1-я дивизия (Япония)
Поделись знанием:
– Ах, сударыня, – заговорил он, – сударыня, графиня… графиня Ростова, коли не ошибаюсь… прошу извинить, извинить… не знал, сударыня. Видит Бог не знал, что вы удостоили нас своим посещением, к дочери зашел в таком костюме. Извинить прошу… видит Бог не знал, – повторил он так не натурально, ударяя на слово Бог и так неприятно, что княжна Марья стояла, опустив глаза, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу. Наташа, встав и присев, тоже не знала, что ей делать. Одна m lle Bourienne приятно улыбалась.
– Прошу извинить, прошу извинить! Видит Бог не знал, – пробурчал старик и, осмотрев с головы до ног Наташу, вышел. M lle Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье князя. Наташа и княжна Марья молча смотрели друг на друга, и чем дольше они молча смотрели друг на друга, не высказывая того, что им нужно было высказать, тем недоброжелательнее они думали друг о друге.
Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.
– Милая Натали, – сказала княжна Марья, – знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… – Она остановилась, чувствуя, что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.
В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
| 1-я дивизия 第1師団 | |
 Мятежные бойцы 1-й дивизии во время инцидента 2-2-6 | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Подчинение | |
| Тип | |
| Функция | |
| Дислокация | |
| Прозвища |
Дивизия «Самоцветы» (яп. 玉兵団 Гёку-хэйдан) |
| Войны |
Первая японо-китайская война |
| Участие в | |
| Командиры | |
| Известные командиры | |
1-я дивизия (яп. 第1師団 Дай-ити сидан) — пехотная дивизия Императорской армии Японии.
Содержание
История
История 1-й дивизии ведётся с января 1871 года, когда был сформирован Токийский гарнизон (яп. 東京鎮台 То:кё: тиндай). Гарнизон отвечал за охрану региона Канто, главным образом столичного округа. 14 мая 1888 года шесть японских гарнизонов были реорганизованы в дивизии согласно плану прусского военного советника Якоба Меккеля.
Как одна из старейших дивизий, 1-я принимала участие в Первой японо-китайской и Русско-японской войнах. 26 февраля 1936 года заговорщики с помощью частей 1-й дивизии пытались совершить государственный переворот. После начала второй японо-китайской войны дивизия была переброшена в Маньчжурию, где в составе Квантунской армии охраняла границу с СССР. В 1939 году дивизия участвовала в боях на Халхин-Голе.
На более позднем этапе мировой войны 1-я дивизия была переброшена на Филиппины, где стала ядром 14-й армии генерала Томоюки Ямаситы. После высадки союзников на Лейте, 1-я дивизия высадилась на его западном побережье 1 ноября 1944 года. Наступая на север, дивизия встретилась серьёзное сопротивление и была вынуждена перейти к обороне. По итогам битвы из 11 000 бойцов 1-й дивизии в живых остались 800, и она перестала быть значимой боевой единицей.
Состав
«Квадратная» формация
- 1-я пехотная бригада
- 1-й пехотный полк
- 49-й пехотный полк
- 2-я пехотная бригада
- 3-й пехотный полк
- 57-й пехотный полк
- 1-й полк полевой артиллерии
- 1-й кавалерийский полк
- 1-й инженерный полк
- 1-й транспортный полк
«Треугольная» формация
- 1-я пехотная бригадная группа
- 1-й пехотный полк
- 49-й пехотный полк
- 57-й пехотный полк
- 1-й полк полевой артиллерии
- 1-й рекогносцировочный полк
- 1-й инженерный полк
- 1-й транспортный полк
Командующие
- Генерал-лейтенант Миёси Сигэоми (14 мая 1888 — 7 июня 1890)
- Генерал-лейтенант Ямадзи Мотохару (7 июня 1890 — 14 октября 1896)
- Генерал-лейтенант Оку Ясуката (14 октября 1896 — 14 октября 1896)
- Генерал-лейтенант Кавамура Кагэаки (27 октября 1897 — 27 октября 1897)
- Генерал-лейтенант принц Фусими Саданару (2 апреля 1901 — 2 апреля 1901)
- Генерал-лейтенант Мацумура Канэмото — 10 июля 1904 — 4 февраля 1905 (умер от болезни на фронте)
- Генерал-лейтенант Иида Тосисукэ (6 февраля 1905 — 3 февраля 1906)
- Генерал-лейтенант принц Канъин Котохито (3 февраля 1906 — 6 сентября 1911)
- Генерал-лейтенант Кигоси Ясуцуна (6 сентября 1911 — 22 декабря 1912)
- Генерал-лейтенант Итинохэ Хёэ (26 декабря 1912 — 15 февраля 1915)
- Генерал-лейтенант Сэмба Таро (15 февраля 1915 — 15 февраля 1915)
- Генерал-лейтенант Хонго Фусатаро (15 февраля 1915 — 6 августа 1917)
- Генерал-лейтенант Каваи Мисао (6 августа 1917 — 6 января 1921)
- Генерал-лейтенант Нисикава Торадзиро (6 января 1921 — 15 августа 1922)
- Генерал-лейтенант Сиракава, Ёсинори (15 августа 1922 — 20 октября 1922)
- Генерал-лейтенант Исимицу, Маоми (20 октября 1922 — 1 мая 1925)
- Генерал-лейтенант Вада, Камэдзи (1 мая 1925 — 10 августа 1928)
- Генерал-лейтенант Хата, Эйтаро (10 августа 1928 — 1 июля 1929)
- Генерал-лейтенант Масаки, Дзиндзабуро (1 июля 1929 — 1 августа 1931)
- Генерал-лейтенант Хаяси, Нариюки (1 августа 1931 — 18 марта 1933)
- Генерал-лейтенант Мори, Мурадзи (18 марта 1933 — 1 августа 1934)
- Генерал-лейтенант Янагава, Хэйсукэ (1 августа 1934 — 2 декабря 1935)
- Генерал-лейтенант Хори, Такэо (2 декабря 1935 — 23 марта 1936)
- Генерал-лейтенант Кавамура, Кёсукэ (23 марта 1936 — 15 июля 1938)
- Генерал-лейтенант Окабэ, Наодзабуро (15 июля 1938 — 12 сентября 1939)
- Генерал-лейтенант Ёкояма, Исаму (12 сентября 1939 — 15 октября 1941)
- Генерал-лейтенант Накадзава, Мицуо (15 октября 1941 — 1 марта 1944)
- Генерал-лейтенант Хаттори, Гётаро (1 марта 1944 — 3 августа 1944)
- Генерал-майор Катаока, Тадасу (3 августа 1944 — август 1945); в период командования был повышен до генерал-лейтенанта.
См. также
Напишите отзыв о статье "1-я дивизия (Япония)"
Литература
- Madej, W. Victor, Japanese Armed Forces Order of Battle, 1937—1945 [2 vols], Allentown, Pennsylvania: 1981
- Morison, Samuel Eliot. History of United States Naval Operations in World War II. Vol. 13: The Liberation of the Philippines—Luzon, Mindanao, the Visayas, 1944—1945 University of Illinois Press (2002), ISBN 0-252-07064-X
- Vego Milan N. Battle for Leyte, 1944 : Allied And Japanese Plans, Preparations, And Execution. Naval Institute Press, 2006. ISBN 1-55750-885-2
Отрывок, характеризующий 1-я дивизия (Япония)
M lle Bourienne, несмотря на беспокойные, бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить с Наташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московских удовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим в передней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая – ей казалось – делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. Княжна Марья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою. Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон, который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого, притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицо княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.– Ах, сударыня, – заговорил он, – сударыня, графиня… графиня Ростова, коли не ошибаюсь… прошу извинить, извинить… не знал, сударыня. Видит Бог не знал, что вы удостоили нас своим посещением, к дочери зашел в таком костюме. Извинить прошу… видит Бог не знал, – повторил он так не натурально, ударяя на слово Бог и так неприятно, что княжна Марья стояла, опустив глаза, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу. Наташа, встав и присев, тоже не знала, что ей делать. Одна m lle Bourienne приятно улыбалась.
– Прошу извинить, прошу извинить! Видит Бог не знал, – пробурчал старик и, осмотрев с головы до ног Наташу, вышел. M lle Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье князя. Наташа и княжна Марья молча смотрели друг на друга, и чем дольше они молча смотрели друг на друга, не высказывая того, что им нужно было высказать, тем недоброжелательнее они думали друг о друге.
Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.
– Милая Натали, – сказала княжна Марья, – знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… – Она остановилась, чувствуя, что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.
В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
