10 июля
Поделись знанием:
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.
В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.
– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
← июль → | ||||||
Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб | Вс |
1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 |
8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 |
15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |
22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 |
29 | 30 | 31 | ||||
2024 г. |
10 июля — 191-й день года (192-й в високосные годы) в григорианском календаре. До конца года остаётся 174 дня.
Содержание
Праздники
См. также: Категория:Праздники 10 июля
- Багамы, День независимости.
- Мавритания, День армии.
- Россия, День воинской славы (годовщина победы русской армии над шведами в Полтавском сражении, которое состоялось 8 июля 1709 года).
- Япония, День натто.
- Монголия, День государственного флага.
Религиозные
- память преподобного Сампсона Странноприимца (ок. 530);
- память праведной Иоанны Мироносицы (I в.);
- обретение мощей преподобного Амвросия Оптинского (1998);
- память преподобного Серапиона Кожеезерского (1611);
- память преподобного Севира Валерийского (Италийского), пресвитера (VI в.);
- память преподобного Георгия Иверского, Святогорца (1065);
- память преподобного Мартина Туровского (после 1146);
- Празднество в Вологде всем преподобным отцам Вологодским (переходящее празднование в 2016 году);
- Собор Новгородских святых (переходящее празднование в 2016 году);
- Собор Белорусских святых (переходящее празднование в 2016 году);
- Собор Псковских святых (переходящее празднование в 2016 году);
- Собор Санкт-Петербургских святых (переходящее празднование в 2016 году);
- память преподобномучеников Неофита, Ионы, Неофита, Ионы и Парфения Липсийских (переходящее празднование в 2016 году);
- память священномучеников Александра Сидорова и Владимира Сергеева пресвитеров (1918);
- память священномученика Петра Остроумова, пресвитера (1939).
Именины
- Православные: Владимир, Георгий, Егор, Иван, (Иоанн), Иоанна, Самсон, Серапион, Юрий.
- Католические: Амелия, Антон, Филипп.
События
См. также: Категория:События 10 июля
До XIX века
- 138 — Антонин Пий стал римским императором.
- 1040 — согласно легенде, в этот день леди Годива проехала обнажённой по городу Ковентри верхом на лошади, чтобы заставить своего мужа, графа Леофрика, снизить непосильные для горожан налоги. Благодарные потомки установили в городе памятник леди Годиве и отмечают этот день как праздник.
- 1499 — корабль «Берриу» под командой Николау Куэлью из флотилии Васко да Гама, открывшей морской путь в Индию, первым возвратился в Лиссабон спустя два года после начала экспедиции. Да Гама на «Сан-Габриэле» разлучился с «Берриу» у островов Зелёного Мыса во время шторма и прибыл на родину в сентябре.
- 1547 — во Франции прошла последняя официально разрешённая королём дуэль. Причиной дальнейшего запрета дуэлей были частые смертельные случаи. Несмотря на запрет, дуэли продолжались столь же часто, как и прежде. Поэтому в 1566 году король Карл IX был вынужден издать указ, которым к смертной казни приговаривался любой участник дуэли.
- 1609 — немецкие католические князья создали Католическую лигу для борьбы с Реформацией.
- 1712 — в Петербурге заложен каменный Петропавловский собор.
- 1790 — при допросе издатель книги «Путешествие из Петербурга в Москву» назвал имя автора — Александр Радищев.
- 1796 — выдающийся немецкий математик Карл Фридрих Гаусс открыл, что любое натуральное число может быть представлено как сумма не более чем трёх треугольных чисел и сделал знаменитую запись в своём дневнике: «Heureka! num= Δ + Δ + Δ.»
XIX век
- 1847 — в США прибыли 35 первых китайских эмигрантов.
- 1873 — после бурной ссоры в Брюсселе смертельно пьяный Поль Верлен выстрелил в Артюра Рембо, легко ранив того в запястье.
- 1877 — завершилась героическая оборона русскими войсками крепости Баязет.
- 1878 — в Англии впервые футбольный арбитр использовал свисток (до этого судьи кричали).
- 1890 — Вайоминг стал 44 штатом США.
XX век
- 1908 — голландский физик Хейке Камерлинг-Оннес впервые в мире получил жидкий гелий.
- 1918 — на V Всероссийском съезде Советов в Москве принята первая Конституция РСФСР.
- 1925
- Начался «Обезьяний процесс» — суд над учителем Джоном Скоупсом (John Thomas Scopes), который на своих лекциях излагал основы теории эволюции Чарльза Дарвина.
- Постановлением Президиума ЦИК и Совнаркома СССР создано ТАСС — Телеграфное агентство Советского Союза.
- По маршруту Москва — Улан-Батор — Пекин стартовали шесть самолётов — первый большой перелёт советских лётчиков. За семь дней самолёты покрыли расстояние 6476 км.
- 1930 — основан Московский государственный библиотечный институт (ныне — Московский государственный университет культуры и искусств).
- 1931 — Политбюро ЦК ВКП(б) постановило освободить из тюрем несколько тысяч инженеров и техников.
- 1934 — образован НКВД СССР.
- 1935 — принято постановление «О Генеральном плане реконструкции Москвы». В нём сказано: «…строить и создавать высококачественные сооружения для трудящихся, чтобы строительство столицы СССР и архитектурное оформление столицы полностью отражали величие и красоту социалистической эпохи».
- 1940 — во Франции в городе Виши образовано правительство маршала Анри Филиппа Петэна.
- 1941
- Массовое убийство поляками евреев в деревне Едвабне в Польше.
- Начало Смоленского сражения в Великой Отечественной войне.
- 1947 — в Югославии основана фирма звукозаписи «Jugoton».
- 1949 — в ирландской столице городе Дублине вышел на маршрут последний трамвай.
- 1950 — в Англии отменены военные ограничения на торговлю мылом.
- 1956 — палата лордов британского парламента наложила вето на закон об отмене смертной казни в Англии.
- 1958 — на автостоянках в Лондонском районе Мейфэр установлены счётчики.
- 1962 — запущен первый коммерческий спутник связи — «Телстар».
- 1964 — вышел в свет альбом группы The Beatles «A Hard Day’s Night», с которого началась массовая битломания.
- 1965
- Ленинград награждён Золотой Звездой Героя (4-я награда города).
- Первое место в хит-параде журнала «Billboard» заняла песня «(I Can-t Get No) Satisfaction» группы «The Rolling Stones» и удерживала его четыре недели. Мик Джаггер со товарищи был определённо удовлетворён, а песня так и осталась визитной карточкой группы. В 1999 году в авторитетном опросе, проведённом телеканалом VH1 среди деятелей музыкального бизнеса, эта песня была названа самым популярным рок-произведением XX века.
- 1968
- Эрик Клэптон объявил о распаде группы «Cream». Прощальное турне группы завершится концертом в лондонском «Альберт-Холле» 26 ноября того же года.
- Участники группы «Nice» сожгли на сцене американский флаг. Выступления коллектива в «Royal Albert Hall» были запрещены.
- 1973 — провозглашена независимость Багам от Великобритании.
- 1974 — катастрофа Ту-154 под Каиром, погибли 6 человек.
- 1981 — в военно-морском флоте США офицерам запретили ношение бороды.
- 1984 — на пресс-конференции в Милане советский режиссёр Андрей Тарковский заявил, что остаётся на Западе.
- 1985
- Катастрофа Ту-154 под Учкудуком. Погибли 200 человек — крупнейшая авиакатастрофа в истории советской авиации.
- французскими спецслужбами затоплен корабль «Rainbow Warrior», принадлежавший организации «Гринпис».
- 1991 — начало полномочий первого Президента РФ Бориса Николаевича Ельцина.
- 1994 — Гран При Великобритании. Начало битвы Михаэля Шумахера за свой первый чемпионский титул.
- 1995 — Папа римский Иоанн Павел II в специальном послании женщинам признал, что католическая церковь на протяжении многих лет дискриминировала их.
XXI век
- 2001 — Московская городская дума запретила свистеть, петь и шуметь в столице по ночам.
- 2002
- Президент Украины Леонид Кучма подписал указ об интеграции Украины в НАТО.
- Ватикан выступил с заявлением, что семь женщин-священников, возведённых в сан в Австрии месяц назад, должны признать всю нелепость этой церемонии. Церемонию проводил не признанный папским престолом аргентинский епископ Ромул Браши.
- 2011 — на Волге затонул теплоход «Булгария». Погибли 122 человека, спасено 79 человек[3].
- 2012 — Русская Википедия по решению сообщества была заблокирована на один день в знак протеста против Законопроекта № 89417-6, который предполагал введение цензуры в Рунете.
Родились
См. также: Категория:Родившиеся 10 июля
До XIX века
- 1451 — Яков III (ум. 1488), король Шотландии.
- 1509 — Жан Кальвин (ум. 1564), швейцарский религиозный реформатор, основатель кальвинизма.
- 1557 — Леандро Бассано (ум. 1662, венецианский художник.
- 1726 — Александр Филиппович Кокоринов (ум. 1772), архитектор, первый директор Российской Академии художеств.
- 1737 — Платон (Лёвшин) (ум. 1812), видный деятель Русского Просвещения, реформатор духовного образования, знаменитый в своё время проповедник, митрополит (с 1787) Московский и Коломенский.
XIX век
- 1830 — Камиль Жакоб Писсарро (ум. 1903), французский художник-импрессионист.
- 1834 — Джеймс Эббот Макнил Уистлер (ум. 1903), англо-американский художник.
- 1835 — Генрик Венявский (ум. 1880), польский скрипач и композитор, автор полонезов и мазурок.
- 1847 — Владимир Георгиевич Глики (ум. 1887), русский медик, приват-доцент Московского университета; доктор медицины.
- 1851 — Фридрих Визер (Friedrich von Wieser; ум. 1926), экономист, представитель австрийской школы в политической экономии.
- 1856 — Никола Тесла (ум. 1943), сербо-американский изобретатель в области электро- и радиотехники.
- 1863 — Сергей Толстой (ум. 1947), русский советский композитор, музыкальный этнограф, сын Л. Н. Толстого.
- 1869 — Кальман Кандо (Kálmán Kandó; ум. 1931), венгерский изобретатель синхронного преобразователя фаз.
- 1871 — Марсель Пруст (ум. 1922), французский писатель и философ.
- 1874 — Сергей Конёнков (ум. 1971), русский советский скульптор, художник.
- 1883 — Сэм Вуд (ум. 1949), американский режиссёр, обладатель премии «Оскар» и именной звезды на Голливудской «Аллее славы».
- 1888 — Джорджо де Кирико (ум. 1978), итальянский художник.
- 1890 — Вера Михайловна Инбер (ум. 1972), русская советская поэтесса и прозаик («Сыну, которого нет», «Вполголоса», «Анкета времени», «Пулковский меридиан»).
- 1895 — Карл Орф (ум. 1982), немецкий композитор («Триумфы», «Умница»).
- 1896 — Борис Павлович Городецкий, советский историк литературы, пушкинист.
XX век
- 1902
- Николас Гильен (ум. 1989), кубинский поэт, антифашист, антимилитарист («Песни для солдат», «Испания», «Всё моё»).
- Сергей Лемешев (ум. 1977), советский оперный певец (лирический тенор), Народный артист СССР.
- 1905
- Лев Кассиль (ум. 1970), советский писатель («Кондуит и Швамбрания», «Вратарь республики», «Дорогие мои мальчишки»).
- Вольфрам Зиверс (ум. 1947), один из руководителей расовой политики Третьего рейха, генеральный секретарь Аненербе.
- 1918 — Джеймс Олдридж, английский писатель и общественный деятель австралийского происхождения («Дело чести», «Последний дюйм», «Сын земли чужой»).
- 1920
- Владимир Балашов (ум. 1996), актёр театра и кино («Это было в Донбассе», «Корабли штурмуют бастионы», «Дело Артамоновых»).
- Оуэн Чемберлен (ум. 2006), американский физик, один из создателей атомной бомбы, лауреат Нобелевской премии 1959 года.
- 1928 — Бернар Бюффе, французский художник-экспрессионист (покончил с собой в 1999 году).
- 1931 — Альгимантас Масюлис, литовский актёр театра и кино («Бриллианты для диктатуры пролетариата», «Щит и меч», «Стрелы Робин Гуда»).
- 1939 — Валентина Дмитриевна Пономарёва, российская джазовая певица (меццо-сопрано), исполнительница романсов и цыганских песен.
- 1942
- Пётр Ильич Климук, советский космонавт, дважды Герой Советского Союза, генерал-полковник авиации.
- Ронни Джеймс Дио, американский рок-музыкант, певец и автор песен, наиболее известен как фронтмен групп Rainbow, Black Sabbath и лидер собственного проекта Dio.
- 1943 — Артур Эш (ум. 1993), афроамериканский теннисист выигравший 33 турнира и Кубок Дэвиса.
- 1947 — Илья Олейников (настоящая фамилия Клявер) (ум. 2012), актёр, участник юмористической программы «Городок».
- 1951 — Александр Кавалеров, российский киноактёр, Мамочка из кинофильма «Республика ШКИД».
- 1953 — Татьяна Веденеева, советская и российская телеведущая, актриса, журналистка, «тетя Таня» из «Спокойной ночи, малыши!».
- 1957 — Юрий Стоянов, актёр, участник юмористической программы «Городок».
- 1970 — Джон Симм, английский актер («Жизнь на Марсе», «Доктор Кто»).
- 1972
- Тило Вольфф, немецкий музыкант, основатель и лидер группы «Lacrimosa».
- София Вергара, колумбийская актриса, модель, телеведущая.
- 1980 — Джессика Симпсон, американская певица, актриса, телеведущая и дизайнер.
- 1985 — Марио Гомес, немецкий футболист.
Скончались
См. также: Категория:Умершие 10 июля
- 1086 — Кнуд IV Святой, король Дании. Один из сыновей короля Свена II Эстридсена. Святой покровитель Дании.
- 1103 — Эрик I Добрый, король Дании, сын короля Свена II Эстридсена.
- 1559 — Генрих II (р. 1519), король Франции.
- 1561 — Рустем-паша (р.1500), великий визирь Османской империи.
- 1584 — Вильгельм I Оранский (р. 1533), первый штатгальтер Голландии, граф Нассауский и принц Оранский.
- 1806 — Джордж Стаббс (р. 1724), английский художник («Анатомия лошади»).
- 1851 — Луи́ Жак Манде́ Даге́рр (р. 1787), французский художник и изобретатель, один из создателей фотографии.
- 1884 — Пол Чарльз Морфи (р. 1837), американский шахматный гений.
- 1901 — Василий (Васил) Друмев (Архимандрит Климент Тырновский), болгарский писатель, драматург и общественный деятель.
- 1910 — Иоганн Готтфрид Галле (р. 1812), немецкий астрономом, обнаруживший планету Нептун, орбита которой была вычислена ранее Урбеном Леверье.
- 1966 — Мальвина Хоффман (Malvina Hoffman) (р. 1887), американский скульптор, автор скульптур русских балерин.
- 1970 — Павел Волков (р. 1897), советский актёр театра и кино («Юность Максима», «Комсомольск», «Судьба человека»).
- 1983 — Вернер Эгк, немецкий композитор, дирижёр и педагог, член Баварской академии изящных искусств.
- 1989 — Мел Бланк, американский актёр озвучивания, комедиант.
- 2001 — Василий Левашов, последний член подпольной антифашистской организации «Молодая гвардия».
- 2006 — Шамиль Басаев, лидер чеченских террористов-исламистов.
- 2011 — Ролан Пёти (р. 1924), французский хореограф и танцор.
- 2016 — Анатолий Исаев (р. 1932), советский футболист, тренер.
Приметы
- Самсон-сеногной. Самсон Сеночный.
- Если на день святого Самсона будет дождь, то все лето будет мокрое до бабьего лета. Мокро будет семь недель[4].
См. также
10 июля в Викиновостях? |
Напишите отзыв о статье "10 июля"
Примечания
- ↑ [azbyka.ru/days/2016-07-10 Старый стиль, 27 июня, Новый стиль 10 июля, воскресенье] // Православный церковный календарь
- ↑ [calendar.pravmir.ru/2016/7/10 10 июля 2016 года] // Православие и мир, православный календарь, 2016 г.
- ↑ [www.ria.ru/society/20110725/406736786.html Спасатели нашли тела всех погибших с затонувшей «Булгарии» — МЧС]
- ↑ [www.rg.ru/2008/07/10/primeti.html Народные приметы — 10 июля]
Отрывок, характеризующий 10 июля
Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.
В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.
– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.