105-мм пушка 105 mle 1913 Schneider

105-мм пушка 105 mle 1913 Schneider
Общая информация
Страна	Франция Франция
Годы выпуска
Выпущено, шт.
Массогабаритные характеристики
Калибр, мм
Длина ствола, клб
Масса в боевом положении, кг
Масса в походном положении, кг
Углы обстрела
Возвышения (макс.), °
Снижения (мин.), °
Горизонтальный, °
Огневые возможности
Макс. дальность стрельбы, км
Скорострельность, выстр./мин

105-мм пушка Шнейдера образца 1913 года (фр. Canon de 105 mle 1913 Schneider или L 13 S) — французское орудие, применявшееся в ходе Первой мировой войны. По её окончании поставлялось на экспорт в Бельгию, Польшу, Югославию и Италию, где также производилась по лицензии и использовалась этими странами в ходе Второй мировой войны, так же как и Германией, использующей их в качестве трофейных орудий.

История

В начале ХХ века французская компания Шнейдер получила контроль над русским Путиловским заводом. Среди проектов, создававшихся на заводе в тот момент, был проект 107-мм полевого орудия. На то время это был нестандартно большой калибр с огромными перспективами развития. Предполагалось, что орудие будет отличаться значительно большей дальнобойностью, чем существовавшие тогда аналогичные орудия и инженеры Шнейдера взялись за доводку проекта для российской армии. Получившееся в итоге орудие поступило на вооружение российской армии под названием «42-линейная пушка образца 1910 года», а французские инженеры, с согласия заказчика, решили предложить орудие и французской армии, обязуясь при этом уменьшить калибр до 105 мм.

Французские военные поначалу отнеслись к предложению довольно прохладно, поскольку считали, что, располагая орудиями калибра 75-мм, не нуждаются в более тяжелых орудиях. Однако Шнейдер все же сумел продать своё изобретение и в 1913 году русская разработка поступила на вооружение Французской армии под индексом Canon de 105 modele 1913 Schneider, однако более широкую известность пушка приобрела под индексом L 13 S.

По сравнению со своим русским аналогом орудие имело более крепкий (и тяжёлый) лафет, орудийный щит, ствол, состоящий из трубы и кожуха, и поршневой затвор. Противооткатные устройства, смонтированные на однобрусном лафете, включали независимые друг от друга гидравлический тормоз отката и гидропневматический накатник. Стрельба велась унитарными патронами весом 15,74 кг на дистанции до 12 000 метров. Скорострельность орудия составляла около 4 выстрелов в минуту. Орудие оснащалось деревянными колесами со стальными обручами и предназначалось для буксировки лошадьми со скоростью 10 км/ч. К орудию прилагался передок, размещавший 14 выстрелов.

Первая мировая война

С началом Первой мировой войны орудие полностью доказало свою эффективность, особенно на контрасте с тем, что 75-мм орудия не могли в полной мере выполнить свои боевые задачи и полностью уничтожить защищённые цели. В связи с этим, в годы войны началось массовое производство пушки, с постепенным уклоном в большую сторону по сравнению с конкурентными системами меньшего калибра. Всего за время войны вооружённые силы Франции использовали около 1300 орудий.

Экспорт

После окончания Первой мировой войны орудие стало широко экспортироваться. Оно поставлялось в Бельгию, Польшу, Югославию и Италию.

Польша

См. также: 105-мм пушка wz. 29 Schneider

На вооружении Польши, которая вскоре приобрела и лицензию на производство, орудие поступило под наименованием Armata 105 mm wz. 13 Schneider, а в 1930 году поляки изготовили модернизированный вариант орудия Armata 105 mm wz. 29 Schneider оснастив его раздвижными станинами, позволившими увеличить угол горизонтальной наводки. Орудия обеих моделей приняли участие во Второй мировой войне.

Италия

В Италии орудие также было поставлено на производство, превратившись в итальянское орудие Cannone da 105/28 modello 1913, позже сокращённое в просто Cannone da 105/28 и оставалось одним из основных итальянских полевых орудий вплоть до сентября 1943 года, когда Италия вышла из войны.

Финляндия

К началу Зимней войны французские пушки были поставлены и в Финляндию, где получили наименование 105 K/13. Всего Финляндии удалось купить 12 орудий и 20 000 снарядов к ним. Они прибыли в феврале 1940 года и были направлены в 9-й тяжелый артиллерийский дивизион, где использовались в последние недели войны.

В «войне-продолжении», орудия были направлены в 28-й тяжелый артиллерийский дивизион. Среди финских солдат орудие получило репутацию хорошего и надежного.

Вторая мировая война

В самой Франции орудия также оставались на вооружении к началу Второй мировой войны, к маю 1940 года — вторжению немцев во Францию их числилось 854 экземпляра. В большинстве своем (около 700 штук), после окончания кампании они попали в руки немцев.

Помимо французских, в руки немцев попали и ранее экспортированные, а также произведенные за пределами Франции орудия из других стран. В вермахте они получили наименования:

• 10.5 cm K 331(f) — французские орудия
• 10.5 cm K 333(b) — орудия захваченные у Бельгии
• 10.5 cm K 338(i) — орудия захваченные у Италии
• 10.5 cm K 338(j) — орудия захваченные у Югославии
• 10.5 cm K 13(p) — польские не модернизированные орудия
• 10.5 cm K 29(p) — польские модернизированные орудия

Получив в итоге почти тысячу 105-мм пушек и огромное количество боеприпасов к ним, немцы установили эти орудия на позициях Атлантического вала для обороны северного побережья Франции. Уже в мае 1941 года на побережье одной Норвегии немцы располагали 74 четырёх-орудийными батареями французских пушек и 11 батареями польских пушек. Ещё 20 батарей французских 105-мм пушек входило в состав Атлантического вала.

Немцы снимали 105-мм пушки с лафетов и устанавливали на поворотные платформы с бронированными щитами для защиты прислуги. В бетонных бункерах на побережье Франции и соседних стран оборудовали многочисленные ДОТы, в которых располагались трофейные орудия. L 13 S как нельзя лучше подходили для установки в дотах, которые становились крепкими орешками для атакующих частей. После высадки союзников в июне 1944 года большинство дотов удалось обойти, а многие бункеры были захвачены практически без единого выстрела. В некоторых ДОТах пушки сохраняются до сих пор как музейные экспонаты.

Ссылки

• [www.jaegerplatoon.net/ARTILLERY4.htm 105 mle 1913 Schneider] (англ.). Проверено 18 февраля 2011. [www.webcitation.org/5w2uCIBmO Архивировано из первоисточника 27 января 2011].

Отрывок, характеризующий 105-мм пушка 105 mle 1913 Schneider

Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.