11-й чехословацкий пехотный батальон
| 11-й чехословацкий пехотный батальон | |
| Годы существования |
1940—1942 |
|---|---|
| Страна | |
| Входит в |
|
| Тип |
пехота |
| Участие в | |
| Командиры | |
| Известные командиры |
подполковник Карел Клапарек |
11-й чехословацкий пехотный батальон — Восток (англ. Czechoslovak Infantry Battalion No 11 — East, чеш. 11. československý pěší prapor — Východní) — пехотный батальон Вооружённых сил Великобритании, состоявший из чехословацких добровольцев и участвовавший во Второй мировой войне на Средиземноморском театре военных действий.
История
Батальон образован 1 ноября 1940 в лагере Гедера близ Тель-Авива из чехословацких добровольцев. Командиром был назначен подполковник Карел Клапалек. В состав батальона вошли четыре стрелковые роты (по три взвода каждая) и рота поддержки (взводы пулемётчиков, связистов, сапёров, инженеров-ремонтников и транспорта). В начале декабря 1940 года батальон начал адаптацию к климату Иудейской пустыни, а затем перебрался в Египте к Сиди-Бишру и Агами. Там он нёс охранную службу, постоянно повышая свою боеготовность. С 30 мая по 6 октября 1941 батальон был в составе 23-й пехотной бригады и нёс охранную службу близ Матруха в рамках операции «Батлакс». Позднее он перебрался в Сирию, где участвовал в операции «Экспортер» и оставался до октября 1941 года.
В августе 1941 года министерство национальной обороны Чехословакии безуспешно попыталось уговорить британское командование передать батальон в распоряжение Чехословацких вооружённых сил в Великобритании. После разговора с подполковником Клапалеком представитель командования согласился перевести батальон в осаждённый Тобрук. 20 октября 1941 батальон вступил в состав Карпатской пехотной бригады Войска Польского на Западе. В ходе боёв за Тобрук батальон потерял 14 человек убитыми и 81 ранеными. Во время осады батальон был переподчинён 13-му армейскому корпусу и 38-й индийской пехотной бригаде (до её отбытия в Египет 27 марта 1942).
7 апреля 1942 батальон прибыл в Палестину, где де-факто влился в состав 200-го лёгкого зенитного полка Восток (к маю был завершён процесс). В 1943 году полк был расформирован, а служившие в нём чехословаки перешли в 1-ю чехословацкую танковую бригаду.
Напишите отзыв о статье "11-й чехословацкий пехотный батальон"
Литература
- Roubicek, Marcel, Echo of the Bugle, extinct military and constabulary forces in Palestine and Trans-Jordan 1915,1967, Franciscan (Jerusalem 1974).
- Čejka, Eduard, Československý odboj na Západě (1939-1945). Mladá fronta, Praha 1997.
- Duben, V. N., Na všech frontách - Čechoslováci ve II. světové válce. Melantrich, Praha 1992.
- Gottlieb, František, Po druhé Tobruk. Naše Vojsko, Praha 1946.
- Hrbek, Jaroslav, Tobrúk 1941. Argo, Praha 1997.
- Klapálek, Karel, Ozvěny bojů. Naše vojsko, Praha 1987.
Ссылки
- [www.rothwell.force9.co.uk/11th.htm Czechoslovak Bn No 11] (англ.)
- [hartmann.valka.cz/udalostiww2/czwestcp/strvych/index.htm Československý odboj na Středním Východě a v Africe] (чешск.)
Отрывок, характеризующий 11-й чехословацкий пехотный батальон
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»
Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
