-лейтенант, командир 7-й роты 98-го горно-егерского полка
- Эгберт Пикер, 18.11.1941 – полковник, командир 98-го горно-егерского полка
- Йозеф Хефеле, 18.11.1941 – обер-фельдфебель, командир взвода 11-й роты 99-го горно-егерского полка
- Петер Грюбль, 20.12.1941 – обер-ефрейтор, командир отделения 11-й роты 98-го горно-егерского полка
- Герман Кресс, 20.12.1941 – полковник, командир 99-го горно-егерского полка
- Йозеф Фляйшманн, 31.03.1942 – майор, командир 1-го батальона 99-го горно-егерского полка
- Иоганн Бауэр, 27.06.1942 – обер-егерь, командир отделения 6-й роты 99-го горно-егерского полка
- Франц Дофф, 20.07.1942 – ефрейтор, командир отделения 10-й роты 98-го горно-егерского полка
- Эрих Лавалль, 05.11.1942 – майор резерва, командир 54-го горно-егерского батальона
- Вальтер Копп, 06.11.1942 – капитан, командир 1-го батальона 99-го горно-егерского полка
- Карл Ралль, 30.01.1943 – обер-лейтенант, командир 11-й роты 98-го горно-егерского полка
- Вальтер Штеттнер риттер фон Грабенхофен, 23.04.1943 – полковник, командир 1-й горнострелковой дивизии
- Алоиз Айсль, 09.12.1944 – майор, командир 98-го горно-егерского полка
- Вальтер Хёльц, 26.12.1944 – капитан, командир 3-го батальона 98-го горно-егерского полка
- Генрих Филлингер, 01.02.1945 – лейтенант резерва, командир 6-й роты 99-го горно-егерского полка
- Георг Ауденрит, 10.02.1945 – штабс-ефрейтор, командир отделения 3-й роты 99-го горно-егерского полка
- Зигварт Гёллер, 09.05.1945 – капитан резерва, командир 2-го батальона 98-го горно-егерского полка (награждение не подтверждено)
- Хайнц Грот, 09.05.1945 – майор резерва, дивизионный адъютант 1-й горнострелковой дивизии и командир 99-го горно-егерского полка (награждение не подтверждено)
- Карл Айсгрубер, 01.06.1945 – оберстлейтенант, командир 98-го горно-егерского полка (награждение не подтверждено)
- Хельмут Фёгтле, 01.06.1945 – капитан резерва, командир 2-го батальона 99-го горно-егерского полка (награждение не подтверждено)
- Маттиас Штарль, 01.06.1945 – капитан, командир 1-го батальона 98-го горно-егерского полка (награждение не подтверждено)
Рыцарский Крест Железного креста с Дубовыми листьями (3)
- Хуберт Ланц (№ 160), 23.12.1942 – генерал-лейтенант, командир 1-й горнострелковой дивизии
- Харальд фон Хиршфельд (№ 164), 23.12.1942 – капитан, командир 2-го батальона 98-го горно-егерского полка
- Вильгельм Шпиндлер (№ 718), 31.01.1945 – майор, командир 99-го горно-егерского полка
Прочее
Противостоянию советских солдат с 1-й горнострелковой дивизией вермахта посвящена песня Владимира Высоцкого, написанная в 1966 году для фильма «Вертикаль»:
Взвод лезет вверх, а у реки -
Тот, с кем ходил ты раньше в паре.
Мы ждем атаки до тоски,
А вот альпийские стрелки
Сегодня что-то не в ударе.
…
Ты снова здесь, ты собран весь,
Ты ждешь заветного сигнала.
А парень тот, он тоже здесь.
Среди стрелков из "Эдельвейс".
Их надо сбросить с перевала!
Также Владимир Высоцкий упомянул дивизию в песне «Вершина», но соответствующие куплеты не вошли в версию, исполненную в фильме «Вертикаль»:
Ты помнишь предвоенный год?
Вершину
Штурмовал не взвод:
В пятерке с тобой
Немецкий шел скалолаз.
Год сорок второй.
Идешь ты в бой,
И наблюдает за тобой,
Быть может, тот,
Которого ты спас.
По перевалу вдоль реки,
Где не с руки,
Там бьем крюки -
Туда,
Где с гор свисают ледники.
Там со штыками наперевес,
С красивым названьем "Эдельвейс",-
Отборные
Альпийские стрелки.
См. также
Напишите отзыв о статье "1-я горнострелковая дивизия (Третий рейх)"
Примечания
- ↑ Ясен Дьяченко [www.russianclimb.com/russian/russian_library/yasen4.html «Война в горах Кавказа»]
- ↑ 1 2 3 [www.axishistory.com/index.php?id=1044 1. Gebirgs-Division] на AxisHistory.com (англ.)
- ↑ [www.hfmeyer.com/english/publications/kommeno/index.html H.F.Meyer — Kommeno. A narrative reconstruction of a war crime committed by the Wehrmacht in Greece]
- ↑ [www.tovima.gr/society/article/?aid=358187 Ολοκαύτωμα Λιγκιάδων «Εψαχνα να θηλάσω ανάμεσα στους εκτελεσμένους» - κοινωνία - Το Βήμα Online]
- ↑ [www.aftodioikisi.gr/tag/olokavtoma-ligkiadon Aftodioikisi.gr » ΟΛΟΚΑΥΤΩΜΑ ΛΙΓΚΙΑΔΩΝ]
Ссылки
- Pipes Jason. [www.feldgrau.com/1hg.html 1.Gebirgs-Division] (англ.)
- Wendel Marcus (2004) [www.axishistory.com/index.php?id=1044 1.Gebirgs-Division] (англ.)
- [www.lexikon-der-wehrmacht.de/Gliederungen/Gebirgsdivisionen/GebDiv1.htm 1.Gebirgs-Division] на www.lexikon-der-wehrmacht.de (нем.)
- [www.tvroscosmos.ru/frm/films/edelveys.php «Операция „Эдельвейс“. Последняя тайна.»] Документальный фильм. 2012.
- [www.feldgrau.com/GebDiv.php?ID=1 1.Gebirgs-Division] (нем.)
- [www.youtube.com/watch?v=VjDnQRA5dY8 Gebirgsjager in Caucasus (Nov 1942) (Немецкая кинохроника)]
- [reibert.info/GJR98/History История 1-й горнострелковой дивизии]
- [reibert.info/GJR98 Военно-исторический клуб «98-й горнострелковый полк вермахта»]
Отрывок, характеризующий 1-я горнострелковая дивизия (Третий рейх)
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.
На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
