1-я стрелковая дивизия внутренних войск НКВД СССР

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Не следует путать с 1-й мотострелковой дивизией особого назначения внутренних войск НКВД СССР
<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: yellow; background-color: #DC143C" colspan="2"> Боевой путь </td></tr>
<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: yellow; background-color: #DC143C" colspan="2"> 1-я стрелковая дивизия внутренних войск НКВД СССР </td></tr>
Войска: сухопутные войска
Род войск: пехота НКВД
Формирование: 22 августа 1941 года
Расформирование (преобразование): 9 августа 1942 года
Предшественник: 3-й пограничный отряд войск НКВД
7-й пограничный отряд войск НКВД[1]
33-й пограничный отряд войск НКВД
102-й пограничный отряд войск НКВД
Преемник: [militera.lib.ru/memo/russian/borschev_sn/index.html 46-я стрелковая дивизия(3-го формирования)]
1941—1942: Оборона Ленинграда

1-я стрелковая дивизия внутренних войск НКВД СССР — воинское соединение НКВД СССР в Великой Отечественной войне.





История дивизии

Дивизия сформирована в составе трех полков в расположении летнего лагеря пограничных войск у деревни Васкелово с 22 августа по 28 августа 1941 года по приказу начальника управления войск НКВД охраны тыла Северного фронта № 0027 из военнослужащих 3-го Сортавальского пограничного отряда, 7-го Кингисеппского пограничного отряда[1], 33-го Выборгского пограничного отряда, 102-го Элисенваарского пограничного отряда, окружной школы младшего начальствующего состава, Ленинградского гарнизона войск НКВД СССР, сотрудников общей следственной тюрьмы тюремного отдела УНКВД по Ленинградской области. Политработников в дивизию направило Ново-Петергофское ВПУ НКВД. Дислоцировалась на железнодорожной станции Васкелово. В составе действующей армии с 22 августа 1941 по 9 августа 1942 года.

В связи с быстрым продвижением противника юго-восточнее Ленинграда, спешно переброшена на станцию Пелла, с задачей отбросить противника от Мги, и выйти в район [wikimapia.org/8490920/ru/%D0%92%D0%BE%D0%B9%D1%82%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%BE Войтолово], Сологубовка, [wikimapia.org/2012565/ru/%D0%A2%D1%83%D1%80%D1%8B%D1%88%D0%BA%D0%B8%D0%BD%D0%BE Турышкино], [wikimapia.org/14111722/ru/%D0%92%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%BE-%D0%B4%D0%BE-1941-%D0%B3 Вороново], где занять прочную оборону. Дивизии был придан дивизион 152-х миллимметровых гаубиц из 577-го корпусного артиллерийского полка, а также рота танков Т-26 и рота танков КВ-1. Командиру дивизии, кроме того, было предписано собирать и брать под своё командование части, находящиеся в том районе.

Для подготовки к боевым действиям дивизии требуется минимум месяц, но прорыв немцев заставил бросить её в бой менее чем через десять дней после начала формирования. Три полка дивизии успели получить по два орудия и по пять снарядов на каждое из них. Мало было минометных мин, пулеметов и автоматов. Каждый полк получил по три ящика бутылок с горючей смесью. Это оружие было эффективно только на расстоянии не более 20 метров, а если учесть, что сразу за немецкими танками шла пехота, которая вела частый автоматный огонь, то эти средства были практически бесполезны. Даже таких «мелочей», которые в бою необходимы, как саперные лопатки и каски, на всех бойцов не хватило. Взводами, как правило, управляли сержанты, а политруками рот назначали просто грамотных коммунистов, хорошо показавших себя в Финской войне. Боевого опыта не имел никто из офицеров кроме самого комдива и начальника разведки Ф. В. Карлова. В полках не успели провести ни одного тактического учения в обстановке, приближенной к боевой. Численность дивизии на момент убытия на фронт составила 10 483 человек при штатной численности в 13 060 человек[2].

29 августа 1941 года 2-й стрелковый полк первым из частей дивизии принял боевое крещение, вступив в бой с частями [www.lexikon-der-wehrmacht.de/Gliederungen/Infanterieregimenter/IR90.htm 90-го пехотного полка] и сумел 30 августа 1941 года выбить противника из Мги. C 31 августа по 3 сентября 1941 года полк удерживает Мгу. Отчитался об уничтожении немецких войск в количестве до 2 батальонов пехоты, однако и дивизия понесла большие потери, так во 2-м стрелковом полку общие потери достигли 2500 человек, включая командира полка и 2-3 сентября 1941 года оставил Мгу и отошёл к Неве.

Остальные полки дивизии вступили в бой с частями 122-й пехотной дивизии 31 августа 1941 года, ведёт бои в районах [wikimapia.org/5493109/ru/%D0%9F%D0%B5%D1%82%D1%80%D1%83%D1%88%D0%B8%D0%BD%D0%BE Петрушино], [wikimapia.org/5493126/ru/%D0%9B%D0%BE%D0%B1%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%BE Лобаново], [wikimapia.org/6059378/ru/%D0%9A%D0%B5%D0%BB%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%BE Келколово], [wikimapia.org/5493173/ru/%D0%94%D0%B0%D1%87%D0%BD%D0%BE%D0%B5 ЦНИГРИ (ныне Дачное)], посёлка Отрадное и северо-западной окраины посёлка Мгинский. 5 и 6 сентября дивизия совместно с 1-й горнострелковой бригадой при артиллерийской поддержке крейсера «Максим Горький» и эсминцев «Строгий» и «Стройный» обороняет рубеж Келколово, Лобаново, [wikimapia.org/4846514/ru/%D0%A1%D0%B0%D0%B4%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%B4%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9-%D0%BC%D0%B0%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%B2-%C2%AB%D0%9D%D0%BE%D0%B2%D0%BE-%D0%90%D0%BD%D0%BD%D0%B5%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9-%D0%9C%D0%B5%D0%B4%D0%BD%D0%BE%D0%B5%C2%BB Мустолово], [wikimapia.org/20357096/ru/%D0%A1%D0%9D%D0%A2-%C2%AB%D0%9F%D1%80%D0%B8%D0%BE%D0%B7%D1%91%D1%80%D0%BD%D0%BE%D0%B5%C2%BB 1-й и 2-й рабочие посёлки (в настоящее время СНТ Приозёрное)], [wikimapia.org/11704257/ru/%D0%9C%D0%B0%D1%80%D1%8C%D0%B8%D0%BD%D0%BE Марьино] и Шлиссельбург, остановить противника не смогли и 7-8 сентября 1941 года переправились за Неву, на её правый берег, заняла оборону от площадки Теплобетон до Нового Кошкина. Часть дивизии не успела переправиться и вела бои на левом берегу Невы.

9 сентября 1941 года дивизия получила пополнение в лице личного состава местных частей войск НКВД СССР, запасных батальонов РККА, а также ряда истребительных батальонов УНКВД по Ленинградской области и г. Ленинграду. В результате этих мер удалось довести общую численность соединения до шестидесяти процентов от штатной.

В ночь на 14 сентября 1941 года 1-я дивизия погранвойск НКВД полковника [voina.su/enc/people/?node=26861&idx_and=ARRAY(0x7f9b343acd98)&name=3632&card=31143 С. И. Донскова] получила приказ К. Е. Ворошилова готовить контрудар на Шлиссельбург с десантами через Неву и с Ладожского озера. В распоряжение дивизии был направлен 41-й понтонный батальон Манкевича[3], выходил на Неву и 21-й батальон капитана Л. С. Труппа[4][5].

20 сентября 1941 года части дивизии предприняли попытку форсировать Неву, но она оказалась неудачной.

7-й сп начал форсирование в 3 часа 20 сентября тремя эшелонами на фронте 300 метров. Переправа производилась на 40 рыбацких лод­ках и 5 лодках А-3.

1-й эшелон — 2-я стрелковая рота во главе с командиром роты лейтенантом Кубасовым и политруком Брызга­ловым. 2-й эшелон — 3-я стрелковая рота во главе с командиром батальона капитаном Никифоровым и комиссаром Мекеровым. Общее руководство переправой осуществлял командир полка май­ор Горькавый и комиссар полка Малоиван, от политаппарата диви­зии присутствовал ст. политрук Гринчишин. 1-й эшелон, не доходя восточного берега, подвергся сильному обстрелу пулеметным, минометным и автоматическим огнём. Огонь велся и по 2-му эшелону, отчалившему от берега. Из двух эшелонов высадилась на восточный берег группа 60— 70 чел. с командиром и политруком 2-й роты. 2-й эшелон почти полностью был расстрелян. 3-й эшелон не переправлялся. 1-й сп переправлялся в 200 метрах севернее устья Чёрная Речка [1], начал переправу в 3.00 20 сентября. Комендант переправы ко­мандир батальона 3/1 сп переправлялся в устье Чёрная Речка. Пе­реправу начал в 4.20, комендант переправы — командир 3-го бата­льона. Переправой руководил командир дивизии полковник Донсков. Переправа осуществлялась на 8 понтонах. Противник также встретил губительным огнём. Из первых эшелонов на восточный берег высадилось лишь 14 человек во главе с младшим политруком Блохиным. Из них в течение пяти дней вышли обратно 12 человек, частью раненые, в том числе ранен и Блохин. Остальные, понеся большие потери, вернулись обратно. 2 сп переправу произво­дил южнее Шереметьевки. Переправлялось два взвода. Из них 19 человек вернулось обратно, 3 убито и 2 ранено, остальные по на­блюдениям вышли на берег, но судьба их неизвестна. Переправля­ющиеся были обеспечены боеприпасами 2 б/к и продовольствием на 2 суток. Артиллерийское обеспечение переправы было подготовлено начальником артиллерии своевременно, но артподготовка перед началом переправы не велась, рассчитывалось организовать пере­праву внезапно.

Таким образом, переправа на участке юго-западная окраина Шлиссельбурга, северная окраина Марьино не удалась.

— ЦАМО РФ. Ф. 217. On. 1221. Д. 9. Л. 84—88.

26 сентября 1941 года части 2-го стрелкового полка вновь пытались переправиться через Неву с [wikimapia.org/613392/ru/%D0%9F%D1%80%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BD%D1%8C Шереметьевской пристани]. Двумя ротами полк захватил пристань Шлиссельбурга и завязал бой в северо-западной части города, 27 сентября 1941 года туда же переправился разведвзвод полка. Назад не вернулся никто, судьба воинов осталась неизвестной. Дивизия перешла к обороне. Тем не менее, дивизия одним из подразделений, совместно с Ладожской военной флотилией заняла крепость «Орешек», которая осталась в руках советских войск до конца блокады Ленинграда, при этом костяк гарнизона составляли воины этой дивизии.

С осени 1941 года 1-я стрелковая дивизия НКВД вплоть до переформирования стояла на обороне правого берега Невы. В ночь с 4 на 5 февраля 1942 года силами 2-го батальона 2-го стрелкового полка вновь была предпринята попытка форсирования Невы и захвата Шлиссельбурга, которая закончилась неудачей.

В дивизии особенно активно развивалось снайперское движение, так на 29 мая 1942 года в дивизии насчитывалось 464 снайпера, которые вывели из строя 2288 солдат и офицеров противника.

Дивизия 9 августа 1942 года передана в состав РККА и переформирована в [militera.lib.ru/memo/russian/borschev_sn/index.html 46-ю стрелковую дивизию].

Подчинение

Дата Фронт (округ) Армия Корпус (группа) Примечания
01.09.1941 Ленинградский фронт
01.10.1941 Ленинградский фронт Невская оперативная группа
10.11.1941 Ленинградский фронт Невская оперативная группа
01.12.1941 Ленинградский фронт 8-я армия
01.01.1942 Ленинградский фронт 8-я армия
01.02.1942 Ленинградский фронт 8-я армия
01.03.1942 Ленинградский фронт Невская оперативная группа
01.04.1942 Ленинградский фронт Невская оперативная группа
01.05.1942 Ленинградский фронт Невская оперативная группа
01.06.1942 Ленинградский фронт Невская оперативная группа
01.07.1942 Ленинградский фронт Невская оперативная группа
01.08.1942 Ленинградский фронт Невская оперативная группа

Состав

Командиры

Отличившиеся воины дивизии

Награда Ф. И. О. Должность Звание Дата награждения Примечания
Вежливцев, Иван Дмитриевич Снайпер отделения разведывательной роты Старшина 06.02.1942 к моменту представления уничтожил 134 солдата и офицера противника
Голиченков, Пётр Иванович Снайпер отделения разведывательной роты Рядовой 06.02.1942 к моменту представления уничтожил 140 солдат и офицеров противника

Память

Напишите отзыв о статье "1-я стрелковая дивизия внутренних войск НКВД СССР"

Примечания

  1. 1 2 Располагался в г.Кингисепп. Прикрывал юго-западное направление границы 1939г.
  2. [ladoga-news.ru/news?id=1305 Как начиналась блокада]
  3. капитан И. В. Манкевич погиб в сентябре 1941 г., организуя переправу танков через Неву
  4. Майор Л. С. Трупп дожил до окончания войны, в послевоенное время вел военную подготовку в одном из советских вузов
  5. [militera.lib.ru/memo/russian/bychevsky_bv/04.html Бычевский Б. В. Город — фронт]
  6. podvignaroda.mil.ru/?#id=60131577 Сведения о численном боевом составе 29.12.1941г

Литература

  • РУБЕЖИ НАШЕЙ МОЛОДОСТИ : СБ.ВОСПОМИНАНИЙ ВОИНОВ 1-Й СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ НКВД / СОСТ. З. И.СТРЖЕЛЬЧИК. — Л. : ЛЕНИЗДАТ, 1991. — 236 С.,ИЛ. — ISBN 5-289-01038-6 : 1.50 р. ББК 63.3(2)722.456.8
  • Пограничные войска в годы Великой Отечественной войны: Сборник документов./ Чугунов А. И., Каряева Т.Ф и др. — М.: Наука, 1968. — 707с.
  • Органы государственной безопасности в Великой Отечественной войне. Сборник документов. Т2. Кн 1./сост. Ямпольский В. П. и др. — М.: Русь, 2000. — 717с.
  • Ордена Ленина Ленинградский Военный округ: Исторический очерк. — Л.: Лениздат, 1968. — 567с
  • Шигин В. А. Битва за Ленинград: крупные операции, «белые пятна», потери. — М.: АСТ, 2004. — 316с.
  • Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов: Сборник документов./под ред. Волковского Н. Л.. — М.: АСТ , 2004. — 766с.
  • Невский пятачок. Сборник воспоминаний./Сост. Грищинский К. К.. — Л.: Лениздат, 1977. — 378с
  • Сечкин Г. П. Граница и война. — М.: Граница, 1993. — 464с.
  • Непобедимый «Орешек». Сборник воспоминаний./Сост. Траньков В. М. — Л.: Лениздат, 1972.

Ссылки

  • [www.soldat.ru/doc Перечень № 1 управлений, соединений, частей, подразделений и учреждений войск НКВД, входивших в состав действующей армии в период Великой Отечественной войны 1941—1945 годов]
  • [pvnkvd.narod.ru/text/St4.htm «Военно-исторический клуб „Ленинградец“»]
  • [www.polk.ru/forum/index.php?showtopic=2429 Забытый полк]
  • [www.oboznik.ru/?p=13194 Обозник]
  • [shieldandsword.mozohin.ru/VD3462/troops/operativ.htm Внутренние войска НКВД]
  • [www.vvmvd.ru/menu2/history/vv-vov/vv-vov_1.html МВД России]
  • [war1945.ru/red-army/1145-voyska-nkvd-nkgb-v-gody-velikoy-otechestvennoy-voyny.html ВОЙСКА НКВД-НКГБ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ]


Отрывок, характеризующий 1-я стрелковая дивизия внутренних войск НКВД СССР

– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.