X всемирный конгресс эсперантистов
X Всемирный конгресс эсперантистов планировалось провести в Париже в августе 1914 года, открытие было запланировано на 2-е августа. Для участия в конгрессе зарегистрировалось 3700 эсперантистов, из них 2500 иностранцев. Для проведения конгресса был арендован особняк Gaumont-Palace на Монмартре, где на торжественном открытии конгресса должен был выступить с приветственной речью Поль Пенлеве. Во время конгресса планировалось демонстрация ряда театральных постановок на эсперанто, в частности, «Жорж Данден» Мольера и другие.
Конгресс был отменён из-за начавшейся 1 августа 1914 года первой мировой войны.[1]
Л.Заменгофа начало войны застало в Кёльне, откуда он направлялся в Париж. Будучи подданным Российской империи, он подлежал интернированию в Германии. Чтобы избежать интернирования, Заменгоф направился обратно к российской границе, но поскольку она уже была закрыта, ему пришлось возвращаться в Варшаву кружным путём, через Швецию-Финляндию-Санкт-Петербург.
Напишите отзыв о статье "X всемирный конгресс эсперантистов"
Примечания
- ↑ www.eventoj.hu/steb/gxenerala_naturscienco/enciklopedio-1/encikl-k.htm Энциклопедия эсперанто (эсп.)
Ссылки
- [www.youtube.com/watch?v=nHIY3MYW1OU Фотопанорама всемирных конгрессов эсперантистов, 1905—2010]
|
Это заготовка статьи об эсперанто. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий X всемирный конгресс эсперантистов
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
