11-я пехотная дивизия (Франция)
| 11-я пехотная дивизия Великой армии | |
| Годы существования |
1 апреля 1812 года - |
|---|---|
| Страна |
|
| Тип | |
| Командиры | |
| Известные командиры | |
11-я пехотная дивизия — пехотное соединение Великой армии.
Содержание
История дивизии
15 сентября 1811 года Разу возглавил 2-ю дивизию Рейнского обсервационного корпуса. 2-я дивизия 10 января 1812 года была реорганизована, 1 апреля 1812 года переименована в 11-ю пехотную дивизию Великой армии.[1] и вошла в состав корпуса маршала Нея. С 11-й дивизией Разу предстояло разделить радость побед и горечь поражений, которые ожидали их в России.
Девятнадцатого августа 1812 года 11-я дивизия атаковала отряд Тучкова у Валутиной горы, тщетно стремясь захватить важный перекрёсток дорог у Лубино и перерезать линии коммуникаций 1-й Западной армии. В ходе Бородинского сражения дивизии Разу предписывалось штурмовать левую (северную) и центральную флеши. Не с первой попытки и ценой огромных потерь поставленная задача была выполнена. Особенно отважно сражались 4-й и 18-й линейные полки 11-й дивизии. Эти же подразделения отличились в бою под Красным (18 ноября 1812). Пробиваясь из окружения, маршал Ней бросил Разу и его солдат на позиции русских за Лосминским оврагом. В результате этого наступления 11-я дивизия фактически перестала существовать. Сам Разу был ранен в бою и сдал командование бригадному генералу д’Энену. Вот как описывает эту героическую атаку авторитетный французский исследователь А. Лашук:
"Быстро преодолев Лосминский овраг, французы заставили отступить русских стрелков, а затем устремились на пушки.
Массы неприятельской пехоты медленно тронулись на них. Встреченный в упор картечным залпом, 4-й полк Фезансака понёс
огромные потери. Его первый дивизион, буквально снесённый картечью, опрокинулся на второй дивизион и привёл его
в расстройство. Французская полковая колонна остановилась, и в этот момент русская пехота ударила на неё в штыки,
а кавалерия атаковала с флангов. Задавленные численностью врага, остатки обоих батальонов 4-го линейного полка
в беспорядке отступили обратно за овраг и вновь собрались на большой дороге под прикрытием дивизии Ледрю и огня
немногочисленных орудий корпуса Нея.
Вся атака продолжалась не более четверти часа. После неё 4-й полк, насчитывавший прежде около 500 штыков, уменьшился до
200 бойцов. Ещё больше, чем он, пострадали Иллирийский и 18-й линейный полки, действовавшие на флангах. Обе эти части,
расстрелянные картечью и атакованные русской пехотой и кавалерией были практически уничтожены, а 18-й полк к тому же
потерял своего орла."
Командный состав дивизии
- Командир дивизии — дивизионный генерал барон Жан Луи Николя Разу (фр. Jean Louis Nicolas Razout).[1]
- Начальник штаба — полковник штаба шевалье Александр Монбрён (фр. Alexandre Montbrun).[1]
- Артиллерия дивизии
Боевой состав дивизии
Итого в 11-й пехотной дивизии: 4546 человек, 14 орудий[2]
Напишите отзыв о статье "11-я пехотная дивизия (Франция)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [www.museum.ru/museum/1812/War/Grande_Arme_1812/3_arm_corps.html 1812 год. К. Власов «Расписание Великой армии на начало русской кампании 1812 г.» Третий армейский корпус]
- ↑ [www.genstab.ru/oob_bor_fr_1.htm Генштаб. Французская армия в 1812 году. Французская армия при Бородино 5-7 сентября 1812 года. III пехотный корпус] Проверено: 1 ноября 2005 года
См. также
Отрывок, характеризующий 11-я пехотная дивизия (Франция)
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.
В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
