100-я стрелковая дивизия (2-го формирования)
Всего 100-я стрелковая дивизия формировалась 2 раза. См. список других формирований
100-я стрелковая дивизия | |
Почётные наименования: |
Львовская |
---|---|
Войска: |
сухопутные |
Род войск: | |
Формирование: |
весна 1942 года |
Расформирование (преобразование): |
1945 |
100-я стрелковая дивизия 2-го формирования — воинское соединение СССР, принимавшее участие в Великой Отечественной войне с 14 июля 1942 г. по 11 мая 1945 г.
История
Сформирована 18 марта 1942 года в Вологде в Архангельском ВО. Личным составом дивизия комплектовалась в основном за счёт военнообязанных Вологодской, Архангельской областей и Коми АССР.
В июне 1942 года немецкие войска начали новое наступление на восток, которое имело целью прорыв к Волге. К 12 июля им удалось овладеть правобережной частью города Воронежа. В этой обстановке 100-я стрелковая дивизия была переброшена из-под Вологды к Воронежу и введена в состав 40-й армии Воронежского фронта. На 27 июля дивизия была сосредоточена в районе Масловка — Таврово и на протяжении всей осени вела бои в окрестностях Воронежа.
В январе-феврале 1943 года принимала участие в Воронежско-Касторненской наступательной операции и освобождении Воронежа. С 3 февраля по 3 марта 1943 года в составе ударной группировки участвовала в Харьковской наступательной[1], а затем и оборонительной операциях. В ходе Житомирско-Бердичевской операции (24 декабря 1943 — 14 января 1944) дивизия вместе со 135-й сд оказалась в окружении, однако сумела прорвать кольцо[2].
В составе 38-й армии дивизия принимала участие в Проскуровско-Черновицкой операции (4 марта — 17 апреля 1944). 27 июля 1944 года в ходе Львовско-Сандомирской стратегической наступательной операции вместе с другими частями 1-го Украинского фронта освободила Львов, в честь чего в этот же день дивизия получила почётное наименование Львовской.
При освобождении Польши и во время боевых действий в Германии была задействована в Сандомирско-Силезской (12 января — 3 февраля 1945), Нижнесилезской (8—24 февраля 1945) и Верхнесилезской операциях (15—31 марта 1945). 27 января 1945 года дивизия освободила концлагерь Аушвиц-Биркенау.
В ходе Моравска-Остравской операции (10 марта — 5 мая 1945)[3] вместе с другими частями 60-й армии 31 марта овладела Ратибором и вступила затем на территорию Чехословакии. Завершила боевой путь участием в Пражской стратегической операции (6—11 мая 1945).
Состав
- 454-й стрелковый полк
- 460-й стрелковый полк
- 472-й стрелковый полк
- 1031-й артиллерийский полк
- 408-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
- 189-я разведывательная рота
- 326-й саперный батальон
- 676-й отдельный батальон связи (640 отдельная рота связи)
- 246-й медико-санитарный батальон
- 346-я отдельная рота химзащиты
- 530-я автотранспортная рота
- 374-я полевая хлебопекарня
- 845-й дивизионный ветеринарный лазарет
- 1973-я полевая почтовая станция
- 1153-я полевая касса Госбанка
Подчинение
Командиры
- Перхорович, Франц Иосифович (18.03.1942 — 27.06.1943), полковник, с 20.12.1942 генерал-майор
- Беззубов, Николай Александрович (28.06.1943 — 17.07.1943), полковник
- Цыганков, Пётр Трофимович (23.07.1943 — 28.01.1944), полковник
- Красавин, Фёдор Михайлович (28.01.1944 — 11.05.1945), полковник, с 02.11.1944 генерал-майор
Напишите отзыв о статье "100-я стрелковая дивизия (2-го формирования)"
Примечания
- ↑ Москаленко К. С. [militera.lib.ru/memo/russian/moskalenko-1/13.html На Юго-Западном направлении. Воспоминания командарма. Книга I]. — М.: Наука, 1969.
- ↑ Москаленко К. С. [militera.lib.ru/memo/russian/moskalenko-2/07.html На Юго-Западном направлении. 1943—1945. Воспоминания командарма. Книга II]. — М., 1973.
- ↑ Еремёнко А. И. [militera.lib.ru/memo/russian/eremenko_ai3/13.html Годы возмездия. 1943—1945]. — М., 1985.
Литература
- Военный энциклопедический словарь. М., Военное издательство, 1984.
- Справочник «Освобождение городов: Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941—1945». М. Л. Дударенко, Ю. Г. Перечнев, В. Т. Елисеев и др. М.: Воениздат, 1985. 598 с.
Ссылки
- [bdsa.ru/divizia/divizii-strelkovqie/s-100-sd-po-199-sd/100-strelkovaya-diviziya-2-formirovaniya.html Дивизии Красной армии]
- [www.rkka.ru/ihandbook.htm Дивизии РККА]
- [gigabaza.ru/doc/76524-pall.html Справочник «Освобождение городов: Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941—1945» / М. Л. Дударенко, Ю. Г. Перечнев, В. Т. Елисеев и др. М.: Воениздат, 1985. 598 с.]
- [rkka.ru. Сайт РККА.]
- Сайт Soldat.ru.
Отрывок, характеризующий 100-я стрелковая дивизия (2-го формирования)
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.