100-я стрелковая дивизия (1-го формирования)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Всего 100-я стрелковая дивизия формировалась 2 раза. См. список других формирований

100-я стрелковая дивизия
Награды:

Войска:

сухопутные

Род войск:

пехота

Формирование:

24 апреля 1924 года

Расформирование (преобразование):

18 сентября 1941 года

Предшественник:

45-я стрелковая дивизии (литер «Б»)

Преемник:

1-я гвардейская стрелковая дивизия

Боевой путь

Советско-финская война (1939—1940)
Белорусская стратегическая оборонительная операция
Ельнинская наступательная операция

100-я стрелковая ордена Ленина дивизия — воинское соединение в РККА Вооружённых Сил СССР до и во время Великой Отечественной войны.





История

1 ноября 1923 года в Украинском военном округе в районе городов Бердичев, Фастов и Шепетовка (и возможно г. Белая Церковь) начала формирование 45-я территориальная стрелковая дивизия (литер «Б»). На формирование дивизии были выделены части 44-й стрелковой дивизии 8-го стрелкового корпуса и 45-й стрелковой дивизии 14-го стрелкового корпуса. 28 марта 1924 года в состав дивизии был включен 131-й стрелковый полк 44-й стрелковой дивизии. 24 апреля 1924 года 45-я территориальная стрелковая дивизия (литер «Б») была переименована в 100-ю стрелковую дивизию (территориальную) в составе 298, 299, 300-го стрелковых полков. С 1925 года дислоцировалась в Белой Церкови. В мае 1932 года дивизия была передислоцирована из Белой Церкови в Бердичев. 19 января 1936 года дивизия переводится с территориального на кадровый принцип организации и комплектования. В ноябре 1937 года дивизия из Киевского военного округа была передана в состав Белорусского военного округа.

Дивизия, в составе 16-го стрелкового корпуса 11-й армии Белорусского фронта принимала участие в присоединении Западной Украины и Западной Белоруссии. С 11 октября 1939 года дивизия дислоцируется в Лиде.

4 декабря 1939 года дивизия была переведена в Ленинградский военный округ, после чего части дивизии по железной дороге отправлены в Ленинград, а затем на Карельский перешеек, куда эшелоны прибывали с 28 декабря 1939 года по 13 января 1940 года. С 16 декабря 1939 года по 13 марта 1940 года дивизия была в составе действующей армии, участвуя в Зимней войне. 26 декабря 1939 года отдельные части дивизии вели бои в районе Хотинена. В составе 50-го стрелкового корпуса дивизия 11 февраля 1940 года атаковала участок Суммайоки — Суммаярви, а 15 февраля 1940 года атаковала западное побережье Суммаярви. 25 февраля 1940 года дивизия наступала в районе Уконмяки — Йоханнес. 28 февраля 1940 года дивизия была передана в состав 34-го стрелкового корпуса, вела бои 28-29 февраля 1940 года, затем 7-11 марта 1940 года наступала в направлении Койвиккохови, Таммисуо, Сементтивалимо, усадьба Хяюрю. Прошла через Мусталахти к Мяенпяя.

21 марта 1940 года за прорыв Линии Маннергейма Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР дивизия награждена орденом Ленина. В течение 21-28 апреля 1940 года погружена в эшелоны и отправлена в Северо-Кавказский военный округ в Грозный. С 26 мая 1940 года из Грозного перемещается в Одесский военный округ, и из Фрунзовки выступила в составе Южного фронта во Фрунзовку для участия в освободительном походе Красной Армии в присоединении Бессарабии и Северной Буковины

Перед Великой Отечественной войной дивизия дислоцировалась в районе Уручье, под Минском. Поздним вечером 25 июня 1941 года вошла в состав 2-го стрелкового корпуса и в этот же день выступила в район севернее Минска для ликвидации прорыва 3-й танковой группы к шоссе Минск — Борисов.

Внешние изображения
[rkka.ru/maps/100sd.gif Схема расположения частей дивизии]

К этому моменту в дивизии, главным образом в тыловых частях, имелся некомплект в личном составе до 3000 человек, в автотранспорте до 40 %. Вопросами комплектования командование дивизии, при нарушенном управлении, занималось самостоятельно. В дивизии полностью отсутствовала артиллерия, вплоть до батальонной, поскольку была передана в 44-й стрелковый корпус и передислоцирована в район 20-25 километров западнее Минска (вернулась в дивизию 27 июня 1941 года). Сапёрный батальон ещё до войны был отряжен на строительство укреплений на границе. Дивизии была поставлена задача занять оборону на рубеже Ворново, Вандолино, Боровцы, Паперня, Ошмянцы, однако на марше дивизия попала под авианалёт, и заняла оборону в 2-3 километрах от намеченного рубежа, на участке Водица, Усборье, Вандолино, Чертяж, Дубовщина, Дубовляны, Караси. Дивизии также был придан 603-й стрелковый полк 161-й стрелковой дивизии, занявший оборону по рубежу Батуринка, Смолярня, Митьковщина, Водица. 331-й стрелковый полк оставался в резерве и готовил рубеж Карниз-Болото, совхоз Первого Мая, Дроздова, Цна, Иодково. Ввиду отсутствия артиллерии, дивизия была снабжена бутылками с зажигательной смесью[1].

26 июня 1941 года дивизия успешно отражает танковые атаки противника. 27 июня 1941 года в дивизию вернулась артиллерия и развернулся приданный 151-й корпусной артиллерийский полк и в этот день переходит в наступление, в левый фланг немецкой танковой группировки. Несмотря на некоторые частные успехи, дивизия оказалась под угрозой окружения, и по приказу командира корпуса начала отход южнее шоссе Минск — Москва, на рубеж реки Волма. В течение 28 июня 1941 года дивизия с боями организованно отходит и 29 июня 1941 года занимает рубеж. При этом были окружены два батальона 331-го стрелкового полка, которые, численностью около 900 человек, вышли из окружения только 18 июля 1941 года, далеко за Днепром, в расположении 102-й стрелковой дивизии. За время первых боёв дивизия отчиталась об уничтожении трёх пехотных батальонов, до четырёх рот мотоциклетных частей, более роты парашютного десанта, уничтоженных 21 танке и подбитых 80, подбитых 51 мотоцикле, уничтоженных 2 бронемашинах, 19 противотанковых орудиях, батарее 75-мм пушек, захваченных 8 мотоциклах, штабной машине, взятых в плен 11 солдат[1].

29 июня 1941 года дивизия отражает все попытки противника переправиться через реку. 30 июня 1941 года противнику удалось форсировать реку и вклиниться в части дивизии, и она, вновь по приказу, отступает на рубеж совхоз Новые Зеленки, Дыя, Червень[2], где заняла оборону 1 июля 1941 года. До 3 июля 1941 года противник в полосе дивизии активности не проявлял, но 3 июля 1941 года дивизией был получен приказ об отходе за Березину. Между тем, уже 2 июля 1941 года дивизию обошли с левого фланга, и отрезали пути отхода, взяв переправы и местечко Березино. 3 июля 1941 года по шоссе Минск — Могилёв противник перешёл в наступление, прорвал оборону дивизии и начал продвижение к Березино, на соединение со своими передовыми частями. Дивизия, после попытки боя за переправу у Березино, была вынуждена совершить 40-километровый марш на север, к деревне Чернявка, где переправа удерживалась 161-й стрелковой дивизией, и там, снова с боем, утром 5 июля 1941 года сумела переправиться на восточный берег. Однако дивизия была вынуждена вернуться к Березино, уже по восточному берегу Березины, и севернее местечка 6 июля 1941 года вновь приняла тяжёлый бой. В ночь на 7 июля 1941 года дивизия, получив приказ на отход, вернулась обратно к Чернявке и начала отход к Днепру, с промежуточным рубежом на реке Ослик. Дивизия отступала с тяжёлыми боями, и к 9 июля 1941 года оказалась расчленённой: 331-й стрелковый полк и артиллерийские полки сумели переправиться в Шклове на восточный берег Днепра, но с юга в город ворвались части противника, и 85-й стрелковый полк остался в окружении на реке Ослик, 355-й стрелковый полк был окружён западнее Шклова. Оставшиеся на западном берегу Днепра части дивизии переправлялись порознь, так 85-й стрелковый полк с большими потерями сумел выйти к 13 июля 1941 года в район Монастырщины. Остатки дивизии были в середине июля 1941 года выведены в резерв и дивизия доукомплектовывалась в районе села Волочек Дорогобужского района Смоленской области. Всего через Днепр 10 и 11 июля 1941 года перешло до 5 000 человек, весь моторизованный транспорт и до 70 % конного обоза[3].

23 июля 1941 года 355-й стрелковый полк был выделен в помощь 103-й стрелковой дивизии и занял позиции на шоссе Ельня — Дорогобуж близ деревни Ушаково, где в течение нескольких дней ведёт тяжёлые встречные бои за деревню. Основные силы недоукомплектованной дивизии развернулись 9 августа 1941 года в десяти километрах севернее Ельни, на рубеже Митино — Боково. На этом рубеже была пополнена и 30 августа 1941 года перешла в наступление Радутино, Макарино, Быково, Ушаково. С тяжёлыми боями дивизия продвигалась в обход Ельни с запада, 5 сентября 1941 года вышла к железной дороге Ельня — Смоленск, на тыловые пути группировки противника в Ельне. Утром 6 сентября 85-й стрелковый полк взял Гурьево. После окончания операции, дивизия была выведена в резерв.

По представлению главкома Западным направлением Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 августа 1941 года за проявленные доблесть и мужество 355-й стрелковый полк был награждён орденом Ленина, а 46-й гаубичный артиллерийский полк — орденом Красного Знамени.

13 сентября 1941 года дивизия прибыла в Воронеж для пополнения и отдыха. За боевые подвиги и героизм личного состава 18 сентября 1941 года была преобразована в 1-ю гвардейскую стрелковую дивизию, став таким образом первым гвардейским соединением вооружённых сил СССР в годы Великой Отечественной войны.

Состав

На 1931 год:

  • управление в (Белая Церковь)
  • 298-й стрелковый полк (Фастов)
  • 299-й стрелковый полк (Белая Церковь)
  • 300-й стрелковый полк (Бердичев)
  • 100-й артиллерийский полк (Белая Церковь)
  • 100-й конный эскадрон (Белая Церковь)
  • 100-я рота связи (Белая Церковь)
  • 100-я сапёрная рота (Белая Церковь)

На 1935 год

  • управление (Бердичев)
  • 298-й стрелковый полк (Фастов)
  • 299-й стрелковый Краснознамённый полк (Шепетовка)
  • 300-й стрелковый полк в (Бердичев)
  • 100-й артиллерийский полк (Бердичев)

Во время Великой Отечественной войны:

  • 85-й стрелковый Краснознамённый полк
  • 331-й стрелковый полк
  • 355-й стрелковый ордена Ленина полк
  • 34-й артиллерийский полк
  • 46-й гаубичный артиллерийский Краснознамённый полк
  • 81-й отдельный дивизион противотанковой обороны
  • 397-й миномётный батальон
  • 183-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион
  • 69-й отдельный разведывательный батальон
  • 90-й отдельный саперный батальон
  • 29-й отдельный батальон связи
  • 23-й отдельный медико-санитарный батальон
  • 2-й отдельный автотранспортный батальон
  • 62-я отдельная рота химической защиты
  • 119-я дивизионная арммастерская
  • 88-й полевой автохлебозавод
  • 218-я полевая почтовая станция
  • 63-я полевая касса Госбанка

Подчинение

Дата Фронт (округ) Армия Корпус Примечания
22.06.1941 года Западный фронт - 2-й стрелковый корпус[4] -
01.07.1941 года Западный фронт 13-я армия 2-й стрелковый корпус -
10.07.1941 года Западный фронт 20-я армия 2-й стрелковый корпус -
01.08.1941 года Резервный фронт 24-я армия 23-й стрелковый корпус -
01.09.1941 года Резервный фронт 24-я армия - -

Командиры

Отличившиеся воины дивизии

Награда Ф. И. О. Должность Звание Дата награждения Примечания
Беляев, Яков Дмитриевич командир бронемашины 69-го отдельного разведывательного батальона сержант 31.08.1941 посмертно, погиб 06.07.1941
Ватагин, Алексей Михайлович командир роты 355-го стрелкового полка старший лейтенант 21.03.1940
Веселов, Александр Михайлович стрелок 331-го стрелкового полка красноармеец 21.03.1940
Хмаладзе Илья Георгиевич заместитель политрука роты 355-го стрелкового полка младший политрук 21.03.1940

Напишите отзыв о статье "100-я стрелковая дивизия (1-го формирования)"

Примечания

  1. 1 2 [rkka.ru/oper/100sd/main.htm Бои за Минск 1941]
  2. [militera.lib.ru/memo/russian/russiyanov_in/07.html ВОЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА -[ Мемуары ]- Руссиянов И. Н. В боях рожденная]
  3. [tashv.nm.ru/SbornikBoevyhDokumentov/Issue31/Issue31_008.html Из журнала боевых действий 2-го стрелкового корпуса о боевых действиях 100-й стрелковой дивизии за период с 7 по 12 июля 1941 г]
  4. Так в Справочнике. На самом деле 2-му стрелковому корпусу дивизия подчинена 25 июня 1941 года

Литература

  1. Краснознамённый Киевский. Очерки истории Краснознамённого Киевского военного округа (1919—1979). Издание второе, исправленное и дополненное. Киев, издательство политической литературы Украины, 1979. С.88-социалистическое соревнование, с.90-стахановское движение, с.с.92-94- Киевские манёвры, с.с.116-117-о военных комиссарах 10.05.1937.
  2. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. В трёх томах. Десятое издание, дополненное по рукописи автора. Издательство «Новости». Москва, 1990. С.274-277.
  3. Конев И. С. Записки командующего фронтом. М., «Голос», 2000. С. 30-31. О 100-й сд.
  4. Мельтюхов, Михаил Иванович. Освободительный поход Сталина. М., Яуза, Эксмо, 2006. ISBN 5-699-17275-0. Глава «Перед выбором». (см lib.rus.ec/b/300044/read)
  5. ЦГСА, ф 900, оп. 1, д. 30, л. 176-о стахановцах.
  6. Еременко А. И. В начале войны. — М.: Наука, 1965. Глава первая. Перед войной. Книга на сайте: militera.lib.ru/memo/english/eremenko_ai_1/index.html

Ссылки

  1. [samsv.narod.ru/Div/Sd/sd100/main1.html 100-я стрелковая дивизия (1-я гв.) — страница клуба «Память» Воронежского университета.]
  2. [bdsa.ru/divizia/divizii-strelkovqie/s-100-sd-po-199-sd/100-strelkovaya-diviziya-1-formirovaniya.html 100 СТРЕЛКОВАЯ ДИВИЗИЯ 1 ФОРМИРОВАНИЯ.]
  3. [rkka.ru/ihandbook.htm Страницы: «1-я гвардейская стрелковая дивизия», «Дислокация по состоянию на 1 июля 1935 года», «Выписка из перечня оргмероприятий, проводимых по УРам».]
  4. [rkka.ru/handbook/data/uvo1931.xls. «Дислокация УВО в 1931 году»]
  5. [rkka.ru/ihandbook.htm Глава. Перечень объединений, соединений, частей и подразделений, входивших в состав Действующей армии в период Освободительного похода в Западную Белоруссию и Западную Украину в 1939 г. Страницы: «Полевые управления фронтов». «Полевые управления армий». «Управления корпусов».]
  6. [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=121&sid=91911, «Архивы России», Центральный государственный архив Советской Армии. РАЗДЕЛ VIII. УПРАВЛЕНИЯ И ШТАБЫ СТРЕЛКОВЫХ СОЕДИНЕНИЙ И ЧАСТЕЙ. УПРАВЛЕНИЯ СТРЕЛКОВЫХ КОРПУСОВ.]
  7. [www.teatrskazka.com/Raznoe/Perechni_voisk/Perechen_05_01.html Действующая армия. Перечни войск. Перечень № 5. Стрелковые, горно-стрелковые, мотострелковые и моторизованные дивизии]
  8. [minchanin.esmasoft.com/maps/ussr1939/index.html Карманный атлас СССР 1939 года. ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ГЕОДЕЗИИ и КАРТОГРАФИИ при СНК СССР. ЛЕНИНГРАД 1939]
  9. [podvignaroda.ru/ Общедоступный электронный банк документов «Подвиг народа».]


Отрывок, характеризующий 100-я стрелковая дивизия (1-го формирования)

Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…