107-мм пушка образца 1910/30 годов

107-мм пушка образца 1910/30 годов
Калибр, мм	106,7
Экземпляры	не менее 863
Расчёт, чел.	8
Скорострельность, выстр/мин	5—6
Скорость возки по шоссе, км/ч	12 (на металлических колёсах с грузошиной)
Высота линии огня, мм	1175
Ствол
Длина ствола, мм/клб	4054/38 (без дульного тормоза)
Длина канала ствола, мм/клб	3907/36,6
Масса
Масса в походном положении, кг	3000
Масса в боевом положении, кг	2535
Габариты в походном положении
Длина, мм	7530 (в боевом положении)
Ширина, мм	2064 (в боевом положении)
Высота, мм	1735 (в боевом положении)
Клиренс, мм	360
Углы обстрела
Угол ВН, град	от −5 до +37°
Угол ГН, град	6°

107-мм пушка образца 1910/30 годов — тяжёлое советское артиллерийское орудие периода между Первой и Второй мировыми войнами. Данное орудие, представлявшее собой модернизацию пушки, разработанной для русской армии во Франции, производилось до середины 1930-х годов и приняло активное участие в Великой Отечественной войне в составе корпусной артиллерии и артиллерии РВГК.

История создания

К концу 1920-х годов советскому военному руководству стало очевидно, что орудия периода Первой мировой войны начинают устаревать. Создание и серийное производство большого количества новых образцов артиллерийского вооружения в то время не представлялось возможным по двум главным причинам: недостаток опыта российской конструкторской школы, ослабленной Революцией и Гражданской войной, и общее плохое состояние промышленности. В этой ситуации было принято решение провести модернизацию старых артиллерийских систем, затронувшую большинство состоявших на вооружении РККА образцов артиллерийского вооружения. Главной целью проводимой модернизации было увеличение дальности стрельбы.

Наряду с другими орудиями, была проведена модернизация и 107-мм пушки обр. 1910 г., разработанной французской фирмой «Шнейдер» (Schneider) и принятой на вооружение русской армии под официальным наименованием «42-линейная полевая тяжёлая пушка обр. 1910 г.». Проекты модернизации орудия были разработаны двумя организациями — Орудийно-арсенальным трестом (ОАТ) и Конструкторским бюро Научно-технического комитета Главного артиллерийского управления (КБ НТК ГАУ). Опытный образец орудия, разработанного ОАТ, имел ствол длиной 37,5 калибров, дульный тормоз, увеличенную зарядную камору и специальный уравновешивающий груз в казённой части ствола. Образец орудия КБ НТК ГАУ был близок к образцу ОАТ, отличаясь немного более длинным стволом (38 калибров) и рядом мелких изменений. По результатам испытаний, было решено для серийного производства взять образец КБ НТК ГАУ, дополнив его механизмом уравновешивания качающейся части орудия по типу образца ОАТ. При модернизации орудия производились следующие изменения конструкции:

• удлинён на 10 калибров ствол;
• установлен дульный тормоз;
• удлинена камора;
• принято раздельно-гильзовое заряжание;
• принят новый снаряд дальнобойной формы;
• укорочена на 160 мм люлька;
• на задней связке люльки и на казённой части ствола сверху установлен дополнительный груз;
• изменено давление в накатнике;
• изменено передаточное число подъёмного механизма.

Модернизированное орудие было принято на вооружение в 1931 году под официальным наименованием 107-мм пушка обр. 1910/30 гг.

Производство

107-мм пушки обр. 1910/30 гг. выпускались на ленинградском заводе «Большевик» (бывший Обуховский завод) и сталинградском заводе «Баррикады» с 1931-го до 1935 года как минимум. Кроме производства новых орудий с 1932-го по 1935 год (возможно и позже) осуществлялась переделка 107-мм пушек обр. 1910 г. на заводах «Баррикады», № 7, № 13 и ККЗ. Существующие на настоящий момент данные по производству и переделке орудий противоречивы, что связано с существенной разницей между количествами планово заказанных, фактически произведённых или модернизированных и принятых заказчиком орудий. Также остаётся неясным год окончания серийного производства 107-мм пушек обр. 1910/30 гг.

Описание конструкции

Орудие в целом сохранило основные особенности конструкции прототипа, являвшегося типичным представителем артсистем периода Первой мировой войны. К основным конструктивным особенностям 107-мм пушки обр. 1910/30 гг. относятся:

• поршневой затвор;
• раздельно-гильзовое заряжание;
• дульный тормоз щелевого типа с эффективностью 25 %;
• гидравлический компрессор;
• гидропневматический накатник;
• однобрусный лафет с неподрессоренным колёсным ходом.

Ствол орудия представлял собой трубу с кожухом длиной 1600 мм и уравновешивающим грузом. На дульном срезе крепился дульный тормоз, причём орудие при определённых условиях можно было эксплуатировать и без него. 107-мм пушка обр. 1910/30 гг. была одним из первых советских (российских) серийных артиллерийских орудий, оснащённых дульным тормозом. Ствол неподвижно соединён с салазками, при откате и накате они скользят вместе с ним по направляющим люльки. В нижней части корпуса салазок размещены противооткатные устройства — компрессор и накатник.

Однобрусный лафет почти не отличался от лафета 107-мм пушки обр. 1910 г. Подъёмный механизм имеет два сектора. Колёса деревянные (с ними скорость буксировки не превышала 6 км/ч) или металлические с резиновыми грузошинами. Орудие перевозилось восьмёркой лошадей, ещё шесть лошадей везли зарядный ящик на 42 выстрела.

Организационно-штатная структура

107-мм пушки обр. 1910/30 гг. входили в состав корпусной артиллерии. На 1941 год существовало три варианта организации корпусных артиллерийских полков:

• 2 дивизиона 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20 (24 орудия) и 1 дивизион 107-мм пушек (12 орудий)
• 2 дивизиона 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20 (24 орудия) и 2 дивизиона 107-мм пушек или 122-мм пушек А-19 (24 орудия)
• 3 дивизиона 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20 (36 орудий)

В сентябре 1941 года стрелковые корпуса были упразднены вместе с корпусной артиллерией. 107-мм пушки стали использоваться в составе артиллерии резерва Верховного Главного Командования (РВГК). В составе пушечного полка РВГК имелось, по разным штатам, 12, 18 или 24 пушки. Существовали также и пушечные бригады РВГК в составе 36 пушек. Полки могли объединяться в артиллерийские дивизии.

В 1943 году вновь начинается формирование стрелковых корпусов и корпусной артиллерии, большинство сохранившихся к тому моменту 107-мм пушек передаются в её состав. Корпусные артполки новой организации имели 16—20 орудий, причём кроме 107-мм пушек использовались также 152-мм гаубицы и 122-мм пушки. Значительное количество 107-мм пушек использовалось в составе отдельных артиллерийских полков и дивизионов укреплённых районов (УР) и в составе отдельных дивизионов и батарей фронтового и армейского подчинения.

Боевое применение

107-мм пушки обр. 1910/30 гг. принимали участие в боях на реке Халхин-Гол, при этом четыре орудия были потеряны. Орудия этого типа участвовали также в советско-финской войне 1939—1940 годов; в частности, в 9-й армии имелся 51-й артиллерийский полк, имевший 12 таких орудий, в составе 8-й армии — 467-й артиллерийский полк (24 пушки), в 7-й армии также имелось 12 таких орудий. 107-мм пушки обр. 1910/30 гг. по утверждениям обоих участвовавших в конфликте сторон потерь не понесли.

На июнь 1941 года имелось, по разным источникам, 863 или 828 (824 в армии и 4 в составе ВМФ) таких пушек. В западных округах имелось 474 107-мм пушки (среди последних учтено и небольшое количество новых 107-мм пушек М-60). Орудия этого типа активно участвовали в Великой Отечественной войне, в 1941—1942 годах значительная часть из них была потеряна. В 1943 году в состав корпусной артиллерии было передано порядка 490 оставшихся 107-мм пушек всех типов (главным образом, обр. 1910/30 гг.), которые использовались до конца войны.

107-мм пушки обр. 1910/30 гг. на тумбовых установках использовались для вооружения тяжёлых бронепоездов.

107-мм пушка обр. 1910/30 гг. за рубежом

Некоторое количество орудий этого типа было захвачено вермахтом в 1941—1942 годах. В немецкой армии трофейные орудия получили индекс 10,7 cm K.352(r) и использовались как в полевой артиллерии, так и в артиллерии береговой обороны. На март 1944 года в немецкой армии числилось 17 пушек этого типа, все они находились на Восточном фронте. Интересно, что финская армия, обладавшая богатым парком трофейных советских орудий, захваченных в ходе двух войн, не захватила ни одного орудия этого типа, хотя использовала оригинальные 107-мм пушки обр. 1910 г., как доставшиеся от русской армии, так и купленные в Польше, Франции и Латвии.

Оценка проекта

107-мм пушка обр. 1910/30 гг. являлась не очень существенной модернизацией орудия периода Первой мировой войны и сохранила большинство присущих орудиям того времени недостатков. Главными из них являлись:

• малый угол горизонтального наведения, обусловленный конструкцией однобрусного лафета;
• малая скорость возки из-за отсутствия подрессоривания, что существенно ограничивало подвижность орудия.

К концу 1930-х годов, несмотря на проведённую модернизацию, максимальная дальность стрельбы также стала недостаточной. К началу Великой Отечественной войны 107-мм пушка обр. 1910/30 гг. безусловно устарела. Для сравнения немецкий аналог — пушка 10,5 cm K.18 — имел подрессоренный лафет с раздвижными станинами, обеспечивавший угол горизонтального наведения 60°, скорость возки орудия достигала 40 км/ч, а максимальная дальность стрельбы — 19 км. Модернизированное орудие 10,5 cm K.18/40 имело дальность стрельбы 21 км. Кроме того, значительная часть немецких орудий входила в состав дивизионной артиллерии — артиллерийский полк танковых и панцергренадерских дивизий вермахта имел батарею из четырёх 105-мм орудий, в то время как советские 107-мм пушки находились в корпусной артиллерии и частях РВГК. Подобная организационно-штатная структура позволяла немецким войскам весьма гибко использовать тяжёлую артиллерию, в частности, в 1941 году 105-мм пушки стали одним из важных средств борьбы с хорошо бронированными советскими тяжёлыми танками КВ.

Несмотря на неплохую баллистику (на дистанции порядка 1 км орудие могло поразить в лоб немецкий тяжёлый танк «Тигр») использование 107-мм пушки обр. 1910/30 гг. как противотанковой было затруднено малым углом горизонтального наведения и раздельным заряжанием.

В то же время орудие имело и свои достоинства. Оно было лёгким (в два раза легче немецких аналогов), соответствуя по этому параметру 122-мм дивизионной гаубице М-30, что позволяло орудию меньше зависеть от механической тяги. Вместо специализированных тягачей 107-мм пушка могла буксироваться тяжёлыми грузовиками или лошадьми. Орудие имело простую и надёжную конструкцию, большой ассортимент боеприпасов и при правильном использовании могло действовать достаточно эффективно.

Преемником орудия стала новая 107-мм пушка М-60, первоначально разработанная как дивизионное орудие и имевшая более мощную баллистику. По ряду причин производство этого орудия имело мелкосерийный характер. Кроме того, в 1943 году на базе гаубицы М-30 была создана и испытана 107-мм дивизионная пушка 9С-1, имевшая баллистику пушки обр. 1910/30 гг. Орудие выдержало полигонные испытания и было рекомендовано к принятию на вооружение, однако серийно не производилась. В какой-то мере преемником пушки можно считать 100-мм пушку образца 1943 года (БС-3), которая в конце войны также использовалась в корпусной артиллерии. В то же время, последняя имела очень мощную баллистику и являлась специализированным противотанковым орудием.

Характеристики и свойства боеприпасов

Орудие имело раздельно-гильзовое заряжание, к нему полагались два метательных заряда — полный и уменьшенный. Полным зарядом запрещалось стрелять при снятом дульном тормозе, а также при использовании старых фугасных гранат, шрапнели и дымовых снарядов. Боекомплект 107-мм пушки обр. 1910/30 гг. включал различные типы снарядов, что придавало орудию большую гибкость в использовании. Осколочно-фугасный снаряд ОФ-420 с установленным на осколочное действие взрывателем при разрыве давал зону сплошного поражения (поражается не менее 90 % целей) размером 14×6 м, зону действительного поражения (поражается не менее 50 % целей) размером 40×20 м. При установке взрывателя на фугасное действие при попадании снаряда в грунт средней плотности образовывалась воронка глубиной 40—60 см и диаметром 1—1,5 м. Эффективным снарядом против открыто расположенной живой силы была шрапнель — снаряд содержал более 600 пуль, создающих зону поражения размером 40—50 м по фронту и до 800 м в глубину.

Номенклатура боеприпасов
Тип	Обозначение	Вес снаряда, кг	Вес ВВ, кг	Начальная скорость, м/с	Дальность табличная, м
Калиберные бронебойные снаряды
Бронебойный тупоголовый (АРВС)	Б-420	18,71	0,44	655	3000
Осколочно-фугасные и фугасные снаряды
Стальная дальнобойная граната	ОФ-420	17,2	2,15	670	16 130
Осколочно-фугасная граната	ОФ-420У	17,4	2,01	670	16 130
Фугасная граната	Ф-420У	16,54	1,8	581 (уменьшенный заряд)	14 150
Старая фугасная граната	Ф-422Л	16,41	1,56	580 (уменьшенный заряд)	11 220
Старая фугасная граната	Ф-422К	16,41	1,54	580 (уменьшенный заряд)	11 220
Старая фугасная граната	Ф-422М	16,41	1,7	580 (уменьшенный заряд)	11 220
Шрапнель
Шрапнель с трубкой 45 сек.	Ш-422	16,54—17,25	0,44	579 (уменьшенный заряд)	9400
Шрапнель с трубкой Т-6	Ш-422Т	16,44	0,44	579 (уменьшенный заряд)	10 700
Дымовые снаряды
Дымовой	Д-422У	16,73	0,32/1,76	580 (уменьшенный заряд)	11 220
Зажигательные снаряды
Зажигательный термитно-сегментного снаряжения с трубкой Т-6 (Т-7)	З-420	17,2	0,035/1,6	670	10 800 (15 000)
Зажигательный электронно-сегментного снаряжения с трубкой Т-6 (Т-7)	З-420	16,37	0,035/1,6	680	10 180 (15 260)
Химические снаряды
Осколочно-химический	ОХ-420	17,2	?	670	16 130
Химический	ХС-420	16,9	?	670	16 130
Химический с «НОВ»	ХН-422	16,4	?	580 (уменьшенный заряд)	11 220
Химический с «СОВ»	ХС-422	16,4	0,35/1,7	580 (уменьшенный заряд)	11 220

Таблица бронепробиваемости для 107-мм пушки обр. 1910/30 гг.
Тупоголовый калиберный бронебойный снаряд Б-420
Дальность, м	При угле встречи 60°, мм	При угле встречи 90°, мм
100	95	117
250	93	115
500	90	111
750	87	107
1000	84	103
1500	78	95
2000	72	89
2500	67	82
3000	62	76
Приведённые данные относятся к советской методике измерения пробивной способности. Следует помнить, что показатели бронепробиваемости могут заметно различаться при использовании различных партий снарядов и различной по технологии изготовления брони.

Где можно увидеть

107-мм пушка образца 1910/30 гг. находится в экспозиции Музея артиллерии и инженерных войск в Санкт-Петербурге. Орудие находится на открытой площадке.

Ещё одно такое орудие установлено в качестве памятника советским воинам и партизанам в деревне Городец Шарковщинского района Витебской области Республики Беларусь.

Другая пушка этой модели, выпуска 1933 года (вероятно, попавшая в США через немецкие руки) экспонируется в Мемориальном парке 36-й пехотной дивизии в городе Браунвуд в Техасе.

Литература

• Широкорад А. Б. Энциклопедия отечественной артиллерии. — Мн.: Харвест, 2000. — 1156 с.: илл. с. — ISBN 985-433-703-0.
• Иванов А. Артиллерия СССР во Второй мировой войне. — СПб.: Нева, 2003. — 64 с. — ISBN 5-7654-2731-6.
• Шунков В. Н. Оружие Красной армии. — Мн.: Харвест, 1999. — 544 с. — ISBN 985-433-469-4.

Ссылки

• [www.kursk1943.mil.ru/kursk/tw/art/s_107-1910-30.html 107-мм пушка обр. 1910/30 гг]. Курская битва. — выдержка из книги: В. Н. Шунков. Оружие Красной армии. [www.webcitation.org/652OUaTlq Архивировано из первоисточника 29 января 2012].
• [www.dishmodels.ru/wshow.htm?p=325 Галерея фотографий орудия]

Отрывок, характеризующий 107-мм пушка образца 1910/30 годов

– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…