11-я пехотная дивизия (Третий рейх)

11-я пехотная дивизия (11. Infanterie-Division)
Эмблема 11-й пехотной дивизии
Годы существования	1934 — 1945
Страна	Третий рейх
Прозвище	«красная лосиная голова» (Roter Elchkopf)
Участие в	Вторая мировая война Польская кампания (1939), Французская кампания (1940), Война на Восточном фронте

11-я пехотная дивизия являлась боевым соединением вермахта. Она была сформирована в 1934 году как стандартная пехотная дивизия и принадлежала к первой волне мобилизации. Она приняла участие в польской кампании 1939 г., французской кампании 1940 г. и войне на Восточном фронте. Большую часть войны провела осаждая Ленинград (1941—1944). С октября 1944 года сражалась в Курляндском котле, заслужив славу «пожарной бригады». Количество награждений Рыцарским крестом в дивизии к концу войны составило 43, пятеро военнослужащих были удостоены дубовых листьев к Рыцарскому кресту.

Формирование

Дивизия была сформирована в 1934 году в Алленштейне на основе 2-го пехотного полка 1-й пехотной дивизии рейхсвера. Первоначально в целях дезинформации штаб дивизии носил название «военное управление Алленштейна», затем «командир пехоты 1-й дивизии» (Infanterieführer I). Когда в октябре 1935 года официально было объявлено о создании вермахта, дивизия получила порядковый номер 11 и была подчинена командованию 1-го корпусного округа. В состав дивизии вошли 2-й, 23-й и 44-й пехотные полки.

Боевой путь

Во время подготовки к боевым действиям против Чехословакии во время Судетского кризиса 1938 г. 11-я дивизия в составе 1-го армейского корпуса осталась в Восточной Пруссии в распоряжении командования 3-й армии, имевшей целью охрану восточной границы Германии.

В 1939 году дивизия в составе своего 1-го армейского корпуса участвовала во вторжении в Польшу, в частности, в боях за млавскую позицию и в осаде Варшавы. В декабре 1939 года дивизия была переброшена на Западный фронт.

В ходе французской кампании 1940 года дивизия первоначально находилась в резерве, а в конце мая приняла участие в ликвидации французской группировки в районе Лилля. На заключительном этапе кампании дивизия действовала в составе «родного» 1-го армейского корпуса. Затем дивизия несла оккупационную службу во Франции, а в марте 1941 года была переброшена в Восточную Пруссию.

Во время вторжения в Советский Союз дивизия действовала в составе 1-го армейского корпуса 18-й армии группы армий «Север», начав своё наступление из района Шилуте. В августе дивизия содействовала захвату Новгорода.

В первом эшелоне I армейского корпуса наступали 11-я и 21-я пехотные дивизии, которые уже 10 августа прорвали первые две позиции советских войск. На следующий день был захвачен Шимск. 12 августа к расширяющемуся наступлению присоединились 126-я и 96-я пехотные дивизии. Завершился прорыв обороны 48-й армии на новгородском направлении 13 августа. Решающую роль в этот день сыграл тот факт, что в руки немцев попал подробный план обороны 128-й стрелковой дивизии. На нём были обозначены минные поля, основные узлы сопротивления и распределение сил между различными участками обороны. В соответствии с этим командиры 11-й и 21-й дивизий ввели своих сапёров для ликвидации обширных минных полей, за сапёрами следовали авангарды наступающих полков. Для уничтожения дотов использовались 88-мм зенитки. 14 августа 21-я пехотная дивизия вышла к шоссейной дороге Новгород — Луга, а 11-я пехотная дивизия — к железной дороге на том же направлении. Сапёрный батальон 11-й дивизии взорвал мост на этой дороге. Советские войска на Лужском рубеже постепенно утрачивали ниточки коммуникаций, которые связывали их с тылом. Утром 15 августа немцами была предпринята попытка с ходу овладеть Новгородом, но она потерпела неудачу. На Новгород обрушились пикировщики VIII авиакорпуса. … В вечерние часы 21-я пехотная дивизия просочилась в город, и утром 16 августа над новгородским кремлем развевался немецкий флаг. Однако сражение за город на этом не закончилось. Полк 21-й пехотной дивизии и 424-й полк 126-й пехотной дивизии остались совместно с VIII авиакорпусом штурмовать город, а остальные полки 21-й дивизии и 11-я пехотная дивизия начали наступление на Чудово.

Затем дивизия вместе с корпусом была переброшена в район Чудово, откуда начала продвижение к Киришам с целью заблокировать железную дорогу через Мгу к Ленинграду. В октябре дивизия вела наступление от Киришей по левому берегу Волхова в сторону Ладожского озера с целью осуществить двойной охват Ленинграда, однако, несмотря на понесённые потери, своей цели не достигла и вынуждена была в декабре отступить. В декабре дивизия вместе с 1-м корпусом была передана из 16-й армии в 18-ю и в дальнейшем оборонялась на железной дороге Кириши—Мга, отражая наступления советской 54-й армии с целью окружить немецкие войска к западу от Волхова.

В течение нескольких дней войска армии безуспешно пытались прорвать оборону 269-й и 11-й пехотных дивизий I армейского корпуса. «Фортом Дуомон» на пути 54-й армии стала станция Погостье. Здесь оборона немецких войск опиралась на железнодорожную насыпь, превращённую в своего рода крепостную стену. Непосредственно в насыпи были выкопаны блиндажи, ячейки для стрелков и пулемётные гнезда. Каждые 30 метров в насыпи были оборудованы огневые точки с круговым обстрелом, совмещённые с жилым блиндажом. Каждые 200 м располагались дзоты на 1—2 станковых пулемёта. Сама по себе довольно прочная насыпь, промерзшая к тому же на большую глубину, обеспечивала защиту от среднекалиберной артиллерии, хотя и придавала обороне некоторую линейность, без традиционного для немцев широкого использования фланкирующего огня. 54-й армии удалось продвинуться всего на 4—5 км за два дня боёв. За это время оборона двух пехотных дивизий была усилена частями 12-й танковой дивизии, что позволило немцам перейти в контратаку и отбросить войска И. И. Федюнинского в исходное положение.

Летом 1942 года в составе 28-го армейского корпуса подразделения дивизии оборонялась на киришском плацдарме, периодически сменяясь 21-й дивизией. В январе 1943 года дивизия была переброшена под Синявино в распоряжение 26-го армейского корпуса для отражения наступления советских войск в ходе операции «Искра». В феврале и марте дивизия, располагавшаяся на Синявинских высотах, в упорных боях сломила наступательный порыв советских войск, нанеся им огромные потери. В конце июля—начале августа 11-я дивизия успешно отражала новое наступление советских войск на Синявинских высотах, удостоившись упоминания в сводке вермахта, а затем была сменена 21-й дивизией.

Зиму дивизия провела в составе 54-го армейского корпуса на позициях в районе Колпино. В январе 1944 года дивизия была переброшена под Пушкин и Красное Село для отражения советского наступления, начавшегося в рамках Ленинградско-Новгородской операции. Ведя тяжёлые бои, она отступила через Гатчину на Сиверскую, составляя арьергард 50-го армейского корпуса. Вместе с остатками 18-й армии дивизия отступила в район Пскова, откуда в марте 1944 года была переброшена в распоряжение армейской группы «Нарва». Действуя в составе различных корпусов, дивизия оборонялась в районе Нарвы, а затем вместе со всей группой армий «Север» отступила в Курляндию. В составе различных корпусов 18-й армии дивизия участвовала в успешном отражении советских наступлений, предпринимавшихся для ликвидации Курляндского котла, причём заслужила славу «пожарной бригады». 30 апреля 1945 года вывезена из Курляндии в Германию, где и капитулировала.

Организация

1939 г.

• 2-й пехотный полк
• 23-й пехотный полк
• 44-й пехотный полк (с 15 октября 1942 г. — 44-й гренадерский полк)
• 11-й артиллерийский полк
  • 1-й батальон 47-го тяжёлого артиллерийского полка
• 11-й противотанковый батальон
• 11-й разведывательный батальон
• 11-й батальон АИР (до декабря 1939)
• 11-й саперный батальон
• 11-й батальон связи
• 11-й запасной батальон

1942 г.

• 2-й гренадерский полк
• 23-й гренадерский полк
• 44-й гренадерский полк
• 11-й артиллерийский полк
• 11-й батальон самокатчиков
• 11-й противотанковый батальон
• 11-й саперный батальон
• 11-й батальон связи
• 11-й запасной батальон

1944-45 гг.

• 2-й гренадерский полк
• 23-й гренадерский полк
• 44-й гренадерский полк
• 11-й артиллерийский полк
• 11-й фузилерный батальон
• 11-й противотанковый батальон
• 11-й саперный батальон
• 11-й батальон связи
• 11-й запасной батальон

Командующие

• генерал-лейтенант Гюнтер фон Нибельшюц (15 октября 1935 — 1 апреля 1937)
• генерал пехоты Макс Бок (1 апреля 1937 — 23 октября 1939)
• генерал пехоты Герберт фон Бёкманн (23 октября 1939 — 26 января 1942)
• генерал артиллерии Зигфрид Томашки (26 января 1942 — 7 сентября 1943)
• генерал-лейтенант Карл Бурдах (7 сентября 1943 — 1 апреля 1944)
• генерал-лейтенант Гельмут Рейманн (1 апреля 1944 — 18 ноября 1944)
• генерал-майор Герхард Фейерабенд (18 ноября 1944 — 8 мая 1945)

Награждённые Рыцарским крестом Железного креста

Рыцарский Крест Железного креста (38)

• Хайнц-Мартин Эверт, 23.11.1941 – капитан, командир 2-го батальона 2-го пехотного полка
• Герберт фон Бёкманн, 04.12.1941 – генерал-лейтенант, командир 11-й пехотной дивизии
• Густав Вагнер, 14.12.1941 – полковник, командир 44-го пехотного полка
• Хайнц-Иоахим Хоффманн, 15.04.1942 – майор, командир 3-го батальона 44-го пехотного полка
• Эрнст Михаэль, 18.05.1942 – полковник, командир 2-го пехотного полка
• Эрих Клаве, 12.07.1942 – капитан, командир 1-го батальона 23-го пехотного полка
• Бото Колльберг, 06.09.1942 – оберстлейтенант, командир 23-го пехотного полка
• Зигфрид Томашки, 01.11.1942 – генерал-майор, командир 11-й пехотной дивизии
• Ганс Валь, 26.03.1943 – лейтенант резерва, командир 3-й роты 23-го гренадерского полка
• Йозеф Блок, 06.06.1943 – унтер-офицер, командир отделения 5-й роты 2-го гренадерского полка
• Эгон Хольцапфель, 14.08.1943 – обер-лейтенант резерва, полковой адъютант 2-го гренадерского полка
• Ганс Нидзвецки, 22.08.1943 – фельдфебель, командир взвода 2-й роты 23-го гренадерского полка
• Гюнтер Рамзер, 08.02.1944 – оберстлейтенант, командир 2-го гренадерского полка
• Карл Бурдах, 23.02.1944 – генерал-лейтенант, командир 11-й пехотной дивизии
• Роберт Бергер, 07.03.1944 – майор, командир 1-го батальона 2-го гренадерского полка
• Хайнц-Оскар Лэбе, 07.03.1944 – оберстлейтенант, командир 1-го батальона 44-го гренадерского полка
• Йозеф Папеш, 07.03.1944 – фельдфебель, командир самокатного взвода 2-го гренадерского полка
• Франц Дуттер, 20.03.1944 – майор, командир 2-го батальона 2-го гренадерского полка
• Вильгельм Керн, 05.04.1944 – обер-лейтенант, командир 10-й роты 44-го гренадерского полка
• Герберт Райманн, 06.04.1944 – фельдфебель, командир взвода 4-й (пулеметной) роты 44-го гренадерского полка
• Эрнст Борн, 21.04.1944 – фельдфебель, командир взвода 7-й роты 2-го гренадерского полка
• Эгон фон дер Марвитц, 12.08.1944 – обер-лейтенант, командир 3-й роты 44-го гренадерского полка
• Альфред Зекунд, 10.09.1944 – вахмистр, передовой наблюдатель 6-й батареи 11-го артиллерийского полка
• Отто Милек, 10.09.1944 – обер-лейтенант, командир 11-го фузилерного батальона
• Манфред Шульц, 10.09.1944 – капитан, командир 1-го батальона 23-го гренадерского полка
• Конрад Фельс, 23.10.1944 – обер-ефрейтор, командир отделения 7-й роты 23-го гренадерского полка
• Герхард Шуррайт, 26.11.1944 – обер-фельдфебель, командир взвода 4-й (пулеметной) роты 44-го гренадерского полка
• Артур Бар, 03.12.1944 – обер-лейтенант, командир 7-й роты 44-го гренадерского полка
• Альфред Ланц, 09.01.1945 – унтер-офицер, командир отделения 8-й (пулеметной) роты 44-го гренадерского полка
• Вернер Хейдук, 03.03.1945 – обер-лейтенант, командир 1-й роты 44-го гренадерского полка
• Вернер Букса, 23.03.1945 – капитан, командир 1-го батальона 44-го гренадерского полка
• Герхард Фейерабенд, 05.04.1945 – генерал-лейтенант, командир 11-й пехотной дивизии
• Иоганн Блох, 14.04.1945 – обер-фельдфебель, командир отделения управления 1-й роты 44-го гренадерского полка
• Хельмут Гутхайт, 17.04.1945 – лейтенант резерва, командир 1011-й роты истребителей танков
• Герман Нич, 17.04.1945 – обер-ефрейтор, передовой наблюдатель и радист 6-й батареи 11-го артиллерийского полка
• Хорст Шауманн, 17.04.1945 – лейтенант резерва, командир 3-й роты 2-го гренадерского полка
• Хайнц Риттер, 20.04.1945 – капитан, командир 2-го батальона 44-го гренадерского полка
• Арно Винрих, 06.05.1945 – штабс-ефрейтор, передовой наблюдатель и радист 2-й батареи 11-го артиллерийского полка

Рыцарский Крест Железного креста с Дубовыми листьями (5)

• Эрих Клаве (№ 227), 14.04.1943 – майор, командир 1-го батальона 23-го гренадерского полка
• Зигфрид Томашки (№ 299), 11.09.1943 – генерал-лейтенант, командир 11-й пехотной дивизии
• Бото Колльберг (№ 384), 08.02.1944 – полковник, командир 23-го гренадерского полка
• Хелльмут Рейманн (№ 672), 28.11.1944 – генерал-лейтенант, командир 11-й пехотной дивизии
• Хайнц-Оскар Лэбе (№ 854), 29.04.1945 – полковник, командир 44-го гренадерского полка

См. также

• Список дивизий Третьего рейха
• Расстановка сил в операции Барбаросса

Литература

• Польман Хартвиг. 900 дней боёв за Ленинград. Воспоминания немецкого полковника. — М.: Центрполиграф, 2005..

Ссылки

• [www.feldgrau.com/InfDiv.php?ID=11 11.Infanterie-Division на сайте Feldgrau.com]
• [www.lexikon-der-wehrmacht.de/Gliederungen/Infanteriedivisionen/11ID.htm 11. Infanterie-Division на сайте lexikon-der-wehrmacht.de]
• [www.axishistory.com/index.php?id=1371 11. Infanterie-Division на сайте axishistory.com]
• [www.ordersofbattle.com/UnitData.aspx?UniX=431&Tab=Uhi 11.Infanterie-Division на сайте ordersofbattle.com]
• [www.dererstezug.com/2004Events/Pics/Newville2/2004Kurland.htm 11.Infanterie-Division на сайте der erste zug.com]

Отрывок, характеризующий 11-я пехотная дивизия (Третий рейх)

– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.