102-я гвардейская стрелковая дивизия

102-я гвардейская стрелковая дивизия 102-я гв. сд
Награды:
Почётные наименования:	«Новгородская» «Померанская»
Войска:	сухопутные
Род войск:	пехота
Формирование:	29.12.1944 года
Расформирование (преобразование):	1947
Предшественник:	193-й стрелковый полк→ 65-я стрелковая дивизия
Преемник:	102-я гвардейская стрелковая бригада

102-я гвардейская стрелковая Новгородско-Померанская Краснознамённая орденов Суворова и Красной Звезды дивизия — воинское соединение СССР в Великой Отечественной войне.

История

Свою историю ведёт от 65-й стрелковой дивизии, сформированной в г. Тюмени в июле 1939 года на базе 193-го стрелкового полка.

За образцовое выполнение боевых заданий командования в ходе боёв на тихвинском направлении и проявленные личным составом доблесть и мужество награждена орденом Красного Знамени (17 декабря 1941).

За отличия в боях под Новгородом удостоена почётного наименования «Новгородской» (21 января 1944 года).

За умелое выполнение боевых задач в сложных условиях Заполярья, героизм и отвагу личного состава дивизия была награждена орденом Суворова 2-й степени (31 октября 1944 года).

29.12.1944 года преобразована в 102-ю гвардейскую стрелковую дивизию.

В январе 1945 была переброшена в район Гродно и включена в состав 19-й армии 2-го Белорусского фронта.

В феврале — начале апреля участвовала в Восточно-Померанской наступательной операции, в ходе которой во взаимодействии с другими соединениями армии 26 февраля овладела г. Шлохау (Члухув) и в начале марта в районе Кезлин (Комалин) вышла к Балтийскому морю.

В конце марта — начале апреля участвовала в разгроме гдыньской группировки немецко-фашистских войск и овладении ВМБ и портом Гдыня. В составе 132-го ск 2-го Белорусского фронта участвовала в освобождении «Польского коридора». 5.4.1945 вышла на побережье Балтийского моря.

За образцовое выполнение заданий командования в этой операции была удостоена почётного наименования Померанской и награждена орденом Красной Звезды (5 апреля 1945).

В последующем до начала мая вела боевые действия по блокированию и уничтожению войск противника на западном побережье Данцигской бухты. В 1945-46 выполняла оккупационные функции на демаркационной линии провинции Мекленбург. В 1947 расформирована.

За ратные подвиги в годы Великой Отечественной войны свыше 12 тысяч воинов дивизии были награждены орденами и медалями, а 4 удостоены звания Героя Советского Союза.

Состав

• 314-й гвардейский стрелковый полк,
• 316-й гвардейский стрелковый полк
• 318-я гвардейский стрелковый полк
• 418-я гвардейский артиллерийский полк;
• 111-й гвардейский отдельный истребительно-противотанковый дивизион…(с 24.01.1942 6-й гвардейский артиллерийский Краснознамённый полк)

…?

• 172-й гаубичный артиллерийский полк (до 28.01.1942)????
• 367-я зенитная батарея (350-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион)????
• 107-я отдельная гвардейская разведывательная рота
• 144-й отдельный гвардейский сапёрный батальон
• 197-й отдельный гвардейский батальон связи (782-я отдельная рота связи)
• 54-й медико-санитарный батальон
• 124-я отдельная гвардейская рота химической защиты
• 230-я автотранспортная рота
• 163-я полевая хлебопекарня
• 199-й дивизионный ветеринарный лазарет
• 98-я полевая почтовая станция
• 281-я полевая касса Госбанка

Подчинение

• В составе 19-й армии 2-го Белорусского фронта.

Командиры

• Глухов, Михаил Иванович (1931);
• Гаврюшенко, Григорий Фёдорович (1932—1937), комбриг;
• Кошевой, Пётр Кириллович (11.03.1940 — 22.04.1942), полковник;
• Николаевский, Василий Яковлевич (23.04.1942 — 21.05.1942), полковник;
• Кошевой, Пётр Кириллович (22.05.1942 — 10.08.1942), полковник;
• Николаевский Василий Яковлевич (11.08.1942 — 30.04.1943), полковник;
• Калиновский, Григорий Евстафьевич (01.05.1943 — 17.12.1944), полковник, с ноября 1944 генерал-майор;
• Храмцов, Сергей Иванович (18.12.1944 — 09.05.1945), полковник.

Награды и наименования

Награда (наименование)	Дата	За что получена
	17.12.1941	За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками на тихвинском направлении, за овладение городом Тихвин и проявленные при этом доблесть и мужество.
<center> «Новгородская»	21.01.1944	Почетное наименование присвоено в ознаменование одержанной победы и за отличие в боях при освобождении Новгорода. Приказ Верховного Главнокомандующего № ????
<center>	31.10.1944	За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками, за овладение городом Печенга и проявленные при этом доблесть и мужество.
<center>	29.12.1944	Приказом Народного комиссара обороны от 29 декабря 1944 года
<center> «Померанская»	5.04.1945	Почетное наименование присвоено в ознаменование одержанной победы и за отличие в боях при разгроме гдыньской группировки немецких войск и овладении военно-морской базы и портом Гдыня .Приказ Верховного Главнокомандующего № ????
<center>	5.04.1945	За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками, за овладение городами Шлохау (Члухув), Кезлин (Кошалин) и проявленные при этом доблесть и мужество.

Отличившиеся воины дивизии

За ратные подвиги в годы Великой Отечеств, войны свыше 12 тысяч воинов дивизии были награждены орденами и медалями, а 4 удостоены звания Героя Советского Союза.

Награда	Ф. И. О.	Должность	Звание	Дата награждения	Примечания
<center>	Брюховский, Михаил Николаевич	помощник командира взвода 107 отдельной гвардейской разведывательной роты	гвардии старшина	29.06.1945
<center>	Васильев, Тимофей Петрович	Командир отделения 3-й стрелковой роты 311-го стрелкового полка	младший сержант	24.03.1945
<center>	Громов, Сергей Яковлевич	Командир отделения взвода пешей разведки 316-го гвардейского стрелкового полка	гвардии старшина	29.06.1945
<center>	Гуртовой, Николай Павлович	разведчик 107 отдельной гвардейской разведывательной роты	гвардии ефрейтор	перенаграждён 1.10.1968
<center>	Закоркин, Николай Степанович	Командир отделения 3-й стрелковой роты 60-го стрелкового полка	старший сержант	24.03.1945
<center>	Луговых, Михаил Григорьевич	командир отделения взвода пешей разведки 318 гвардейского стрелкового полка.	гвардии старший сержант	29.06.1945	1 степень уже в составе 102-й гвардейской стрелковой дивизии
<center>	Маннанов, Ильдар Маннанович	Орудийный номер 127-го артиллерийского полка	рядовой	17.12.1941
<center>	Моисеев, Петр Арсентьевич	командир отделения 314 гвардейского стрелкового полка	гвардии старший сержант	29.06.1945
<center>	Немчинов, Иван Николаевич	разведчик взвода пешей разведки 316 гвардейского стрелкового полка	гвардии сержант	29.06.1945	погиб в бою в 1945 году
<center>	Соловьев, Иван Александрович	командир отделения стрелковой роты 318 гвардейского стрелкового полка	гвардии старший сержант	29.06.1945
<center>	Харчиков, Михаил Борисович	Командир стрелковой роты 60-го стрелкового полка	капитан	24.03.1945

Память

• Обелиск на высоте Чёрная, 30-й километр шоссе Суоярви — Лоймола.
• [www.novgorod.fio.ru/projects/Project601/index.htm Школьный музей школы № 22 города Новгорода]
• город Тихвин «Мемориальная доска проезд Кошевого Петра Кирилловича»
• город Тихвин, проезд Кошевого; Мемориал «Проезд Кошевого»

Известные солдаты

• В 102 гвардейской стрелковой дивизии, с мая 1944 года по октябрь 1945 года проходил службу в должности командира отделения роты автоматчиков гвардии сержант Иннокентий Михайлович Смоктуновский — впоследствии известный советский актёр театра и кино, Герой Социалистического Труда, Народный артист СССР.

Литература

• Н. В. Огарков. Новгородско-Померанская стрелковая дивизия // Советская Военная Энциклопедия. — М.: Воениздат, 1978. — Т. 5. — С. 454. — 687 с. — 106 000 экз.
• [www.soldat.ru/files/3/27/62/196/604.html Т. П. Андрейкович «Сражались на Волхове». 65-я стрелковая дивизия]
• Кошевой П. К., «В годы военные», Москва, 1978
• Кавалеры ордена Славы трех степеней. Краткий биографический словарь - М.: Военное издательство,2000.

Ссылки

• [samsv.narod.ru/Div/Sd/sd065/default.html Справочник на сайте клуба «Память» Воронежского госуниверситета]
• [www.rkka.ru/handbook/guard/102gvsd.htm Справочник]
• [soldat.ru Справочники и форум на Солдат.ру]
• [encycl.chita.ru/encycl/person/?id=5297 102-я ДИВИЗИЯ ГВАРДЕЙСКАЯ СТРЕЛКОВАЯ КРАСНОЗНАМЕННАЯ ]

Отрывок, характеризующий 102-я гвардейская стрелковая дивизия

– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.


Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.