10-й Каменец-Подольский укреплённый район
10-й Каменец-Подольский укреплённый район (10 УР, КПУР) – комплекс оборонительных сооружений, возведённый в 30-х гг. XX в. на Украине.
Периоды вхождения в состав действующей армии – 17.9.1939 – 28.9.1939 и 22.06.1941 – 30.08.1941.
Содержание
Строительство
В 1938 году на советской границе началось возведение восьми новых укрепрайонов в том числе и Каменец-Подольского. Ширина КПУРа по фронту составила 60 км, глубина оборонительной полосы – 3–5 км. Всего он имел 159 сооружений.
31 мая 1939 года Комитет Обороны при СНК СССР постановлением № 137сс «О плане оборонительного строительства НКО на 1939 год» утвердил достройку в Каменец-Подольском УРе четырёх узлов обороны 2 типа, начатых в 1938 году[1].
Во второй половине 1939 года в КПУР из Летичевского УРа был переведён 39-й отдельный пулемётный батальон.
C установлением новых государственных границ по реке Сан и в предгорьях Карпат КПУР во многом утратил своё прежнее значение. Зимой 1939–1940 годов происходила интенсивная переброска кадров, механизмов и материалов на строительство нового рубежа по линии Любомль – Владимир-Волынский – Рава-Русская – Перемышль.
Части УРа летом 1940 года приняли участие в присоединении Бессарабии к СССР и первыми вошли в город Хотин.
Приказом НКО N 0057 от 8 октября 1940 г. было объявлено о приёмке сооружений КПУРа[2].
Великая Отечественная война
После того как 5 июля 1941 года противник занял Шепетовку, а 7 июля Бердичев, угрожая таким образом тылам Южного фронта (ЮФ), Ставка Главного Командования директивой № 00226 приказала командующему войсками ЮФ: «Из Каменец-Подольского УРа снять вооружение и оборудование и гарнизоны вывести на усиление обороны коридора между Летичевским и Могилёв-Ямпольским УРами на участке Копай-Город, Ольховец»[3].
Результатом этого явилась директива штаба ЮФ и дополнение к ней, согласно которым гарнизон КПУРа вместе со 189-й стрелковой дивизией должны были прикрывать отход главных сил 18-й армии и отводиться в последнюю очередь. Перед оставлением укрепрайона гарнизону приказывалось произвести разрушения всего, что нельзя было увезти[4][5].
При оставлении УРа из него было вывезено 300 станковых пулемётов и двадцать два 76-мм орудия. Кроме того, было уничтожено двадцать одно 76-мм орудие и пятьдесят девять 45-мм орудий. Отход производился без воздействия противника, поэтому уничтожение военного имущества вызвало недовольство в Ставке ВК[6].
11 июля 1941 укрепрайон без боя пройден венгерскими войсками.
К концу 15 июля 39-й и 148-й пульбаты КПУРа вместе с 96-й горнострелковой дивизией обороняли рубеж Копайгород – Володиевцы. 31-й и 149-й пульбаты находились в районе Шпикова[7].
30 августа 1941 года управление КПУРа было расформировано.
Состав
- Управление УР
- 31-й отдельный пулемётный батальон
- 39-й отдельный пулемётный батальон
- 148-й отдельный пулемётный батальон
- 149-й отдельный пулемётный батальон
- 526-й отдельный батальон связи
- 287-й отдельный сапёрный батальон
- 240-я отдельная автотранспортная рота
- 108-й полевой автохлебзавод
Подчинение
| На дату | Фронт | Армия |
|---|---|---|
| 22.06.1941 | Юго-Западный фронт | 12-я армия |
| 01.07.1941 | Южный фронт | 18-я армия |
| 10.07.1941 | Южный фронт | 18-я армия |
| 01.08.1941 | Южный фронт | 18-я армия |
Коменданты
- 1938 — Швыгин, Илья Иванович, комбриг
- июль — сентябрь 1938 — Астанин, Андрей Никитович, полковник
- на 1941 — Сафронов С. С., полковник
Напишите отзыв о статье "10-й Каменец-Подольский укреплённый район"
Литература
- Белов И. И. Четырнадцатая гвардейская в боях за Родину / И. М. Белов. – Орёл: Орёлиздат, 1998.
- Осипов А. Каменец-Подольский укрепленный район: история одной поездки // Цитадель, Вып. № 12, 2005.
- [militera.lib.ru/memo/russian/umansky_rg/index.html Уманский Р. Г. На боевых рубежах. – М.: Воениздат, 1960.]
Примечания
- ↑ [www.rkka.ru/ihandbook.htm О плане оборонительного строительства НКО на 1939 год.]
- ↑ [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=121&sid=92252 Приказ НКО СССР N 0057 от 8 октября 1940 г. ]
- ↑ Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5–1). – М., 1996.
- ↑ [tashv.nm.ru/SbornikBoevyhDokumentov/Issue36/Issue36_214.html Директива командующего войсками ЮФ № 0018/оп на оборону (7 июля 1941 г.)]
- ↑ [tashv.nm.ru/SbornikBoevyhDokumentov/Issue36/Issue36_215.html Дополнение штаба Южного фронта к директиве командующего войсками ЮФ № 0018/оп от 7 июля 1941 г.]
- ↑ Директива Ставки ВК № 003 командующему войсками ЮФ о случаях необоснованного уничтожения боевого имущества от 13 июля 1941 г. // Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5–1). – М., 1996
- ↑ [tashv.nm.ru/SbornikBoevyhDokumentov/Issue38/Issue38_055.html Оперативная сводка штаба ЮФ № 045/оп к 7 часам 16 июля 1941 г. о боевых действиях войск фронта]
Отрывок, характеризующий 10-й Каменец-Подольский укреплённый район
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.
